Страница 6 из 9
Меж тем матушка, оглядев дщерь критическим взглядом, вынесла вердикт:
- Тебе нужно срочно привести себя в порядок и переодеться, если отчимувидит в таком виде - будет жутко недоволен.
Васса тяжело вздохнула.. Начинается… Нет, быть марионеткой в руках отчима она не собиралась, но и выражать протест, едва явившись на порог глупо. В воле Алияс-Гронт ’ди Бертрана объявить ее марой-распутницей и запереть в монастырь, начни она зело упрямиться его воле. Придется ей постараться сделать так, чтобы суженый сам расторг намечающуюся помолвку. Вот только как это сделать?
После того, как Вассарию начесали, затянули, зашнуровали и застегнули, она чувствовала себя этаким фарфоровым болванчиком. В куче пышных юбок. И напоминала себе шевелящейся стог сена. Такой же большой и шуршащий и сокрушающий все вокруг. Чтобы не задеть юбкой в очередной раз миниатюрный столик девушка решила присесть.
Впереди маячила встреча с отчимом, не предвещавшая ничего хорошего. В ожидании которой она и пребывала последние полтора клина, после того как ее всю такую «приграфиненую» оставила служанки.
Дверь в залу резко распахнулась, принеся с собой сквозняк, от чего батистовые платочки, аккуратной стопочкой до того лежавшие на столике стайкой пугливых соек разлетелись по паркету, угнездившись на оном безо всякого уважения к труду вышивавших их шитниц.
Причиной сквозняка оказался молодой человек. Его льняные взлохмаченные волосы, собранные некогда в хвост, небрежно распахнутый сюртук и взгляд с прищуром безо всяких слов свидетельствовали о решительном расположении мужчины, как выразились бы поэты. Вассария же, особа весьма приземленная, отметила и алкогольный дух, а точнее перегар, мел, на лацкане и след от яркой помады, коея так любима фиррами полусвета.
Все это она разглядела, как только выпрямилась с парочкой злополучных платочков в руках, которые решила-таки поднять с полу.
Вошедший, пробежавшись по девушке взглядом, как-то снисходительно, с оттенком отчужденного пренебрежения бросил:
- Я так понимаю Вы Вассария?
Слегка резкий тон фразы в начале к концу звучал совсем обыденно. Внешнее сходство молодого мужчины с отчимом было налицо: те же тонкие бледные, слегка поджатые губы, прямой, небольшой и аккуратный нос. Резко очерченные скулы и высокий лоб с изогнутыми дугой бровями. Желтые холодные глаза. Взгляд прямой и гордый, надменный.
. «Не иначе мой нечаянный сводный братик»? – решила девушка.
- Брат, Вы ли это? Вот уж не думала, что впервые увижу вас в таком виде, после ночи в ресторации в компании вина, горячих женщин и удачной игры в карты.
Вассари уж очень захотелось поставить на место этого высокомерного герра.
Обмен вопросами и взглядами. Так смотрят друг на друга противники перед схваткой.
Илас Бертран, единственный сын Алияс-Гронта (а столь стремительно появившийся юноша был именно он) пол клина назад узнал,что с сегодняшнего вечера род Бертран объявляет о сдвоенной помолвке. Молодой мужчина, по наисрочнейшему требованию отца прибывший в родовой дом, – курьер его насилу нашел в одной из рестораций ожидал услышать что угодно. Что отец или мачеха при смерти, что магики сожгли родовое поместье что… в общем что угодно но не то, что он становиться нареченным Мариции ’ди Ренару– глупой, как пробка и невыносимой, похуже похмелья с утра, рябой, не хуже стиральной доски девицы графского роду. Второй же «счастливицей» на сегодняшнем вечере должна стать его сводная сестренка - провинциалочка из тихонской глубинки.
Как он заочно подозревал тоже недалекая и... скучно-правильная. Такими представлялись ему большинство жительницы провинций. Коих он к своим неполным двадцати четырем годам повидал немало. Обычно таки фиррены всегда были сопровождаемы компаньонками, бдяшими за вверенной им девичьей честью не хуже дозорных на крепостных стенах приграничья. Гораздо проще с куртизанками, коих в изобилии было при императорском дворе… (правда при оном он был последний раз года два назад, на императорском балу, кажется, потом служба забросила его на клятую границу с Рираном).
