Страница 28 из 37
Анна полулежала на кровати, облокотившись на ее спинку. Платье светской дамы Франции восемнадцатого века, пышное, необъятное, было на ней.
— Воскресшая Виолетта, — сказал Эдуард, рассматривая черные кружева на бордовом бархатном платье. — Успех так вскружил тебе голову, что ты даже не успела снять свой дорогой наряд?
— Думаю, у тебя это лучше получится, — ответила Анна, многозначительно посмотрев на него.
Он пододвинулся к ней.
— Как ты догадлива!
Анна почувствовала его горячее дыхание.
Эдуард положил ей руку на грудь.
— Какое декольте! — он провел пальцами по линии выреза. — Тебе идут такие платья!
Обведя рукой контуры ее фигуры, он остановился у края подола, коснувшись ноги.
— Эдуард, ты долго будешь меня мучить?
Он дотронулся рукой до ее коленей.
Анна закрыла глаза.
Рука Эдуарда скользила по ее бедрам, отстегивая застежки на чулках.
Она опустилась на подушку.
Эдуард быстрыми движениями развязал тесемки, перетягивающие ее талию. Расстегнув несколько перламутровых пуговиц на груди, он снял с нее платье. Целуя ей шею, он снимал бюстгальтер, плотно сжимающий груди.
Анна стянула с него пиджак и расстегнула рубашку, тихо простонав, когда он прикоснулся обнаженным телом к ее груди.
В объятиях друг друга они забыли обо всем. Их сжигало пламя любви.
Эдуард овладел Анной. Она придвинулась к нему ближе, чтобы он глубже проник в нее. Мужчина застонал, чувствуя под собой ее нежное прекрасное тело.
Они медленно двигались, сильно прижимались друг к другу сливаясь воедино. Поцелуи возбуждали их все больше и больше, и они закружились в любовном вихре…
— Эдуард, я столько всего перенесла, пока мы были с тобой в разлуке!
— А кто в этом виноват?
— Как кто? — Анна удивилась таким словам.
— Нужно верить друг другу, тогда никакие злодеи и бармалеи не страшны.
— Ты думаешь? А когда они окружают со всех сторон?
Эдуард засмеялся:
— Тогда нужно брать секиры и рубить им головы.
Она оттолкнула его от себя.
— Я думала, что ты немножечко серьезнее.
Он принял серьезный вид.
— Конечно, серьезнее. Даже больше, чем ты думала.
Разразилась гроза.
Ветер ворвался в комнату, принеся с собой капельки дождя.
— Это в честь твоего триумфа! Небо бьет в литавры!
Молния озарила голубым светом спальню.
— Нужно спрятаться, а то огнедышащий дракон нас проглотит, — сказал Эдуард.
— Но ты ведь защитишь меня? — Анна приблизилась к нему.
— От него или от себя?
— Только не от тебя.
Анна гладила его широкие смуглые плечи.
Он обнял ее за талию.
Обнаженное тело Анны горело огнем.
— Я хочу тебя! — томно сказала она.
Он прижал ее к постели. Руки сжимали упругие женские груди. Сильное тело Анны изгибалось под ним. Он целовал ее лицо и говорил нежные слова.
«Мне хорошо с ним. Очень хорошо. Как я раньше жила без этих рук, без этих губ и не зная его тела? Глаза Эдуарда говорят обо всем. Даже когда он молчит, я знаю о чем он думает. У него слишком чистая душа, она отражается в его глазах. Сколько тепла и ласки дарит он мне!»
Он ласкал ее тело, нежно прикасаясь к нему, и для Анны не было большего блаженства, чем любовь этого человека.
— Я благодарен тебе только за то, что ты есть, — как-то сказал Эдуард Анне. — Даже если бы мы расстались, я бы все равно любил тебя, потому что ты есть.
На следующий день Эдуард принес стопку газет.
Они наперебой рассказывали о вчерашнем триумфе певицы.
«Небывало грациозная Виолетта с прекрасным голосом и потрясающей красотой доставила вчера итальянцам незабываемое удовольствие», — писали одни. «Сенсацией этого года стала примадонна Мариинского театра. Сначала она поражала нас красивой внешностью, глядя с картины известного художника Эдуарда Рашеля, а теперь мы восхищаемся ее голосом. Мы имеем возможность наблюдать редкое слияние неподражаемого таланта и красоты. Театр «Ла Скала» предложил ей продлить контракт», — информировали другие.
