Кентавр

– Ты же говорил, что не держишь дома продуктов, у тебя даже нет холодильника.

– Зима на дворе. Хорошая ты баба! Хо-ро-шая! – вздыхает он. – И красивая. И в постели… – он утвердительно машет головой. – Но, но и но… Ты слишком правильная. Слишком. Ну, нельзя же быть такой правильной. И чистоплотная. Я сам правильный и тоже чистоплотный. Но ты… Ты пугаешь меня своей правильностью! Я честно Жанке говорил: «Она – не моя женщина!». Ну скажи, почему ты – с такой грудью, с такой попой, с такими ногами – и одна? Наверно, я с тобой был бы счастлив… А давай поженимся! По-настоящему! В загсе! Ты ведь здоровая, да? Ты ведь родишь мне ребенка? Ты не представляешь, что значит для меня ребенок!

– Представляю. Это маленькое существо будет любить тебя любого!

– Я! Я буду любить его! – пылко перебивает он. – Мне жаль, что я не сумел реализовать своих отцовских чувств! А может, ты не можешь родить? – он смотрит подозрительно и даже неприязненно.

Я не стала ему говорить, что в моей ближайшей и последующей жизни таких планов нет.

– Юра, давай поразмыслим реально. Во-первых, от алкаша я рожу олигофрена.

– Я брошу пить! Ради ребенка я на все готов. Ты только скажи, что сняла спираль, и я месяц не пью.

– Во-вторых, родить от тебя – это значит заранее знать, что мой ребенок обречен расти безотцовщиной, а я обречена одна поднимать двоих детей. Где гарантия, что ты не будешь шастать по бабам, что не будешь пьянствовать до полуночи и время от времени пропадать?

– Нет! Нет и нет! Сразу после работы – к тебе! Всегда к тебе! Как только забеременеешь, я буду беречь тебя. Ты даже убираться не будешь, мы сами, все сами!

– Юра, я очень тебя прошу, давай больше не говорить на эту тему.

– Хочу и буду говорить! Не родишь – ты мне просто любовница. Пришел – ушел, ясно? А могла бы быть женой. Я позвоню. Можно? – он встал и с решимостью пошел к телефону. Разговаривал грубо.

– Ты меня ждешь? Жди, сейчас приду. Почему так долго не отвечаешь? – он раздраженно швырнул трубку.

Да… Все это было бы оскорбительно, если бы не было… так смешно. В течение вечера он уже несколько раз подходил к телефону и кому-то звонил. Без сомнения – женщине. Со странным спокойствием и даже с иронией я воспринимала этот до крайности наглый выкидон. Оказывается, и к таким заморочкам можно привыкнуть и даже с легкостью прощать их.

– Ю-у-ур! – засмеялась я. – Скажи, ну зачем ты устраиваешь этот театр? Цену себе набиваешь, да? Повелителем себя изображаешь? А вот представь, как это будет выглядеть, если я при тебе буду звонить знакомым мужчинам, которые домогаются меня.

Он не ответил мне, вернулся ко мне на диван, обворожительно улыбнулся и, прижав мою руку к своей щеке, проникновенно сказал.

– Знаешь, у меня пять отгулов. Давай на Новый год махнем к моим старикам в Озерск. Я уверен, они тебе понравятся, особенно тебе понравится отец. А давай в постель, а? Я хочу обнять тебя и заснуть.

– Нет, в постель нельзя. Сейчас Оля из школы придет.

Но разве его удержишь, если он уже все на мне расстегнул… что-то попытался… и – осечка вышла! Не стреляет ружье… Вот так половой гигант! Вот до чего пьянка довела!

– В последнее время я много пил. Так бывает, когда много пьешь… Извини. Знаешь, что? Дай мне час. Только один час. Через час я вернусь, и у нас будет классный секс. Жди!

Как бы я хотела – не ждать! Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра! Пора, пора с этим кончать! Но как? Как освободиться от него? Я наркоманка в любви. Не смогу сама. Вот если бы, кто помог. Но кто? Кому под силу вышибить такой здоровенный клин? Я вспомнила Рафа, парня, с которым полтора месяца назад не смогла завязать легкий флирт из-за разницы в возрасте почти в двадцать лет. Странно, что за полтора месяца я ни разу не вспомнила о нем. А что касается пресловутой разницы в возрасте, сейчас мне до этого глубоко фиолетово, а ведь тогда, как штормило… Вот, если бы он мне помог!

