Софья (обманутые иллюзии)

- Доброй ночи, Александр Сергеевич, - пробормотала Софья, приложив ладонь к щеке, которой только что касались его губы.

«Господи, ну отчего он такой: то холоден, то вдруг улыбнется так, что сердце невольно в груди переворачивается? - прислонилась к стене Софья. – Будто играет со мной!» Еще в гостиной, она поймала себя на том, что не может отвести взгляда от его рук легко скользящим по струнам. Представив себе, что эти самые руки могут коснуться ее, заключить ее в объятья, Софи ощутила, как кровь быстрее побежала по жилам, участилось дыхание и непонятное ей томление охватило все тело. Как ей самой вдруг захотелось коснуться его, провести по мягким кудрям, гладко выбритой щеке, прикоснуться к ней губами. «Отчего вдруг? Неужели я такая гадкая? Как это можно любить одного, но думать о другом? Ну, ладно бы просто думать, а представлять себе подобное!» - обхватив себя за плечи, Соня передумала возвращаться в гостиную, захотелось побыть одной, разобраться в себе, в своих мыслях. «Ах, Боже мой, как же я запуталась!»

После ухода Раневского, Алексей был непривычно молчалив и задумчив. Наблюдая за Лидией и Александром, Корсаков с трудом подавил в себе раздражение. Неприятно было ее кокетство, еще более злило то, что она столь явно пыталась увлечь его. «Для чего ей это нужно? Зачем добивается внимания другого?» Заметив его мрачное настроение, Лидия подсела к Алексею поближе.

- Andrй, оставь нас, - обратилась она к брату.

- Пойду гитару отнесу, - усмехнулся Андрей, поднимаясь с кресла и давая понять, что у них не более четверти часа наедине до того, как он вернется.

- Алеша, - заговорила Лидия, едва за братом закрылась дверь, - ты отчего столь мрачен, mon cher.

- Разве? – взял ее ладонь в свои руки Корсаков. – Разве я мрачен, mon coeur (сердце мое)? А ежели и так, разве не ваша в том вина?

- Вы ревнуете Алексей Кириллович? – рассмеялась Лидия. – Полно, мое сердце отдано вам и только вам.

- Лиди, зачем? – приподняв пальцами ее подбородок, заглянул ей в глаза Корсаков. – Зачем вы пытаетесь увлечь Раневского?

Лидия вывернулась из его рук и, поднявшись с софы, отошла от своего жениха.

- Вам, видимо, привиделось что-то Алексей Кириллович, - холодно произнесла она.

Корсаков лишь покачал головой. Ему не привиделся кокетливый взгляд, обольстительная походка, томный вздох.

- Прошу прощения, если оскорбил вас, - поднялся Алексей. – Но, видимо, мне тоже лучше уйти.

- Алексей! – стремительно преодолев разделявшее их расстояние, Лидия обвила руками его шею и прижалась губами к его губам.

- Лиди, - простонал ей в губы, Корсаков, отвечая на поцелуй. – Господи, Лиди, ты меня с ума сведешь, то привлекаешь, то отталкиваешь, я не могу так больше. Я люблю тебя, Лиди.

- После Петра и Павла (д ень святы м х первоверхо м вных апо м столов Петра м и Па м вла, отмечается 29 июня )под венец с тобой пойду, - улыбнулась ему в губы Лидия.

- Кузина твоя раньше под венец пойдет, - подразнил ее Корсаков.

Лидия отпрянула от него, злая усмешка искривила полные манящие губы:

- Нечему завидовать, коль женятся не на ней, а на ее приданом.

Алексей, удивленно моргнул. Он и раньше замечал, что особой любви промеж сестер нету, но столь явная демонстрация неприязни сбила его с толку. Вспомнился тот самый вечер, закончившийся для Софьи таким конфузом. Он будто бы снова оказался в той бальной зале рядом с сестрами, будто бы снова предлагал Софье свою руку, чтобы повести ее в танце. Вспомнил, как дрогнула ее рука в его ладони, когда она будто бы запнулась обо что-то, как поспешно выпустила его руку, испугавшись, что падая, увлечет его за собой. «Запнулась, - нахмурился Алексей, глядя на Лидию. - Боже, ну отчего? Отчего так жестоко?»

- Прошу прощения, Лидия Дмитриевна, - улыбнулся он, - но мне уже пора.