Анна была засыпана предложениями подписать контракты с ведущими театрами мира: Лондонским, Байретским и «Гранд опера» в Париже.
— Я не знаю, что мне выбрать?
— А я знаю, — радовался Эдуард.
— И что же?
— Конечно, «Гранд опера»!
Анна смеялась, обнимая его:
— Значит, Париж.
— Иначе и быть не может! — пожимая плечами, говорил Эдуард.
Через две недели они собирались вернуться в Петербург.
«Еще две недели на утрясание всех дел: подписание контрактов, на интервью и съемки», — думала Анна.
— Представляю, как обрадуется Матильда нашему возвращению! — сказал как-то Анне Эдуард. — Она любит тебя и твой успех ей будет очень приятен.
Но Матильда уже радовалась.
О триумфе Анны было известно во всех музыкальных кругах Европы. Газеты и журналы пестрели фотографиями певицы, а телевидение транслировало сцены из спектаклей и интервью с участием Анны.
Матильда сидела у телевизора и, выпуская дым, посылала в экран воздушные поцелуи.
— Алле! Моя девочка! Я рада за тебя! — восклицала она.
Борис с Катериной бесились от гнева, но были бессильны что-либо сделать.
Петербургский свет ждал возвращения «звезды».
Оставалась неделя до отъезда.
— Мы должны посвятить эту неделю только отдыху, — сказал Эдуард Анне.
— Хочется тишины, чтобы никакие газетчики не нашли нас.
— Есть такое место. Удивительно, почему ты о нем забыла?
— Мне с тобой везде хорошо, но хочется тишины.
— А вилла Луиджи?
— Да, конечно! — радостно сказала Анна.
Но потом ее настроение упало.
«Луиджи видел меня у Генриха. Как я теперь покажусь ему на глаза с Эдуардом?» — Анна задумалась.
— Тебя что-то расстроило?
— Да нет, все хорошо. Когда мы едем туда?
Эдуард обнял ее, присев рядом на диван:
— Как скажет моя королева.
— Сейчас! — лицо Анны озарила улыбка.
— Тогда, в путь! — сказал Эдуард, показав рукой на дверь.
Белый «линкольн» примчал их на виллу.
Луиджи был там.
Два скакуна черной масти стояли возле дома.
— Луиджи занимается своим любимым делом, — сказал Эдуард.
— И не один! — заметила Анна. — Здесь два коня!
— Интересно, кого он пригласил на этот раз?
Они зашли в дом.
Луиджи срезал розы, растущие в фойе первого этажа.
— Кого я вижу? — радостно воскликнул он.
— А ты уже на это не надеялся? — шутливо спросил Эдуард.
— Наоборот, только этого и ждал, — весело ответил хозяин виллы. — Проходите в гостиную.
Любовники вошли в комнату.
Эдуард остановился в нерешительности.
Анна, такая довольная, что все хорошо, задержала взгляд на новой картине, приобретенной Луиджи. Потом, посмотрев на кресло, сильно покраснела.
В кресле сидел Генрих.
Все трое испытывали легкое замешательство.
— Добрый день! — набравшись смелости, сказал Генрих.
— Привет, — нарочито равнодушно ответил Эдуард.
Анна в знак приветствия кивнула.
— Как твои дела? — спросила она, поудобней устраиваясь в кресле.
— Все в порядке, как всегда, — ответил смущающийся парень.
Эдуард, закурив, вышел из комнаты.
Анна заволновалась:
«Значит, Эдуард не уверен во мне. Все было хорошо, пока не возник Генрих. Что будет теперь?»
— Занимаешься верховой ездой? — спросила она в надежде, что Генрих, скоро уйдет к лошадям.
— Да, — сказал молодой человек, улыбаясь.
По телу Анны пробежала дрожь.
«Он действительно очень обаятельный. Есть к кому ревновать».
— Там стоят два коня, готовые к прогулке. Может, пойдем покатаемся? — спросил он.
Анна удивилась такому предложению, немного смутилась, но потом, посмотрев на Генриха и его сияющую улыбку, подумала: «А почему бы и нет?»
— Давай пригласим еще Эдуарда!