Страница 89 из 104
Мои кулаки сжались настолько сильно, что ногти впились в ладони. Глаза застелила какая–то пелена, а багровое лицо Майкла Уиллиса на какой–то миг стало сосредоточением всей вселенной.
– Я не буду петь…
– Будешь, ничтожество… Пой свою хава нагилу! Я приказываю тебе!
Его тон был таким как в детстве. Майкл нисколько не изменился. Это был все тот же драчун, измывающийся над маленькими и получающий удовольствие от этого. И тогда…
Вся злоба, копившаяся во мне годами, начала выбираться на белый свет…
– Пой!
– Нет…
– Пой, я тебе сказал! Не то я тебя проучу!
– Не буду…
– Ах ты тварь…
Он схватил меня за воротник и что швырнул со своего крыльца. Стоит признаться, силы ему было не занимать.
– Проваливай и не смей больше появляться у меня на глазах, не то я сверну тебе шею, мразь! А теперь пошел вон!..
Это были последние слова перед тем, как Майкл захлопнул дверь. Я поднялся на ноги, отряхнулся от снега, снял с плеча сумку и отложил ее в сторону. В это время на улице уже никого не было, и даже машины не проезжали мимо. Никто не видел, как я поднялся на крыльцо и вновь позвонил.
– Видимо этому сукиному сыну мало!
– Майкл, пожалуйста, не при детях…
– Закрой рот!
Я слышал это из–за закрытой двери. Голос Уиллиса становился все громче, до моих ушей донеслись и тяжелые нервозные шаги.
– Ну, держись, сейчас я…
Как только он отворил дверь, я навалился на нее всем весом и отпихнул Майкла внутрь. Он попятился, не ожидая такого напора, и тут же получил удар по зубам, а затем еще один. Я свалил его с ног, а затем схватил тяжелую металлическую лампу, стоящую на небольшом столике в прихожей, и ударил ею ему по колену. Он закричал в ужасе, но кроме меня и его семьи больше никто не услышал этого вопля. В эту ночь снежная вьюга поглотила все крики, доносившиеся из дома четы Уиллисов.
Я действительно сделал это, Боб. Я убил их всех, одного за другим. Последним остался только Майкл. Я подошел к нему, поднял и заставил смотреть на то, что когда–то было его семьей. Я упивался местью. Я радовался, что он страдал так же, как страдал когда–то я. Я заставил его смотреть на то, что сделал собственными руками.
Он уже не мог говорить… Поначалу он проклинал меня, обещал убить. Потом он умолял не трогать их, но тщетно. Меня было не остановить. Когда у него закончились слова, Майкл выл сквозь слезы и боль. Выл от потери, что вся его жизнь закончилась в одночасье.
Я покончил с ним медленно, Боб. Смотрел на обессилившее тело и понимал, что теперь, когда мои руки были по локоть в крови, я был отмщен…
Я покинул их дом, цинично спустившись с крыльца и поправив куртку. Подняв с земли свою почтовую сумку и набрав полную грудь морозного воздуха, я отправился домой.
В этот вечер я исполнил то, о чем мечтал долгие годы. Я убил его, выместив всю жестокость, которую вынашивал долгие–долгие годы. Но знаешь что, Боб? Я не почувствовал успокоения.
Когда на следующее утро я проснулся и осознал содеянное, решение принял не раздумывая. Я предполагал, что смерть Майкла, задиры, который не давал мне проходу в приюте, принесет мне спокойствие, но нет. Это прозвучит патетично, Боб, но в тот вечер моя душа разорвалась на части. Я покончил со всем, что некогда делало меня человеком, и должен был поплатиться за это сполна. Что ж, так оно все и свершилось…
Я хотел, чтобы меня убили самым ужасным способом, какой только могли бы найти. Но, как оказалось, нашелся более извращенный и жестокий метод заплатить за свои грехи. Я умер, Боб. Умер почти столько же раз, сколько жизней я отнял. Но теперь…
Я не тот человек, кто вел этот дневник. В нем и во мне одна и та же кровь, но я не он. Не знаю, удался ли весь этот ваш эксперимент или нет, но одно я знаю наверняка. Сделанного не воротить, но сейчас у меня появился шанс все исправить…