Страница 26 из 31
поворотная точка, когда ввоз спекулятивного капитала уже не угоняется за
торговым дефицитом и растущими процентами по долговым обязательствам, и
основной тренд сменится на противоположный. Поскольку доминирующее
предпочтение следует за основным трендом, спекулятивный капитал начинает
движение в противоположном направлении. Если такое происходит, то обратный
ход может легко превратиться в свободное падение. Прежде всего, в этом случае
спекуляции и "фундаментальные условия" действовали бы в одном направлении. И, что даже более важно, в тот момент, когда перемена курса основного тренда
осознается, объем спекулятивных операций может драматически, если не сказать,
катастрофически, увеличиться. Пока основной тренд сохраняется, спекулятивные
течения поддерживают его; однако обратный процесс затрагивает не только
текущие движения, но и накопленный спекулятивный капитал. Чем дольше
продолжалось действие основного тренда, тем больше объемы накопленного
спекулятивного капитала. Существуют, конечно, и смягчающие обстоятельства.
Одно из них состоит в том, что участники рыночного процесса, вероятнее всего,
осознают изменения в основном тренде только постепенно. Другое — в том, что
власти, как правило, понимают опасность и предпринимают меры для
предотвращения краха. Как эта драма разворачивается в действительности, мы
рассмотрим в одной из следующих глав. Здесь мы лишь попытаемся сделать
утверждение общего характера.
Принимая все три предложенных обобщения, можно утверждать, что спекуляции
являются прогрессивно дестабилизирующими. Дестабилизирующий эффект
возникает не потому, что потоки спекулятивного капитала должны быть в конечном
итоге обращены, а вследствие того, что не возникает необходимости обращать их
еще в течение весьма длительного периода времени. Если бы их надо было
обратить в срочном порядке, операции с капиталом обеспечивали бы мягкую
посадку и процесс приспособления был бы менее болезненным. Если же нужды в
обращении нет, то участники событий попадают в такую зависимость от них, что в
итоге после достижения поворотной точки процесс приспособления становится
более болезненным.
Представляется весьма вероятным, что общее утверждение о прогрессивном
накоплении "горячих" денег верно не только в пределах одного цикла, но и при
переходе от одного цикла к другому, хотя история свободно плавающих обменных
курсов еще недостаточно продолжительна, чтобы предоставить этому надежные
доказательства. До настоящего момента это, несомненно, было именно так —
объем спекулятивного капитала во время Рейгановского круга благоденствия был
намного больше, чем в период Картеровского порочного круга. Эмпирические
исследования 1930-х гг. также показывают кумулятивный рост потоков "горячих
денег"', хотя в то время обстоятельства были несколько иными, поскольку валюты
не были свободно плавающими.
Мы можем проследить, почему горячие деньги должны продолжать накапливаться,
если реальные процентные ставки остаются высокими, а доход по материальным
инвестициям низким:
хранение капитала в его ликвидной форме в растущей валюте более рентабельно,
чем инвестирование его в материальные активы. Чтобы сделать это обобщение
универсально верным, необходимо доказать, что свободно плавающие обменные
курсы связаны с высокими доходами от финансовых активов и низкими доходами
по материальным инвестициям. Давайте попробуем. Как мы уже видели, горячие
деньги могут приносить огромные доходы, если основной тренд определен
правильно; поскольку они способствуют установлению этого тренда, это
утверждение, скорее всего, верно. Материальные активы — это оборотная сторона
медали, они не могут двигаться вслед за основным трендом, чтобы воспользоваться
приносимыми им преимуществами. При подъеме валюты сектор торговых товаров,
как правило, страдает. Конечно, падение валюты приносит огромные прибыли
экспортерам, но, пострадав ранее, экспортеры не стремятся делать вложения таким
образом, чтобы воспользоваться временным преимуществом: они предпочитают
хранить прибыль в форме финансовых активов и вносят этим свой вклад в рост
объемов горячих денег. Этот процесс можно наиболее отчетливо пронаблюдать на
примере Великобритании, где экспортеры отказались расширять объем операций, в
то время как фунт стерлингов упал ниже 1,10 долл. в 1985 г., невзирая на рекордные
прибыли. И они были правы! К апрелю 1986 г. фунт поднялся выше отметки 1,50
долл. Таким образом, как рост, так и падение валюты не благоприятствуют
материальным инвестициям и поощряют накопление горячих денег.
Мы можем попытаься сделать еще одно пробное обобщение. Когда долгосрочный
тренд теряет свой импульс, как правило, возникает краткосрочная неустойчивость
курса. Легко видеть, почему так должно быть: толпа, следующая за основным
трендом, дезориентирована. Обобщение это является пробным, поскольку оно
основано на недостаточных доказательствах. Это, несомненно, было именно так в
тот момент, когда доллар изменил свой тренд в 1985 г.
Если эти обобщения действительно верны, отказ от системы свободно плавающих
обменных курсов в конце концов неизбежен. Колебания курсов становятся
настолько значительными, что придется либо изменять систему с помощью
государственного вмешательства того или иного рода, либо система потерпит крах.
Таким образм, валютные рынки лучше всего подтверждают мое утверждение о том,
что финансовые рынки по своей природе нестабильны. В них нет встроенного
стремления к равновесию: в той мере, в какой мы нуждаемся в стабильности, мы
должны ввести ее с помощью политики обдуманных мер.
В настоящее время эти выводы могут показаться читателю не особенно
революционными, но в апреле-мае 1985 г., когда была написана эта глава, они,
очевидно, противоречили расхожей мудрости. В то время существовала всеобщая
обеспокоенность нестабильностью обменных курсов, но вера в магическую силу
рынка была все еще сильна и знаменитое Соглашение в Плазе* в сентябре 1985 г.
просто шокировало тех, кто действовал в этот момент на валютном рынке. Даже
сегодня все еще не существует теоретического обоснования утверждения о том, что
система свободно плавающих обменных курсов является кумулятивно
дестабилизирующей. Я надеюсь, что смог представить здесь такое обоснование.
Я занимался спекуляциями на валютном рынке с момента введения плавающих
курсов, но я не смог добиться стабильных прибылей на систематической основе.
Согласно балансовым отчетам, в течение 1980 г. мои операции были прибыльными,
а затем я терпел убытки в период с 1981 по 1985 г. Мой подход был пробным,
основанным более на интуиции, чем на убеждении. По своему темпераменту я
всегда был более склонени отслеживать поворотный момент, чем следовать тренду.
Мне удалось успешно дейст-вовать как в период подъема, так и в период спада
европейских валют по сравнению с долларом в 1981 г., но я слишком быстро вышел
из игры. Потеряв связь с основным трендом, я нашел слишком унизительным для
себя следовать за остальными, плывущими по течению; я попробовал вместо этого
отловить поворотный момент в ходе событий — и, как можно понять, безуспешно.
В самом начале 1984 г. я получил временные прибыли, но затем я их потерял. В то
время, когда я писал эту главу, в апреле-мае 1985 г. я снова стал ставить в своих
спекуляциях против доллара. Написание этой главы, несомненно, помогло мне
прояснить свои соображения.
Эксперимент в реальном времени, описанный мной в третьей части книги, может
считаться практическим испытанием изложенной здесь теории. Я признаю, что