Страница 32 из 57
Милла осталась недвижима. Тогда он с силой потянул за цепь, она вскрикнула от ужасной боли, будто ее хотели вздернуть на дыбу.
— Идиот! Мне же больно!
— Выходи! — заорал Рональд.
Милла выпрыгнула из лодки. Рональд освободил одну ее руку. Милла нацелилась вцепиться ему в лицо, но не успела, он в мгновение ока вновь защелкнул браслет. Теперь ее руки были скованы впереди.
— Ну?! — насмешливо бросил он. — Что стала? — и дернул за цепь.
Милла словно остолбенела. Она понимала, что бывают обстоятельства, которым необходимо подчиниться, но то, что какой-то Дженсон сковал ее и тянет за собой, точно скотину, было вне ее понимания. Он нетерпеливо дергал за цепь, но Милла стояла, не шелохнувшись. Рональд выругался и потянул с такой силой, что она упала на песок.
— Дрянь! Ты что это выделываешь?! — подошел он к ней и, озверев от гнева, хотел ударить ее ногой в живот, но в последнее мгновение опомнился. Опять выругался и топнул ногой. — Вставай, гадина!
— Сволочь! — выкрикнула Милла. — Сними наручники! Я пойду! Но без них! — скрипя зубами от ненависти, прохрипела она.
Дженсон потянул цепь, но Милла не встала, а, сжав зубы, приготовилась терпеть боль. Он медленно пошел, волоча ее за собой по песку.
«Господи! Что это? Неужели это происходит со мной?..» — в ужасе вопрошала она. Все казалось сном.
У Рональда от ярости пересохло в горле. Он готов был убить Миллу. С каким наслаждением он бы всадил ей в живот нож. Вот из-за таких, как она, много мнящих о себе женщин, он был вынужден покинуть Штаты. Он!..
Рональд остановился и, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, тихо зарычал.
— Я могу ее убить! Это в моей власти! Могу! — он прикрыл глаза, упиваясь своим всесилием. — Но! Она слишком дорого стоит. Я не какой-нибудь сумасшедший богач, чтобы за миг удовольствия платить такие деньги. Черт с ней! Она свое получит! Она будет помнить и проклинать меня до последнего своего вздоха. У… шлюха!
Джонсон подошел к Милле, присел на корточки и снял с нее наручники.
— Вставай!
Она медленно приподнялась на руках. Ошалелыми глазами посмотрела вокруг. И ее охватило неистовое желание: вскочить, кинуться в океан… и плыть, плыть, пока ее не заметят с какого-нибудь судна… Но… она лишь помотала головой и поднялась. Рональд слегка подталкивал ее в спину, направляя в сторону дома.
Злоба на самое себя раздирала Миллу на куски: «Почему я оставила его в живых?! Когда можно было убить тысячу раз. Дура! Какая же я дура! Что теперь делать?..»
Они вошли в дом. Рональд зажег свет. Милла направилась в кухню.
— Куда? — крикнул Рональд.
— Да пошел ты! — огрызнулась Милла. — Пить хочу!
На несколько секунд Дженсон позабыл, что Милла отныне пленница. Когда спохватился, влетел в кухню. Милла, прислонившись к холодильнику, жадно пила воду из бутылки. Допив, бросила бутылку на пол. С вызовом взглянула на Рональда и прошла мимо него. Милла успела взять из ящика стола нож, и ей не терпелось всадить его в Дженсона, но она боялась его молниеносной реакции. Только замахнется, как он выбьет нож из руки.
«Надо собраться с силами и мыслями!» — увещевала она себя.
— Иди в спальню! — приказным тоном обратился к Лимановой Рональд и последовал за ней.
При мысли, что он хочет изнасиловать ее, она зловеще улыбнулась. Это будет самый подходящий момент, чтобы вонзить ему нож в горло. Но Рональд, как только она вошла в спальню, закрыл за ней дверь на замок.
Миллу разочаровало его поведение.
— Расчетливый скупец! — заходясь от гнева, заорала она. — Скотина! Дрянь! — выкрикивала, что было силы.
Измерив шагами комнату вдоль и поперек, она немного остыла. «Может, стоит попытаться с ним поговорить?.. Предложить выкуп?..» — стала прикидывать варианты. Нож не давал ей покоя, словно просился в дело. Покусывая от нетерпения ногти, Милла внимательно оглядела комнату. Взгляд ее остановился на полу.
— Ага!.. — в глазах зажегся огонек.
Она потушила свет и, стараясь произвести побольше шума, с размаху бросилась на кровать. Немного полежав, соскользнула на пол и принялась кончиком ножа расковыривать замазку между половицами. Спальня располагалась как раз над кабинетом Дженсона.
Припав жадным глазом к узенькому отверстию, она увидела Рональда, сидевшего за письменным столом и читавшего книгу. Но, по всей видимости, он не был расположен к чтению. Сбой в четко разработанном плане разозлил его. Он намеревался без осложнений, оставаясь в глазах Миллы гостеприимным хозяином, передать ее купцу, выдав того за своего знакомого, получить деньги и вежливо помахать на прощание рукой с берега.
