Страница 41 из 103
Раздумья верховного нарушил резкий звонок «кремлевки». Он взял трубку:
— Слушаю!
— Генерал Щербаков беспокоит, товарищ Сталин, — раздался в трубке басовитый голос секретаря ЦК ВКП(б) и начальника ГлавПУ Красной армии, недавно назначенного на эту должность. — Мне надо решить вопросы по линии Совинформбюро. Когда вы сможете меня принять?
— Это что, срочно? — уточнил верховный.
— Да нет…
— Александр Сергеевич, сейчас я занят Сталинградом, заходите завтра к шести утра. Сможете?
— Постараюсь…
Положив трубку, Сталин нажал кнопку звонка, и тотчас в кабинет вошел его помощник генерал Поскребышев.
— Срочно вызовите в Ставку наркома Военно-морского флота адмирала Кузнецова. И еще, — торопливо продолжал верховный, — мне не звонили из Сталинграда Жуков или Василевский? Нет? Если кто-то из них объявится, дайте мне знать.
— Слушаюсь, Иосиф Виссарионович!
Сталин с тоскливым холодком в груди закурил трубку, попыхтел ею, потом подошел к столу и стал разглядывать оперативную карту. Заместитель начальника Генштаба генерал Боков в отсутствие генерала Василевского, который находился в командировке на фронте, каждое утро отмечал на ней передвижение наших и вражеских войск под Сталинградом за сутки. Но сегодня Боков почему-то еще не сделал пометок. Это вызвало у вождя легкое раздражение: он не привык к тому, чтобы его указания игнорировались, а кто этого не понимал, сурово наказывался. Сталин позвонил в Генштаб. Ему кто-то невнятно ответил, и чей это был голос, верховный не разобрал, поэтому спросил:
— Товарищ Боков?
— Так точно! — отозвалась трубка «кремлевки».
— Почему вы до сих пор не внесли изменения на мою оперативную карту? — сурово осведомился Сталин.
Генерал Боков объяснил, что начальник Генштаба генерал Василевский был в войсках 62-й армии генерала Чуйкова и только сейчас он, Боков, связался с ним, и тот сообщил обстановку.
— Я как раз собрался ехать к вам, товарищ Сталин, — заключил Боков, и в его голосе вождь уловил дрожь.
— Ну и какая там обстановка?
— Тяжелая, товарищ Сталин. С утра гвардейская дивизия генерала Родимцева вступила в бой с фашистами на Мамаевом кургане. Гвардейцам удалось отбить высоту, но через час фашисты снова захватили Мамаев курган. Еще неясно, чем там закончится бой.
— Понятно, товарищ Боков, — тяжело вздохнул в трубку верховный. — Приезжайте ко мне. Захватите еще одну карту Сталинградской области и города.
В кабинет вошел нарком ВМФ адмирал Кузнецов.
— Прибыл по вашему вызову, товарищ Сталин! — четко отрапортовал он.
Хозяин кабинета пригласил его к столу и без всяких уточнений перешел к делу.
— Скажите, что делают военные моряки Волжской флотилии под Сталинградом? — спросил он. — Там сейчас нашим защитникам очень тяжело, и нам важно помочь войскам 62-й и 64-й армий отбить натиск врага. Сегодня для всех нас важнее Сталинграда ничего нет. Я слушаю вас…
Адмирал Кузнецов по своему характеру был человеком проницательным и сразу заметил, что Сталин необычно озадачен и чем-то расстроен. «Наверное, Сталинград его терзает», — подумал нарком. Он подошел к столу, за которым сидел вождь, но сам не сел, а устремил свой тяжелый взгляд на оперативную карту, испещренную красными и синими стрелами.
— Я начну свой разговор с 13-й гвардейской дивизии генерала Родимцева, — произнес нарком ВМФ.
Вчера, отметил адмирал Кузнецов, корабли Волжской военной флотилии перебрасывали войска этой дивизии на правый берег, в Сталинград, где на подступах идут жестокие бои. Сначала бронекатера и тральщики высадили на другой берег 42-й стрелковый полк. Гвардейцы с ходу вступали в бой, их поддерживали своим огнем корабли флотилии. Командиру полка командующий фронтами генерал Еременко поставил задачу — оттеснить немцев и захватить плацдарм для высадки основных сил дивизии, что и было сделано, хотя и не без потерь: пока корабли флотилии с войсками на борту пересекали Волгу, немцы вели по ним ураганный огонь. Высадку войск осуществляли разные корабли, катера, буксиры, баржи и даже рыбачьи лодки! Время было дорого, ибо немцы за два дня боев продвинулись к центру города на 300–400 метров. Командующий флотилией контр-адмирал Рогачев держал по радио постоянную связь с комдивом Родимцевым, и, как доловил Рогачев в Наркомат ВМФ, действиями моряков Командование фронта осталось довольно.
