Страница 4 из 38
– Я не обращал на него внимания. Я плохо знаю английский язык. А тут надо было сделать выписки из американского журнала. Для доклада на семинаре, вы можете навести справки. И в парткоме, и в первом отделе.
– Но вы видели, как он вошел в читальный зал, где расположился?
– Краем глаза. Обратил внимание ммм... на рыжую шевелюру. А что он там читал – не ведаю. Пришел он чуть позже меня.
– А вы во сколько пришли?
– Не помню. Честное благородное слово, я с утра без часов. Забыл дома. Молодой человек, вы можете навести обо мне справки в первом отделе академии.
Майор налил из графина воды, подал стакан Росинскому. Надо бы его отправить к врачу. Именно это Пронин нашептал Павлу, и милиционер удалился, обняв за плечи дрожащего старика. Слово взял второй свидетель.
– Я работаю в третьем гастрономе. Главный бухгалтер. Василий Павлович Стукашов. А у нас санитарная проверка, магазин закрыли до вечера. Мне сказали к шести часам явиться, а до того времени – вон из магазина. А утром я позавтракал плотно. Значит, в ресторан идти смысла нет. Ну, я вот решил время скоротать, газетки почитать.
– И часто вы заходите в библиотеку?
– Да в первый раз сегодня! Зачем мне она нужна? Было бы лето – на лавочке посидел бы. А тут ветер, холод. Куда податься? Вот и решил повысить, так сказать, уровень образования. А вы меня в свидетели...
– Что вы можете сказать о погибшем? – спросил Пронин и сам же постыдился такого прямого вопроса: глуповато вышло. Куда важнее проверить – действительно ли он бухгалтер и не врет ли про санитарную проверку.
– Да я ни малейшего внимания... Я вообще его не видел. Читал «Правду». Убивал время, извините за резкое выражение.
– Вы видели кого-нибудь еще рядом с убитым?
– Никого я не видел. Не обращал внимания. Кто ж знал, что здесь такое злодейство случится?
Ерунда. Из таких свидетелей масла не выжмешь. Никаких подозрительных читателей рядом с убитым не было. Убийца сделал свое черное дело очень профессионально и скрылся, как человек-невидимка из книжки Уэллса.
В дверях появился Королев: значит, профессор был уже у врачей. А то как бы мы до второй смерти в этой библиотеке не доигрались. Октябрь, прохладно, но у Пронина шея вспотела и в горле пересохло от суеты.
– А что здесь, Паша, в буфете имеется?
– Бутерброды с сыром, с ветчиной, с колбасой. С карбонатом. Салат «Московский». Котлеты. Капустка квашеная.
– А попить?
– Шампанское имеется.
– Рановато нам шампанское-то пить. Тут уж лучше по пятьдесят и не чокаясь. Да постой ты, это я шучу так нелепо. Квас там есть?
– Квас? Есть, конечно, где его нет. С утра свежий был.
– Будь друг, возьми мне литр. У них емкости имеются?
Пронин сунул в карман милиционеру горсть мелочи. Королев молниеносно переместился в буфет и уже через три минуты был рядом с Прониным. Кувшинчик темно-рыжего кваса и стакан он поставил прямо перед Прониным. В один присест Пронин выпил два стакана и только после этой очистительной процедуры предложил бухгалтеру и Королеву присоединяться.
– Вы, товарищ Стукашов, подкрепитесь кваском и запишите свой домашний адрес, место работы. Ну, анкету вам дали. Составите анкету – и продолжайте убивать время, пока у вас на рабочем месте санитары орудуют.
Пронин даже изобразил улыбку.
Королев дождался, пока Пронин выпьет весь кувшин, и доложил:
– А вас ищут, товарищ Пронин. Капитан Железнов.
– Железнов? Ну что же ты молчал? Давай беги за квасом. А Железнова – сюда.
Стукашов отдал Пронину анкету и удалился чуть ли не на цыпочках.
Виктор в капитанской форме, но без ордена влетел в комнату.
– Старые капитаны встречаются в море.
– А молодые капитаны поведут наш караван! – тут же отозвался Железнов.
– Ты в курсе, что я – главный редактор журнала, рыцарь пера и чернильницы?
– Знаю.
– Так что, будь любезен, ограждай меня от иностранных товарищей. И вообще не нужно шуму.
