Пастухи призраков

– Его пёсики вроде кого-то покусали, – отозвалась Вика задумчиво. – Если честно, я побаиваюсь собак. Непроработанная детская фобия.

Высадив старика, жучок пополз вперёд, то замедляя скорость, то с рёвом устремляясь вперёд.

***

Перед ржавым гибридом калитки и крайне позвоночного доисторического животного стоял мальчик в шортах и майке настолько линялых, что тщедушная фигурка сливалась с выгоревшей травой. Лена и прежде смахивала на подростка, но сзади. Теперь лицо тоже выглядело почти детским: чудесным образом исчезли морщинки, испарились синюшные мешки под глазами.

– Здорово выглядишь, – сказала Вика, высунувшись из машины. Честность заставила ей добавить про себя: «В некотором роде».

Рома фыркнул:

– Тётя Лена, тебе выпивку с сигаретами продают, или взрослых дядей просишь?

– Сама справляюсь, – усмехнулась Лена.

Трое переглянулись и прыснули.

– Пусти порулить, – велела Лена Вике. – Дорога паршивая.

– Ты водишь машину?! Ты? – ахнул Рома.

– Прикинь.

Шустро перевалив несколько порыжевших холмов с рыжими коровами, миновав оливковую рощу, жучок замер перед двухэтажным домом: черепичная крыша, стены, сложенные из каменюк всевозможных размеров и форм, рассохшиеся балки веранды, заросшие диким виноградом и фиолетовыми цветочками. Крошечные окошки обрамляли чернёные временем ставни.

– Прелесть какая! – всплеснула руками Вики (клацнули заточенные ногти). – Ему ведь лет двести, не меньше?

Лена пожала плечами.

– Семья Габриэля… в смысле, синьора Дуарти, жила здесь до того, как перебралась в Америку. Оливки выращивали, и сад был неплохой, но сейчас всё заросло. Игорёчек не напрягается, а Габриэлю пофиг. Вон те развалины – конюшни и ещё что-то хозяйственное, мы туда не ходим, можно ноги переломать. Когда у Габриэля начались заморочки с поиском корней, он выкупил ферму, построил дом – выше на холме здоровенный сундук видите? Старый дом Габриэль отреставрировал и планировал как гостевой, поэтому он пустовал, пока мы с Нюской ни приехали.

С крыльца вихрем слетела Нюся, мотая свежеотрощенными косичками.

– Дядя Рома!

– Невероятно вымахала, – удивлялся Рома. – Да погоди, не крутись…

– Ребёнок будет трёхметровым и поселится на крыше, потому что никуда больше не влезет, – басом произнесла Нюся, явно кого-то передразнивая. – Я стану работать Карлсоном! Дядя Рома, я скоро в школу пойду, мама меня записала. Я умею читать по-русски и немного по-португальски. Хочешь послушать?

На террасе материализовалась рыжая зверюга ростом с человека в шкуре, достаточной для нескольких человек среднего размера. Язык нежным лепестком свисал из пасти, подходящей по объёму, чтобы откусывать головы телятам. Несмотря на почти добродушное выражение морды, в позе собаки ощущалось напряжение.

– Крупный такой, откормленный, – почтительно заметил Рома.

– Это Аранда, – затараторила Нюся, – она старшая девочка, Габриэль её ещё до нас купил, и Милано тоже…

Из-за Лениного, несомненно, представлявшего антикварную ценность, джипа, выглянула, потягиваясь, собачка, по сравнению с которой первая казалась деликатной ланью. Нюся зарылась в складки шкуры (цвета плюшевого мишки из дорогого магазина).

– Милано не агрессивный, – она чмокнула похожий на мокрый кошелёк нос. – А вон Тина, и там ещё Луна и…

– Сколько их? – слабо спросила Вика.

– Четверо, – ответила Лена.

Она не повернула головы, казалось, нарочно игнорируя гигантов, и всё-таки собаки исчезли из поля зрения. Между ними и Леной чувствовалась беспроводная связь. «Самое подходящее выражение», – поздравил себя Рома.

Фанта обнюхала его как давно знакомый незначительный объект, ткнулась мордой в дрогнувшую Викину руку (прощай, крекер) и плюхнулась в ноги Лене, вдруг нарочито громко перешедшей на португальский.

– Пять собак в доме вполне достаточно, особенно хозяину, не знающему, что собакам нельзя давать соус чили, – шепнул Рома Вике на ухо.

