Страница 48 из 51
– Я не прощаюсь, – сказал Иннокентий, его поцелуй смешался с Лениными мыслями, точно се, и растаял.
Новая Лена вскочила на волка.
– Отец перестроил дом, – с мечтательной улыбкой произнёс Ван Юн. – Я присылал денег, у нас теперь есть свиньи и куры, отец купил мопед. Мне пора домой.
– Удачи. Всё равно увидимся.
– Если вы захотите.
***
«Две недели без одного дня, – говорила Лена, прыгая через ступеньку. – Ещё восемь раз схожу в задницу, и свобода. Сво-бо-да, да! Единственный кайф работы – с неё увольняться, уж я-то знаю».
Мокрый зонт колотил по икрам, в кроссовках противно чавкало, но Лена наслаждалась. Даже першение в горле не пугало. Потому что скоро солнце и лето. От любой гадости можно получать удовольствие, если знаешь, что она закончится. Мир прямо расцветает красками, которых до сих пор в Лениной жизни не было. Жизнь под девизом: «Могло быть и хуже». В баню! Наверно, у нормальных людей таким образом начинается старость – когда надежды сменяются покорностью и трусливым беспокойством, нежеланием лишних телодвижений. Лена была такой, сколько себя помнила.
Остановившийся одновременно с Леной лифт изрыгнул Димку и его пакеты.
– Дим, привет, я за Нюсей. На свадьбу скоро позовёшь?
Дима обернулся. Ответная улыбка сползла с его лица, капризный дамский рот дёрнулся. Яблоки попрыгали вниз по лестнице из упавшего пакета.
– Эй, Дим, ты чего? – Лена подошла ближе и застыла.
Так они стояли в темноте подъезда, где какой-то урод-эквилибрист в очередной раз повыкручивал лампочки. Димка долбил кулаком по звонку, а Лена давилась желанием ухватить его за холку, мотнуть головой, и ещё, ещё, пока позвонки не хрустнут. Вонь перепуганной псины опьяняла, заглушая рассудок. Открой Татьяна Викторовна минутой позже, она была бы сильно фраппирована увиденным. Дима влетел в квартиру, толкнув мать в грудь, на двери его комнаты щёлкнула задвижка. Татьяна Викторовна только руками всплеснула.
– Лена, что у вас произошло? Почему сумки валяются?
«Стыдно, стыдно, стыдно», – твердила Лена, подбирая продукты, и драла ладони ногтями.
Нюся помогала. Лена опасалась детских непосредственных замечаний, но ребёнок только серьёзно на неё посмотрел, а потом на запертую дверь, откуда доносились Настины встревоженные расспросы.
Смущённая и расстроенная Татьяна Викторовна настояла на чашечке чаю – среди прочих вкусностей Димка притащил шоколадный торт, несколько утративший лоск при контакте с полом. Ни Димка, ни Настя к столу не вышли.
– Не обращай внимания, Леночка, он с утра на нервах, чуть свет за Настенькиными вещами в общежитие ездил, после в ЗАГС, оттуда сразу на работу и ещё по магазинам, вот и сорвался. Димочке не везло с женщинами, я уж боялась, один останется. Ему ведь… ты понимаешь, нельзя одному. Ты понимаешь! А он даже свою красавицу-Алёну как-то по обязанности любил. Заботливый мальчик, ответственный, к детишкам тянется, но с женщинами бесчувственный. Разве что когда маленький был, бабулю любил, я серьёзно ревновала. Кроме бабули никого, даже когда подростком был, не влюблялся, бабуля да бабуля. И тут такое счастье! Такая девочка замечательная!
«Тебе не тортик, а мяса сырого наложить, желательно из помойки», – пилила себя Лена. Димкины рассказы о нелёгкой доле оборотня червяками копошились в её памяти. Ну почему эти, блин, пастухи не довольствовались обычными дворняжками? Дворняжки классно пасут коров, что за выпендрёж!
– … если бы дворняжек держал, но ты не представляешь, какие это чудовища, – между тем говорила Татьяна Викторовна, – размером с медведя! Не понимаю, почему их не запретили, Португалия вроде бы цивилизованная европейская страна.
Лена вздрогнула.
– Вы о чём, Татьяна Викторовна?
– Лена, ты меня слушаешь? Я говорю, что моя сестра Наташа потеряла работу. Их вышлют из Португалии, всё, что они заработали, уйдёт на лечение велосипедиста, а Павлик останется без квартиры.