«Чертова кукла! Видно, я чем-то выдал себя. Иначе она ни за что бы ни полезла в неспокойный океан».
Он отшвырнул книгу. Вышел в гостиную, вернулся с бокалом бренди. Присел на край стола и, не спеша, выпил. Затем подошел к высокому стеллажу, уставленному всевозможными сувенирами, и перестал быть виден Милле. Она зло выругалась и, пренебрегая осторожностью, расковыряла замазку еще сильнее, увеличив щель.
«Заметит, так заметит, плевать!»
Рональд поднял крышку большой железной шкатулки, засунул руку вовнутрь, что-то повернул и опустил ее стенки. Лицо Миллы от напряжения покрылось потом. Задняя стенка шкатулки оказалась дверцей вмонтированного в стену сейфа. Набрав шифр, Рональд открыл его. Вынул несколько пачек денег, вернулся к столу, пересчитал их и, заведя руки за голову, откинулся на спинку кресла.
«Мечтает гад! — поразилась Милла. — Такая скотина и туда же! Интересно, о чем он может мечтать?..»
Поняв, что ничего интересного она больше не увидит, Милла легла спать. Но заснуть не могла. Она вздрагивала от малейшего шума, думая, что это приехал подельник Дженсона. Лишь под утро она задремала.
Проснувшись, мигом вскочила с кровати. Подлетела к двери и забарабанила по ней кулаками.
— Сейчас!.. Да сейчас! — раздался снизу недовольный голос Рональда.
— Что так стучишь? — набросился он на нее. — Как будто…
— В туалет хочу! — оборвала его Лиманова.
Приведя себя в порядок, она направилась в кухню. Рональд приготовил завтрак и сидел за столом. Милла села напротив и, глядя ему в переносицу, как советуют психологи, сказала:
— Послушай, мой друг заплатит тебе выкуп. Сколько ты хочешь?
Бледные тонкие губы Дженсона медленно растянулись в омерзительной улыбке.
— Нисколько, — нарочито кротким тоном ответил он.
— То есть? — надменно приподняв бровь, переспросила Лиманова, показывая, что не пасует перед ним.
— От твоего друга мне ничего не надо.
— Не понимаю! — воскликнула Милла. — Тебе что, не все равно от кого получать деньги?
— Нет, не все равно. Это вранье, что деньги не пахнут. Пахнут! Еще как! Мне совершенно ни к чему, чтобы на островах узнали, чем я промышляю. Я возьму деньги у твоего друга, и такой пойдет душок… У меня прибыльный бизнес, но он, к сожалению, считается незаконным. Так было не всегда, — поспешил уточнить он. — Были времена!.. Были!.. — прищуриваясь, словно желая увидеть «те времена», говорил он. — Торговля людьми процветала.
— Но ею занимались только отъявленные негодяи.
Дженсон усмехнулся.
— Ее занимались люди с широкими взглядами. Человек — это такая же вещь, как вот этот стол, стул, — ударил он ладонью по столу и, приподняв стул, с грохотом поставил его на место. — В мире, где нет свободы, все подлежит продаже.
Улыбка Дженсона насторожила Миллу. Угол его рта стал конвульсивно подергиваться.
«Псих!» — заведя руку за спину, чтобы успеть выхватить из-за пояса нож, подумала она.
— У тебя произошел сдвиг во времени, — попыталась вернуть его в реальность Милла. — Сейчас нет рабов. Очнись! Ты же гражданин Соединенных Штатов…
Рональд расхохотался до слез.
— А разве там нет рабов? Навалом! И, между прочим, они гораздо хуже, чем прежние! Раньше рабы хотя бы душой восставали против неволи и подчинялись только для того, чтобы избежать побоев и смерти. Мы же подчиняемся даже душой. Ненавидим своих работодателей, но улыбаемся им и выполняем все их прихоти. Мы для них существа, созданные Природой специально для их услуг. Поэтому каждый мечтает разбогатеть, чтобы хоть таким образом приобрести иллюзорную свободу. Исковерканные судьбы… Переполненные тюрьмы… Потому что не хватает жизни, чтобы честно заработать. Они, — он криво усмехнулся, — придумали для нас жизнь в кредит. Разве это не завуалированное рабство?.. Не внесешь вовремя взнос, и тебя упекут в тюрьму, объявив несостоятельным. Одни будут тебе воровато выражать сочувствие, другие, завидев тебя, поспешат перейти на другую сторону улицы. Женщина, которую любил, даже не снизойдет до утешения. Лишь презрительно бросит: «Неудачник!» И что тогда сможет поддержать отвергнутого обществом человека? Только благословенное чувство мести! Вернуться, когда о тебе думать позабыли, и сразить тем, что совершенно не изменился за долгие годы. — Рональд провел рукой по лицу и в задумчивости повторил: — Совершенно не изменился. Купить дом в квартале, по которому они проезжают, затаив дыхание, и жениться на девушке из респектабельной семьи.