Внимание: неопитеки!

Чатраги прыснул у меня над ухом.

— Господин Чатраги, вы хотите что-то сказать? — полковник вскинул голову.

— Нет, ничего... то есть да. Очень удачное название— «Тритон». Тритоны живут в воде, а обезьяны, наоборот, обитают на суше. Так что никто ни о чем не догадается. Очень удачное название. Кстати, господин полковник, посты, надеюсь, расставлены? А то мне, знаете ли, очень не хочется, чтобы неопитеки расплавили ночью дом, в котором я буду спать.

— Можете быть спокойны, — заверил Тадэма. — Это давно сделано. В первый же день, как мы сюда прибыли. Есть еще вопросы? Нет вопросов? Тогда я вас не задерживаю, господа.

Операция «Тритон» должна была начаться утром следующего дня, но еще до наступления вечера произошло два немаловажных события.

Когда мы вернулись к себе, расстроенный Чатраги небрежно распихал локтем разбросанные по всему столу коробки с патронами, мыльницы, автоматы, сигареты, на освободившееся место выставил бутылку спирта и объявил, что он намерен ослабить впечатление от разговора с полковником.

— Кто пьет в одиночку, тот чокается с дьяволом, — добавил он. — Достаньте, Рэй, банку колбасного фарша и садитесь напротив.

Он порылся в куче на столе, выудил тяжелый нож, из тех, что входит в вооружение десантников. Потом он не торопясь установил банку, тщательно примерился и одним ударом разрубил ее на две одинаковые половинки.

Мы только успели выпить по разу и, передавая друг другу нож, приступили к фаршу, когда с улицы послышался шум множества возбужденных голосов.

Чатраги поднял голову и прислушался.

— Что опять происходит, уж не расплавили ли обезьяны наш штаб вместе с Тадэмой? — он подошел к окну, откинул противомоскитную сетку и высунулся по пояс наружу.

— Ах, черт! Идите скорее сюда, Рэй! — он проговорил это с таким волнением, что я бросился к нему чуть ли не бегом.

— Смотрите, смотрите, вон они уже подходят к штабу, — зашептал Чатраги, обдавая мне жаром ухо.

Он мог бы этого не говорить, потому что я сразу увидел все. К штабу направлялась группа офицеров. В центре ее особняком, так что вокруг него оставалось метра по три свободного пространства, шел кто-то огромный и черный, на две головы возвышаясь над всеми. Сзади на почтительном расстоянии валила беспорядочная толпа солдат, а со всех сторон сбегались еще любопытные.

Я ощутил — нет, не страх, — а скорее какое-то острое любопытство, смешанное с отвращением, от которого по спине пробежал легкий озноб.

— Это он, да? Это он и есть? — тоже почему-то шепотом спросил я.

Чатраги помедлил, потом громко и раздельно произнес:

— Да, это та самая новейшая обезьяна профессора Моллини.

Он сделал паузу и деловито добавил обычным тоном:

— Пойдемте, Рэй. Мы как специалисты по неопитекам должны быть сейчас в штабе.

Чатраги надел куртку, с сожалением взглянул на недопитую бутылку и направился к двери. Я последовал за ним, но прежде почему-то сунул в задний карман пистолет.

Штаб гудел, как растревоженный улей. У входа толпились солдаты, расхаживали важно нахмуренные капралы. В маленьком вестибюле и в коридорах кучками стояли офицеры и оживленно переговаривались вполголоса. Увидев нас, они умолкали и провожали любопытствующими взглядами.

У двери в кабинет полковника стояли здоровенные десантники с автоматами наизготовку. За маленьким столом в углу сидел лейтенант Сволч. При виде нас он набычился, но все же кивнул: «Пропустить!»

Первое, что мне бросилось в глаза, едва я переступил порог полковничьего кабинета, было огромное волосатое туловище, с трудом умещавшееся в кресле. Короткие ноги неопитека едва доставали до пола, но зато голова его, размером с медвежью, намного возвышалась над спинкой кресла. Не знаю, возможно, мне помог выпитый спирт, но я спокойно выдержал пристальный взгляд этого кошмарного существа, прошел в глубь кабинета и сел рядом с Чатраги.

Чуть бледный и неестественно прямой полковник сидел за своим столом. Уже знакомые мне два майора и человек пять других офицеров сидели вдоль стен лицом к неопитеку.