Юру не ждала. Глупо было бы ждать. Измотает ожиданием и не придет. Да и куда он пошел? Ясно дело – в магазин за очередной порцией. А он пришел, счастливый, как ребенок, светится весь. Принес с собой почти половину свиной туши. Сам запаковал в целлофан и вынес на балкон. Я безучастно и безразлично воспринимала все его действия.

Мы сидим на кухне за столом, он пьет кофе и смотрит на меня восторженными сияющими глазами. Никогда раньше я не видела такого его взгляда. Он ничего не говорит, молчит, просто смотрит в мои глаза и время от времени нежно гладит пальцами мое лицо.

– Ты такая печальная. Почему?

– Плакать хочется, – призналась я.

– От чего?

– Ты иногда плохо себя ведешь.

– Не вспоминай об этом.

Райсберг ушел, а я, лежа в постели, стала думать о том, что мясо-то надо разделать. Надо Юру попросить, чтоб порубил на куски. Можно будет потом отбивные приготовить, манты… Только стала засыпать – телефонный звонок. Пока я ногой шарила вслепую под кроватью, выуживая затерявшийся тапок, он зычно и требовательно звал меня.

– Да иду я, иду! Ну что еще ты хочешь мне сказать? Вот ведь неугомонный какой… – приговаривала я, уже вступив с ним в разговор. Но это был не Райсберг…

Голос молодой, веселый и насмешливый.

– Это Раф.

Я ушам своим не поверила, переспросила. Вот это телепатия! Ведь сегодня за все время знакомства с Райсбергом я впервые вспомнила о нем. И оно тут же отозвалось – эхо…

– Да, ты не ослышалась, это я – Рафаэль. Я надумал в гости к тебе заехать. Как тебе моя мысль?

Я вздохнула.

– Я же просила ребят больше не звонить. Я вышла замуж.

– Ну что ты гонишь? Замуж она вышла! Чушь какая!

– А тебе кажется, это нереально? Я что кривая, горбатая?

– Да нет, я этого не говорил… – протянул Раф растерянно, затем преодолев замешательство, снова заговорил в насмешливых и снисходительных тонах. – А ты что его очень сильно любишь, да?

– Да иди ты к черту! – не удержала я ровного тона и бросила трубку.

Оказывается, он меня уже и не цепляет. Вот как.

С Райсбергом я договорилась, что он придет и порубит мне мясо. В последующие три дня я терпеливо без упреков стояла у плиты и ждала его на ужин. В четверг взорвалась, как газовое облако:

– Три дня ты обещаешь прийти, три дня я торчу у плиты, из кожи лезу, чтобы накормить тебя повкусней! Ну почему такое неуважение, такое пренебрежение?

– Ну, Полин, ну в чем проблемы – ничего же не пропало, сами ешьте!

– Во-первых, само ожидание – на нервах; во-вторых, для себя я бы приготовила что-нибудь попроще и подешевле: кашку, например, манную. Это сил отнимает поменьше, да и времени тоже.

А для тебя я основательно готовлю: жаркое, чебуреки, гуляш. Теперь вот, дудки, не надейся, что я с ужином ждать буду!

ГЛАВА 10

Райсберг заявился без предупреждения с пакетом пельменей и неизменной бутылкой водки. Сунул Лельке шоколадку и денег сто рублей: «Трать, как хочешь!». Заявил, что на работе сдал денег Оленьке на новогодний подарок.

– Давай, ставь скорее воду, есть хочу.

Оказалось, Райсберг пришел жить ко мне. Зная его характер: зыбкость, переменчивость настроений, противоречивость намерений и поступков – я все же не смогла ему ни возразить, ни противостоять. Я просто подчинилась его напористой решимости. Смирилась с течением обстоятельств. Доверилась ходу событий.

Он без конца с кем-то вел телефонные переговоры.

– Собери мои вещи. Нет, посуду не надо. Мои вещи носильные. …Ну вот, опять «ненавижу». Я столько для тебя сделал хорошего, а ты – «ненавижу». Я тебе дубленку купил, сапоги, диван, стол… Нет, не надо. Только мои вещи.