– Думаешь, это убийство как-то связано...
– А разве я имею право думать иначе? Бронсон будет здесь через пятнадцать минут. А тут суматоха. Может быть, убитый был как-то связан с Бронсоном. А убийца хотел сорвать их встречу. Это один из вариантов. А вариантов, к сожалению, много. Знать не знаю, за какую ниточку тянуть...
– Почему суматоха-то? Труп уже увезли, свидетелей отпустили.
– Так что ж теперь, преспокойненько встречаться с Бронсоном? Да ты пей квасок-то, вкусный он вполне. И не очень холодный.
Напоследок Пронин решил поговорить с гардеробщиком.
– Я за визитерами не слежу, – решительно ответил толстяк.
– А как же профессиональная память?
– Вот из-за нее, проклятой, и не слежу. А то голова болит от разных мыслей. У каждого – своя судьба, свои, прости господи, гнилые зубы. Вот я и не желаю голову забивать. Смотрю мимо людей. Никого не запоминаю. Повесил пальто – и баста. Ни на кого не гляжу. Танцую.
– Танец живота?
Гардеробщик равнодушно посмотрел мимо Пронина, куда-то в сторону цветочного горшка.
– А при моей комплекции любой танец – танец живота. Так-то, дорогой товарищ.
Вторая древнейшая
Встреча с Бронсоном намечалась в самом респектабельном зале библиотеки. Пронин отметил, что начальство не переборщило с показухой. Новенькая библиотека и без потуг выглядела эффектно. На столике организовали «русский чай» – самовар, бублики с маком, шоколадные конфеты. Наготове стояла и бутылка коньяку. Директор библиотеки уже сидел в кресле, дожидался. С первого взгляда было ясно, что он не на шутку нервничает. Оно и неудивительно после убийства. Значит, преступник достиг своей цели, заставил нас психовать? Пронин подошел к директору, крепко пожал его руку и весело спросил:
– Задерживается наш подопечный? Где же хваленая американская точность?
Бронсон появился через мгновение. Его можно было узнать по клетчатому костюму странного, непривычного для СССР, покроя. Рядом с ним вышагивал широкоплечий и высоченный переводчик Тимофеев, которого можно было принять за охранника. «С Тимофеевым прокол вышел. Такой сразу вызывает подозрения. Эх, Ковров!..» – думал Пронин, вставая навстречу гостю.
– Иван Николаевич Пронин.
– Извинения опоздаль! – по-русски начал Бронсон, после чего перешел на родной язык.
– Вашу задержку воспринимаю как дружескую услугу: вы дали нам время вскипятить самовар. Так что прошу по русскому обычаю сразу чайку.
– О, с удовольствием!
– А перед чаем недурно бы и аперитивчику. Не желаете коньячку? – Пронин сейчас улыбчивой угодливостью напоминал полового в трактире. Что делать? Такая служба.
Бронсон с наслаждением осушил миниатюрную рюмку и похвалил советский коньяк. Переводчик монотонно переводил речь американца:
– Я нашел в СССР целую россыпь чудес. Москва преображается. Напоминает Афины времен Перикла. Вот и это здание библиотеки похоже на Акрополь. Я знаю об успехах просвещения в вашей стране, о всеобщей грамотности. Еще недавно Россия была страной безграмотных, угнетенных мужиков. Вашими достижениями восхищается весь мир. На Западе кризис, а у вас в России – эпоха строительства.
Пронин улыбался и кивал. Ему редко доводилось выступать в качестве дипломата – и он откуда-то перенял эти улыбки и кивки.
– Господин Бронсон, ваши слова не только приятны. Они вдохновляют нас на труд. Я уверен, что миллионам людей в СССР было бы полезно услышать такие слова, а лучше всего – прочитать в журнале.
– Нет проблем! Я согласен на интервью под любым соусом. Пресса должна быстро реагировать на любое событие. В нашей стране многие интересуются Советским Союзом. И этот интерес растет. Дело не только в международной политике. Нашим читателям хочется видеть мир в красках, видеть людей, не похожих на нас. Если бы вы – знаменитый советский журналист – согласились на интервью для американского журнала, я бы считал это своей удачей.
– Считайте, что вы поймали удачу за хвост! Мы с вами представители второй древнейшей профессии, нам договориться – пара пустяков.