— Вот, господин Чатраги, — сказал полковник хриплым незнакомым голосом, — прибыл парламентер.

Неопитек оглядел Чатраги свирепыми кабаньими глазками и шумно вздохнул.

— Что они предлагают? — спросил Чатраги, обращаясь к полковнику.

— Вот об этом мы как раз и говорили перед вашим приходом. Продолжайте, пожалуйста. — Полковник повернулся к неопитеку.

— Вы должны уйти отсюда, — довольно отчетливо пролаяла обезьяна, голос у нее был низкий и гулкий, как из бочки. — Наша территория остается за нами. За это мы обязуемся в течение ближайших пятидесяти лет не напоминать о себе.

Неопитек умолк, прорычал еще что-то неразборчивое и быстро облизнулся.

— А что будет потом, по истечении этих пятидесяти лет? — поинтересовался Чатраги. Лицо его покрылось пятнами, под тонкой кожей на скулах вздрагивали желваки.

— Пятьдесят лет беспрепятственного развития — и мы сможем на равных сотрудничать с вами. Планета достаточно велика, чтобы на ней могли существовать две разумные расы.

Полковник искоса метнул на Чатраги короткий взгляд и зычно откашлялся.

— Понятно, — громко сказал он, посмотрев на майоров. — Мы не можем принять ваших условий. Мы предлагаем вам другое. Вы добровольно возвращаетесь обратно и э-э... будете продолжать заниматься тем же, чем и раньше. Вам обеспечат все условия для э-э... труда, превосходный уход, много вкусной и сытной пищи. В случае отказа, мы вынуждены будем применить силу. Вам дается сорок восемь часов, в течение которых вы обдумываете наше предложение, после чего выходите из джунглей и сдаете оружие.

Неопитек ухмыльнулся, двинул ушами и отрицательно помотал огромной косматой головой.

— Вы ничего с нами не сделаете, — нагло объявил он. — Мы достаточно сильны, чтобы защитить себя. В этом вы уже убедились на примере ваших вертолетов. Их судьба постигнет и вас, если вы не уберетесь отсюда. Мы даем вам двадцать четыре часа.

— Это ваше окончательное решение? — спросил Тадэма. Вид у него был несколько растерянный.

Неопитек кивнул и, запустив лапу за спину, стал громко и с явным удовольствием чесаться. Наступила пауза. Все молчали, завороженно глядя на блаженно похрюкивающую обезьяну. Все это было до того неестественно, что у меня мелькнула мысль: уж не вижу ли я кошмарный затянувшийся сон?

— Я же говорил, полковник, что разговаривать с ними бесполезно, — очень громко и неожиданно, заставив всех вздрогнуть, сказал Чатраги. — Их нужно уничтожать, как бешеных собак.

Неопитек бросил чесаться и пристальным запоминающим взглядом посмотрел на Чатраги. Я незаметно вытащил из кармана свой пистолет и спустил предохранитель и в то же время подумал, что убить косматого парламентера, если им овладеет приступ ярости, будет не так-то просто — очень уж могучим выглядело это существо. Мерно, в такт дыханию, как кузнечные мехи, вздымалась широченная грудная клетка с твердыми буграми мышц, а руки его в области бицепсов были толщиной с бедро взрослого мужчины. Признаться, мне стало здорово не по себе, когда Чатраги резко поднялся, пересек большими шагами комнату и остановился перед неопитеком буквально в двух шагах. Слегка наклонившись и пристально глядя обезьяне прямо в глаза, он властно спросил:

— Для чего вам понадобилась электроэнергия?

Неопитек несколько раз моргнул и, отведя глаза, неохотно пробурчал:

— Для работы над нашим оружием.

— Что это за оружие? — жестко, звенящим голосом продолжал Чатраги.

Неопитек молчал, все так же глядя в сторону.

— Смотри мне в глаза! — потребовал Чатраги.

Обезьяний парламентер не шелохнулся. В кабинете стояла пронзительная тишина. Полковник и его подчиненные смотрели на происходящее непонимающими глазами и тоже молчали.

Вдруг неопитек как-то странно вздрогнул и обмяк. Голова его бессильно свесилась набок, глаза стали закрываться, и я на минуту с отвращением увидел желтоватые белки с толстыми прожилками кровеносных сосудов.