Проскользил бы он еще не один год этаким неуловимым призраком из загребущих брачных уз, не вмешайся отец. И дело тут вовсе не в довольствии, коим не мог попрекнуть его батюшка, поскольку служба в императорской гвардии приносила хоть и не баснословные, но деньги. Так что обеспечить себе относительно безбедное существование Илас мог и сам. Все было гораздо сложнее и проще одновременно.
Помимо исключения из рода (на которое Илас плевать хотел) родитель мог и смерти пожелать своему непослушному дитяти, сдав его инквизиции как мракобесье отродье. И не то, чтобы молодой мужчина был магиком, нет, чернокнижным ведовством он не занимался. Но вот одна особенность его организма могла заинтересовать поборников хогановых заповедей: Илас ничем не болел. А однажды, упав в детстве на штырь, пропоровший живот насквозь, выжил. После того, как его, трехлетнего пацана, сняли со злополучного штыря ограды, рана, затянулась в момент, а рубца и вовсе, спустя пару клинов не осталось.
Двух слуг, бывших свидетелями сего действа мракобесьих сил (а как же иначе?, будь это хоганов дар проявился бы он во всем благолепии, с божественным сиянием и хирувимами, что сошли бы с небес и залечили оказию) были срочно отосланы в дальнее имение. Сам же Гронт крепко призадумался, но на всякий случай оставил отпрыска подле себя, под бдительным оком.
Сыну же, как тот подрос, Альяс во всех подробностях объяснил, что бабка Иласа с мракобесами зналась, не иначе, и что будет, узнай кто о его особом даре. Посему молодой человек в некоторых вопросах был крайне осторожен и щепетилен. На инквизиторской дыбе ему оказаться не хотелось, а препятствовать проявлению своего дара он не мог.
На границе в стычках Илас несколько раз вытаскивал арбалетные болты, прошивавшие грудь и живот насквозь. Благо свидетелей таких ранений не было, а когда и были, то оные молчали, руководствуясь принципом: пусть и с мракобесьим даром, а однополчанин, прикрывающий спину, чем Хогом благословенный неприятель, желающий отправить тебя к праотцам. Но чем ближе к столице, тем резче было неприятие «чернокнижных отродий» - тех, кто как-то отличался от большинства. В Урмисе могли за это если не казнить, то приговорить к ссылке уж точно.
Альяс–Гронт же, оценив размер приданого и выгоды, что сулил союз с родом Ренару решил оженить сына во что бы то ни стало. А если оный воспротивиться воле отца, что же принцип: «я тебя породил – я тебя и упокою» - еще никто не отменял. Поэтому, в случае отказа отец предупредил отпрыска, что сдаст его инквизиции. Илас знал своего родителя и его вспыльчивый норов, а умирать молодому гвардейцу не хотелось.
Мужчина, на лице которого в эти мгновенья не дрогнул ни один мускул мысленно стряхнул воспоминания, как мокрый пес воду, только головой не помотал и еще раз, внимательнее взглянул на симпатичную (не то чтобы неземная красавица, но отнюдь и не дурнушка) девушку и обдумывая ее ответ.
Незнакомка, которую он никак не ожидал увидеть в зале, была сопоставлена с имеющейся информацией и соотнесена с именем «Вассария». На его вопрос эта глупышка должна была представиться, ну как минимум подтвердить, что это она. Ну да, подтвердила, при этом повозив его носом по паркету. «Как смогла догадаться?» - мысль, раздражающая не хуже зубной боли вертелась в голове Иласа.
Вассария, желая окончательно добить визави, словно в насмешку положила один батистовый платочек на стол, произнеся при этом:
- След от слишком яркой помады на шее.
Положив второй платочек и припечатала:
- От Вас пахнет. И не только вином. От вас несетресторацией. Не очень дорогой, но все же.
И опустив третий платочек насмешливо добавила:
- Мел.
Илас скосил взгляд на рукава.
-Мел у Вас на лацкане. Так обычно бывает, когда играя, записываешь суммы ставок на сукне. Ну, и если бы вы проигрались, выглядели бы чуть иначе. Не было бы помады, был вы только перегар. Набелил и румян у вас бы просто денег не осталось.