«Нарком флота хорошо информирован о действиях моряков флотилии, а я вот сомневался, — выходит ошибся», — отметил про себя Сталин. Он прошелся по ковровой дорожке вдоль стола и, когда оказался рядом с наркомом, спросил:
— Что еще примечательного сделали ваши моряки под Сталинградом, на Волге?
— Недавно на бронекатерах мы установили «катюши», и они первым же залпом накрыли танки и мотопехоту врага, — улыбнулся Кузнецов.
— Вот как? — вскинул брови Сталин. — Интересно! Ну-ка, расскажите.
Дело было так. 23 августа немецкие танки с автоматчиками на броне прорвались к правому берегу Волги на участке Рынок — Латошинка, севернее Сталинграда. Командование фронта резервов под рукой не имело, и немцы вот-вот могли ворваться в город. Тогда сняли танковую бригаду с одного рубежа и бросили ее к месту прорыва, сюда же быстро перебросили противотанковый полк и сводный батальон моряков под командованием капитана 3-го ранга Телевного, занявшего позицию северо-восточнее тракторного завода. Моряков доставили на огневой рубеж на машинах, и они вступили в бой.
(Применять реактивное оружие на флоте предложил лейтенант Г. В. Терновский, он обосновал установку реактивных систем на малых быстроходных кораблях и специальных судах для поддержки морского десанта. Капитан 1-го ранга Терновский — Герой Советского Союза, умер летом 1970 года. —А.З.)
Вошел Поскребышев и сообщил о звонке генерала армии Жукова.
— Он просил передать вам, что он и генерал-полковник Василевский завтра утром вылетят в Ставку, — сказал Поскребышев. — Я хотел соединить вас, но Георгий Константинович говорил не по ВЧ, как обычно, а по переносной радиостанции, находясь вблизи передовой.
— Хорошо, Александр Николаевич. — Сталин подошел к письменному столу, взял какую-то бумагу и вернулся к своему постоянному рабочему месту в торце длинного стола заседаний. Взглянул на адмирала Кузнецова и проговорил: — Если у вас нет ко мне вопросов, можете идти.
— Есть просьба, товарищ Сталин. — Адмирал Кузнецов встал, одернул китель. — Разрешите мне съездить на Волжскую военную флотилию?
— Вы же недавно там были? — упрекнул верховный наркома и, не дожидаясь ответа, добавил сухо и даже жестко: — Сейчас в Сталинграде находится немало государственных и военных мужей, так что вам отлучаться из Москвы не следует. У меня для вас есть важное задание по линии союзных конвоев. Возможно, полетите в Архангельск и на Северный флот. — Сталин набил свою трубку табаком и закурил. — У меня возник к вам еще один вопрос. Скажите, как обороняют военные моряки порт и город Туапсе?
Адмирал Кузнецов ответил, что, насколько ему известно, на Туапсинском направлении немцы сосредоточили главные силы 17-й армии: больше 160 тысяч человек, почти 150 танков и самоходных орудий и более 350 самолетов. Наших сил и боевой техники крайне недостаточно. Военных моряков там более 10 тысяч человек.
— Вчера звонил мой заместитель адмирал Исаков, — добавил адмирал Кузнецов. — Я спросил его, как сражаются с врагом моряки, на что он мне ответил: «Моряки и сухопутные войска нашей 18-й армии дают достойный отпор врагу, порт и город Туапсе ему не взять!» И еще он сказал, что немцы несут огромные потери, сил у них становится все меньше, и вряд ли им удастся захватить Туапсе, чтобы продолжить свое наступление на Поти и Батуми. К тому же Туапсе — один из трех пунктов базирования Черноморского флота, через которые снабжаются сухопутные войска. 23 августа, как вы знаете, решением Военного совета Северо-Кавказского фронта создали Туапсинский оборонительный район. Его командующий — командир Туапсинской военно-морской базы контр-адмирал Жуков, человек знающий, энергичный, хорошо проявивший себя при обороне Одессы в сорок первом. Подчинен он командарму 18-й генералу Гречко, и тот действиями адмирала Жукова доволен. Я, как нарком ВМФ, с ним согласен.