Кентавр

– Прихожу домой с работы – весь хрусталь исчез из «стенки». Чего боялась, то и случилось: ублюдок, скотина! Все обменял на водку! И этот придурок смотрит на меня безвинными глазами и разводит руками: «А что же делать? Ты же не даешь мне денег… Я думал, я умру…».

А что же делать мне? Пришлось спасать человека. Притащила ему две бутылки пива, те самые, которые он принес еще в прошлый раз. И лед в его глазах постепенно оттаял. Время от времени он вставал и нервно ходил по комнате.

– Я не люблю умных женщин, – говорил он. – Я лидер, и я должен чувствовать себя на высоте. Слава богу, две моих первых жены не были умными, то есть не совсем так… Ну… простые они… обычные… А вот третья, Рита, была умная, образованная. Мы с ней все время спорили, кто кого сильнее. Я никогда не любил ее. Женился на ней, потому что надоело жить в общежитии. А ей родители купили двухкомнатную квартиру. Она все: «Давай поженимся, давай поженимся, в загс пойдем…». А там же платить надо. Я ей сказал: «У меня нет денег». Она сама и заплатила. Жили плохо. Я все время уходил от нее, и говорил ей, что найду женщину с квартирой и уйду от нее.

Жанна мне понравилась, и очень понравилась. Очень эффектная блондинка! Но она умная. И дети у нее… вундеркинды. Я прожил с ними один день и испугался. Мне нужна женщина…

– Попроще, – подсказала я.

– Да, попроще.

– Ты мне тоже не подходишь в качестве мужа, – поспешила я уравновесить чаши весов двух гордынь своей дозой отвергания.

Он кивнул головой.

– Относительно тебя я промолчу, – он немного помолчал, потом добавил. – Я специально сегодня не пил, хотя очень хотелось. Хотел трезвыми глазами тебя оценить.

– Ну и как?

– Ничего плохого сказать не могу.

Время подходило к одиннадцати. Он встал, засобирался.

– Я пойду. Зайду в магазин. Выпить очень хочется. Куплю водки и пельменей.

– Остаться не хочешь? – спросила я, придав лицу насмешливый и независимый вид.

– От секса я никогда не отказывался, – ответил он с выражением по-прежнему тусклым и неоживленным, но вернулся и сел.

Поскольку от меня не последовало никакого ответа, он снова встал.

– Можно я покурю и затем уйду?

Стоим на кухне. Он дымит в форточку.

– А хочешь, я тебе налью? – прерываю я молчание.

– Хочу, – говорит он робко.

Я не шевелюсь.

–Ты вроде хотела налить, – напомнил он. – Или просто так сказала?

– Просто так сказала.

На выходе мы стояли друг против друга. Обычно на этом месте он мурлыкающим голосом говорил мне: «Ну, иди ко мне», – и целовал. Теперь же он подошел ко мне, взял за руку и потряс ее.

– Раньше, помнится, мы прощались по-другому, – съязвила я.

– Как попрощался, так попрощался, – угрюмо буркнул он.

Я держалась высокомерно, с усмешкой, чтобы защититься от исходящей от него стужи… А он, мне показалось, – несмотря на колючий неприступный вид – робел.

2

В пятницу после работы я весь вечер допоздна проторчала у Жанны. Она, по-цыгански подвязав пестрым платком свой платиновый блонд, гадала мне на картах. Выпавшая комбинация ничего хорошего мне не сулила. «Он тебе не выпадает», – сказала мне Жанна.

Дома дочь мне сообщила.

– Твой дядька к тебе два раза приходил, в восемь и девять часов, и звонил несколько раз.

Он пришел ночью в четыре часа. Целовал, обнимал меня безучастную, сажал к себе на колени и оправдывался.

– Я приходил за тобой. Ты где-то гуляла. У Вовки Синицына родился сын, и мы гудели всю ночь в ресторане. Он за всех заплатил. Не прогоняй меня. Я пришел к тебе, потому что ты мне нравишься. Если прогонишь, я к тебе никогда не приду, и даже не позвоню.