Лидия заметила эту столь разительную перемену в нем, но никак не могла взять в толк, чем она вызвана. Раздосадованная непонятным ей поведением Корсакова, она лишь сухо кивнула головой ему на прощание. Выходя из гостиной, Алексей едва не столкнулся в дверях с Андреем.

- Уже уходишь? – удивился Завадский.

- Да, mon ami, пора.

Проводив Корсакова до передней, Андрей вернулся в гостиную, застав сестру в слезах.

- Лиди, - обняв ее за плечи и коснувшись губами гладкого лба, прошептал Андрей, - оставь свои игры. За двумя зайцами погонишься - ни одного не поймаешь.

- Оставь, Andrй, - отмахнулась Лидия. – Алексей Кириллович просто ревнует.

- Лиди, Лиди, - покачал головой Андрей, - не надобно. Оставь Раневского в покое. Он тебя насквозь видит.

- Как и ты, - всхлипнула Лидия, приникая к брату. – Как и ты, Andrй. Это все моя натура гадкая, - заговорила девушка, - мне непременно нужно получить то, что мне недоступно.

- Это пройдет, - вытирая слезы с ее лица, улыбнулся Андрей. – Вот станешь madame Корсаковой, и все пройдет.

Глава 3

Размолвка Лидии и Алексея затянулась. Возможно, со стороны это и размолвкой трудно было назвать, однако, все те три дня, что Алексей не появлялся в доме Завадских, Лидия не находила себе места. Настроение ее менялось по семь раз на дню: от беспричинного веселья до погружения в мрачную меланхолию. Изрядно доставалось ее камеристке и лакеям, что по ее мнению не были слишком расторопны в исполнении ее распоряжений.

Интуитивно Лидия ощущала, что перемена, произошедшая в отношении к ней Корсакова, каким-то образом связана с Софьей, и от того растущая день ото дня неприязнь вылилась в шумную ссору с кузиной.

До дня венчания Софьи и Раневского оставалось чуть более двух месяцев. Ольга Николаевна уже не раз заводила разговор с племянницей о том, что пора готовить приданое и подумать о подвенечном платье. Всю девичью засадили за шитье. У графини Завадской хранилось чуть более пяти ярдов тончайших французских блондов. Желая сделать приятное Софье, Ольга Николаевна ровно половину отмерила на фату для нее. Платье по настоянию графини было заказано у известной модистки, а вот заняться фатой поручили крепостной мастерице. Спустившись в девичью, чтобы отдать в починку кружевные митенки, Лидия заметила в руках швеи кружево, которое намеревалась попросить у матери для собственного подвенечного платья. Нетрудно было догадаться, кому именно оно предназначалось. Не помня себя от гнева и обиды, девушка выхватила его из рук мастерицы.

Барышня, отдайте, - пролепетала испуганная девка, но Лидия даже не услышала ее.

Схватив со стола ножницы, она принялась кромсать почти готовую фату на мелкие кусочки. Застывшие в ужасе дворовые девки, не посмели отнять ножницы у разбушевавшейся фурии. Лиди успокоилась только тогда, когда тонкое изящное полотно превратилось в горстку лоскутков у ее ног. Но и этого ей показалось мало: наклонившись, она подобрала с пола несколько мелких кусочков и направилась к покоям кузины. Войдя в будуар Софьи, по своему обыкновению без стука, Лидия высыпала то, что держала в руке на стол прямо перед глазами Софи.

- Зачем? – голос Софьи дрогнул, выдавая ее расстройство.

- Потому что то, что мое, моим и останется, либо не достанется никому, - процедила Лидия.

В ту пору, когда отношения между Россией и Францией, мягко говоря, были весьма напряженными, купить что-либо подобное в Москве не было никакой возможности. Подавив тяжелый вздох, Софья собрала жалкие остатки того, что должно было стать украшением ее подвенечного наряда, слезы навернулись на глаза.

- Лиди, отчего ты так зла на меня? – тихо просила она.

«Ведь тебе достался тот, кто никогда не будет моим!» - хотелось крикнуть Софье, но она промолчала. Обе и без этих слов понимали, что именно осталось недосказанным.

- Знаешь, Софи, мне кажется, что это из-за тебя Алексей Кириллович не приезжает к нам.

- Из-за меня! – поразилась Софья. – Но коим образом я могла повлиять на его желание видеться или не видеться с тобой?