Мимо размашисто прошагал мужчина, идеально соответствующий представлению людей о гоблинах. Зелёным он не был, но его татуировки не стоило рассматривать за обедом, а в носу болталось увесистое кольцо. Впечатление портили клетчатые трусы до колен и вьетнамские плетёные тапочки. Буркнув исполненное неприязни английское приветствие, гоблин скрылся в кустах, сверкнув черепом. Собаки потянулись следом (Рома не сомневался, что согласно Лениному распоряжению).

– Зайчик, правда? – ухмыльнулась Лена. – Синьор Дуарти. На самом деле гораздо длиннее, никак не могу запомнить.

– Габриэл Энрике ди Фигейреду Дуартите, – отрапортовала Нюся. – Дядя Рома, ты мороженое привёз? Габриэль ночью съел, обещал утром поехать, но спал и не поехал.

Рома хлопнул по боку рюкзака.

– Может, ещё не растаяло.

– Он всегда такой обаяшка? – поинтересовалась Вика сочувственно.

– Территориальное поведение, – тоном диктора от зоологии объяснила Лена. – Ярко выраженное. Считает, что дома имеет право быть самим собой, то есть злобным гадом, ненавидящим представителей собственного вида.

– Чудесный человек, – Вика закурила, продолжая тихонько дрейфовать в противоположную от Фанты сторону. – Надеюсь, больше тут никто не водится… с территориальным поведением?

– Раньше было много кошек, – вздохнула Нюся, – их собаки распугали, а привидений мама скормила волку, даже девочку с бантиками, хотя она была такая красивая! Но наш волк кушает только привидения или иногда маму…

– Нюська, опять болтаешь?! – цыкнула Лена.

Нюся стушевалась. Рома с Викой старательно сделали вид, что ничего не слышали.

***

Вокруг развешанных на веранде фонариков вились не то крупные мотыльки, не то мелкие летучие мыши, за соснами ворочал мокрой тушей океан. Нос щекотал подсоленный воздух, сдобренный треском цикад вперемешку с запахами травы. Рома маялся в кожаных объятиях дивана, потягивая портвейн из запасов гоблина Габриэля.

– Ну как? – не выдержал он.

Лена положила ноутбук на стол, собранный, вероятно, из остатков пиратских кораблей, глотнула портвейну. Кресло-качалка снова пришла в движение.

– Всегда мечтала о чём-то в этом роде! – Ленино лицо на миг утратило обычное брюзгливо-настороженное выражение, но тут же взяло себя в руки.

– Мечтала, чтобы о тебе нарисовали комикс? – приподнял бровь Рома.

– Об этом! – Лена раскинула руки, точно готовясь взлететь прямо из качалки. – Дом, море, горы, собаки… Первый раз со мной такое: чтобы всё устраивало, как есть, чтобы не «могло быть хуже», а «ничего больше не надо».

– Кри-кра, – сказала качалка.

Рома был немного разочарован.

– Ты говорила, что никогда не мечтала.

– И не врала. Понимаешь, крот чисто технически не может мечтать о полётах на дельтаплане, потому что не имеет шансов войти в тему. Ты когда-нибудь видел пункт проката дельтапланов для кротов? Не видел? Интересно, почему. Но вдрук среди кротов возник урод, которому для счастья надо дельтаплан. Ну, он будет каждый хренов момент своей хреновой жизни ощущать недовольство, сам не понимая, чем, такая вот получится хреновая мечта.

– Кру, – печально согласилась качалка.

– Но это ведь не главное? – осторожно прощупал почву Рома. – Домик да, классный, собачки тоже… гм… крупные, откормленные, большие собачки, море, но… Ты же не только об этом?

– Мне много не надо. Скромность, фамильная черта. А праздник, знаешь ли, всегда со мной, стоит глазки закрыть, – Лена подмигнула Роме. – С нами. Бодрит, правда?

– Ещё как, – ответил Рома холодно. – Особенно если предки не позаботились оставить в наследство хоть какую-нибудь завалящую сущность, раз волков на всех не хватает. Не было у нас принято тусоваться с мёртвыми, торговать штанами и тонуть в астрале, мажоры, что с нас взять!

Лена плеснула портвейну себе и Роме.

– Нормальный комикс, – сказала она, ухватила с блюда виноградную кисть и затолкала в рот сразу несколько чёрных ягод, – только непонятно, почему про меня. Папа похож, психиатр на службе спецслужб, гы. Обязательно ему расскажу.