В пять часов я не смогла его разбудить на работу, он не встал ни в шесть, ни семь утра. В восемь он сидел на кухне и умолял меня:

– Полиночка, ты же не хочешь, чтобы я умер. Налей опохмелиться. Вот сейчас немножко выпью и помчусь на работу. Не поверишь, за всю жизнь в первый раз я опоздал на работу.

Опрокинув стопку, он передернулся, замычал и, видимо в продолжение каких-то своих внутренних размышлений, вдруг брякнул:

– Ты напоминаешь мне мою тещу, которая тихо, но властно забирает все в свои руки и гнет свою линию. Ты, как паук, плетешь паутину, а потом обволакиваешь, обволакиваешь своей сетью… Ты симпатичная, ты очень симпатичная. Не красавица, и я не красавец, но симпатичная. Я лидер, понимаешь, я должен быть впереди.

– Юра, вот честно, признаюсь тебе, как на духу, я ведомая и лидером быть не хочу. Но давления я не люблю.

– Нет, меня не обманешь, я чувствую человека. Мы с тобой оба сильные личности, поэтому нам тяжело вместе. Ты пугаешь меня… – он помолчал немного в своей угрюмой задумчивости, потом, вздохнув, принял свою дозу и поплелся обратно к кровати.

А я пошла за ним, напоминая, что ему на работу.

– Мне полежать надо, хотя бы час. – Свалившись, он закрыл глаза и тут же протянул мне руки. – Иди сюда.

Но я не сразу вхожу в его руки. Зачем-то я иду на кухню, беру со стола свою полную нетронутую рюмку, заодно прихватываю с собой бутылку и возвращаюсь в спальню. Бутылку ставлю возле тумбочки, залпом выпиваю рюмку и перешагиваю упавшую к ногам ночную рубашку.

Кончает он мощно, с судорогами и сдавленным криком, затем сразу же без передыха, перевернув меня спиной, пытается насухо впихнуть свой толстый корень мне в анус. От грубого вторжения и боли я начинаю сопротивляться и плакать. Он со злобной бранью соскакивает с кровати и, яростно матерясь, уходит в ванную. Вернувшись, он продолжает ругаться.

– Аристократка! Лежит, тащится, выливает! Эгоистка! Тогда вообще не надо было ложиться в кровать! Аристократка чертова! Занимаешься сексом – так занимайся! Или начинать даже не стоит! Где мои трусы?! Черт, куда ты девала мои трусы! Носки мои где? Ну что ты встала, как вкопанная? Носки, говорю, принеси!

Я отыскала их в ванной и несу ему.

– Что ты их держишь брезгливо, двумя пальцами? Они чистые! И сам я чистый! Я моюсь три раза в день!

Одевшись, он выходит в кухню.

– Где тут стояла бутылка?

– Какая бутылка? Уходи!

– Сейчас. Покурю и уйду.

– Покуришь на улице. Уходи и больше никогда не приходи. Я не уважаю тебя.

– Будьте уверены. Больше не приду.

ГЛАВА 5

Субботним утром, когда я стояла у плиты, шипящей, скворчащей, булькающей и исходящей ароматами мяса, овощей и специй, раздался звонок. Голос Его – густой, грохочущий бас.

– Давай начнем все сначала.

– Ты оскорбил меня!

– Ты меня тоже. Давай без взаимных упреков начнем все сначала. Я сейчас приду к тебе, пропылесосим, будем готовить обед. Давай, а?

– Нет, Юра, ничего не получится. Я жду гостей. Ко мне приедет сейчас куча родственников. И в каком качестве, интересно, я вас представлю?

– В качестве мужа! – уверенно сказал он.

– Нет, так нельзя. И вообще с этим не надо спешить! Надо друг к другу постепенно приглядываться.

– Нет, давай сразу! Не раздумывая, рубанем сплеча и все!

– Нет, – говорю я твердо.

Он бросил трубку.

Через час он снова звонит и говорит с давлением, в ультимативной форме:

– Давай решайся! Последний раз спрашиваю: да или нет?

– Нет.

– Не-е-т? – протянул он удивленно.

Я бросила трубку.

Третий звонок был уже в присутствии моей невестки Тани.

– Привет! Что делаешь?

– Жду гостей.

– А меня ты ждешь?

– Я жду гостей.