– Какой Павлик?
– Мой племянник. Он с женой живёт в Наташиной однушке, скоро родится маленький, и станет окончательно тесно. Надо ж было этому велосипедисту ехать так поздно вечером, что на него бросились… вспомнила, испанские мастиффы. А виновата почему-то моя сестрёнка, а вовсе не хозяин собак, которого не было в стране.
– Ваша сестра – кинолог? – подавилась шоколадной розочкой Лена.
– Наташа?! Конечно, нет! Моя Наташа – детский врач, но в Португалии она работает домработницей. Её муж Игорь делает мужскую работу, и садом тоже занимается, он ведь биолог. Их ещё в Курске агент по найму предупредил, что тот сумасшедший человек уволил уже четыре супружеских пары, из-за собак. Но он предложил гораздо больше, чем обычно за такую работу, к тому же он какой-то известный фотограф, весно в разъездах, а дом в распоряжении Наташи с Игорем. Представь, почти собственная роскошная дача на море – рай, если б не собаки. Теперь этот невменяемый увольняет бедную Наташу. Он ведь сам требовал, чтобы собак выпускали гулять…
– Татьяна Викторовна, – Лена хищно улыбнулась, – мне надо переговорить с вашей сестрой.
– Зачем?
– Чтобы её с мужем не увольняли.
Удивление, надежда и недоверие затеяли игру в догонялки на лице Татьяны Викторовны.
– Ты? Ах да, Димочка говорил, ты дрессировала собак в милицейском питомнике…
– …и собираюсь вернуться к прежней профессии.
От Димки Лена уходила телефоном незадачливой домработницы в кармане, Нюсей на руках и под аккомпанемент восторженных охов.
– Как было бы прекрасно, если б у тебя получилось! Там удивительная экология, Нюсеньке пойдёт на пользу морской климат, а то у неё снова сопельки. Я Димочку каждый год возила на море, он у меня был слабенький, только морем и спасались. Ах да, совсем захлопоталась! Свадьба шестого ноября…
– Димка меня пока не пригласил, – заметила Лена.
– Пригласит обязательно, о чём ты говоришь!
***
Дима позвонил, едва Лена отразила сокрушающие Фантины нежности.
– Не приходи на свадьбу, – Лене показалось, что мобильник вибрирует у неё в руке, точно заряженный Димкиной нервозностью. – Я слышал, мама приглашала, но не приходи. Пожалуйста!
– Что так? – холодно поинтересовалась Лена.
– Я реально тебе благодарен, не представляешь, насколько, но… и в парке ко мне не подходи. Ты должна понять. Я буду гулять в другое время, если случайно пересечёмся, не подходи, ладно? Нюсю мама сама приводить станет, я с ней договорился.
– Не переживай, Дим, мы с Нюсей скоро уедем.
– Уедем?! – вмешалась Нюся. – Здорово! А куда?
Лена поцеловала тёплый пробор.
– Ты вроде хотела жить в домике у моря…
***
Надвигавшийся вечер окрасил небо в нежнейшие оттенки бекона. С зеленью – это если краем глаза гору захватить. Зелень после лета была даже не второй, но третьей свежести. Так думал голодный Рома, пока ведомая нетвёрдыми Викиными руками машина трюхала по сельской дороге, на редкость похоже пародируя шипение и скрежет зубовный. В переднее стекло прилетел камушек. Вика отёрла лоб.
– Всё-таки удивительно, как тебе дали права, – не выдержал Рома.
– Ага, дали, после чего мы сразу уехали во всякие Индии, и я за два года за руль ни разу не села! А на мотоцикл я прав получать не собираюсь, если на меня упадёт двести килограмм, я, наверно, не переживу, – глянув в зеркало заднего вида, Вика улыбнулась (нежно): Рома загорел до черноты, здорово похудел и больше не напоминал нечто, завалявшееся под кроватью.
– В Кито попрактикуешься.
– Попробую, – наморщила нос Вика. – Что он там бормочет?
Заменявший радио старик-португалец усилил громкость.
– Благодарит, что подбросили, – перевёл Рома. Машина остановилась, но общительный дед продолжал сыпать шипящими португальскими фразами. – Интересуется, не в гости ли мы к русским, работающим у чокнутого Дуарти. Хм. Ленин хозяин непопулярен у соседей. Мягко говоря.