Город мертвых

— Обещаю исправиться, — Рой пристыжено опустил голову.

— Но кто мог стоять за ними? — каждое слово Томаса наполнялось тревогой.

— Упорядоченное огромно, — огласил Альмендо.

— И без тебя знаем. Но также знаем и то, что в Эйсвероне будут фигурировать только самые достойные. Вопрос в том кто они?

Молчание ответило купцу, и он продолжил:

— Поэтому-то я и настаиваю на консультации в вышестоящих инстанциях. Пускай растолкуют, с кем предстоит бороться.

— Томас, — мягко обратился архивариус. — Может, ты и неплохой торгаш, но глубинным мировоззрением не обладаешь. Во-первых, за советами нам стоит обращаться только в крайнем случае. И то это очень нежелательно. А во-вторых, наши покровители могут и сами не знать, кто встанет у них па пути.

Купец изумился такому признанию, а Сильвия одобрила:

— Молодец, Альмендо. Всё чётко растолковал.

— Ничего не «чётко»! — взволновался Томас. — Я вовек не поверю, что наши, так скажем, наниматели не знают возможных противников. Наши покровители безмерно могущественны.

— Ты мыслишь как жалкий неофит, — ошпарила голосом Связующая. — Кабы они были безмерно могущественны, зачем бы использовали нас? А также хочу тебе напомнить, что Упорядоченному миллиарды, миллиарды лет! Миров великое множество. Мы не можем представить, что за Силы таятся в глубинах Упорядоченного.

— Мы не можем, а наши покровители могут!

— Moгут-то могут, но даже и они не в силах всецело предвидеть будущее. Потому и не ведают, кто скрестит с ними мечи.

— Покамест мечи приходится скрещивать нам! — озверел купец.

— Ты чем-то недоволен? — карие глаза Связующей почти ввинтились в лоб Томаса.

— Если б был недоволен, то тут бы не сидел.

— Тобой движет страх!

— Чего-чего? — вскочил купец. Кулаки сжались.

— Ребята, а ну прекратите, — выступил в роли миротворца архивариус.

— Верно, хватит ссориться, — Рой поддержал брата. — Давайте я вам лучше морскую байку расскажу.

К всеобщему недоумению, Сильвия словесно атаковала матроса:

— А ты прикуси язык. Ведёшь себя как дитя. У нас на носу глобальные свершения, на нас висит ответственность за миллиарды жизней, а тут такой подбор исполнителей...

— Что тебе не нравится? — радушное лицо Роя обозлилось.

— Не нравится то, что вы слишком сильно вжились в роли. Ты, например, как простое животное двадцать лет торчал в борделях.

— Якорь тебе в ухо! — ругнулся моряк. — Все эти годы я плавал, а в борделях появлялся всего ничего, только во время визитов на землю.

Альмендо вступился за брата:

— Сильвия, ты явно не права. Сама посуди, что бы о Рое подумали коллеги, кабы он не ходил по шлюхам?

— Твой братец должен плевать па мнение сброда!

— Там не все уж и сброд, — Рой защитил честь матросов.

— Я ж говорю, ты вжился в образ. Небось, уже и друзей средь моряков заимел?

— А как же. Два десятка лет и в шторм, и в штиль мы под одним парусом. И ты хотела, чтобы я не заимел друзей?!

— Безобразие! Форменное безобразие.

Томас пробурчал:

— Видать, она встала не с той ноги.

— Молчал бы уж, — махнула рукой Связующая. — Ты-то пуще всех нас позоришь.

— Это ещё почему? — брови купца встретились на переносице.

— А вот почему! — Женщина метнулась со скоростью молнии и явила висящий на шее Томаса медальон. — Ты — поборник Триединой Церкви. Вернее, исполняемый тобой образ купца души в ней не чает.

— И что здесь такого?

— Он ещё спрашивает! Ты ж ещё с молоком матери впитал способность разбираться в религиях. Здешняя Церковь ничего особенного собой не представляет. Таких в Упорядоченном большинство. И везде слепое поклонение Творцу, Создателю, Спасителю... короче, как бы его ни называли.

— К чему ты клонишь?

— Издеваться вздумал? Дурачка из себя корчишь? Что ж расскажу, коль позабыл. Такой формат Церкви — вершина подлости. Людей стадом рабов гонят в храмы, всюду вещая о грехе, грехе и ещё раз грехе. Но мы-то с вами знаем, что это совсем не так. Человек приходит в этот мир свободным. А так тобой любимая Триединая Церковь внушает им психологию рабов. А всё зачем?.. Да за тем, что б жить не тужить, купаясь в податях.

Альмендо вклинился в спор:

— Сильвия, в твоих словах много правды, но кто ж виноват, что в большинстве своём люди глупы и сами суют шею в ярмо? Вот клирики и пользуются этим. Так что я не вижу в этом ничего плохого. А в защиту Томаса скажу, что он просто великолепно играл роль глуповатого купца.

— «Глуповатого»? — фыркнул Томас.

Связующая избрала новую жертву — архивариус:

— Адвокат тут нашелся! Защищать вздумал. Понимаешь, Альмендо, есть такие вещи, через которые немыслимо преступать. И это вершина аморальности лобызать иконы, даже зная, что ты играешь купца.

— Для достижения результата любые средства хороши, — весьма неуверенно произнёс Томас.

— Нет, нет и ещё раз нет! Должны существовать моральные принципы.

— Какая тут мораль, если Упорядоченное на грани катастрофы?! — обезумел купец. Ещё чуть-чуть — и с кулаками кинется на собеседницу'.

— Что-то ты поздно вспомнил о судьбе миров.

— Я об этом думал всегда!

— В последние годы ты думал только о барышах со своей торговли! Я-то хоть делом занималась, детишек магии учила, а ты...

— Так мне чего, может, нужно было пойти к тебе деканом?

— Это куда благороднее, чем грязная торговля.

— Я торговал честно! — Томас стал красным как рак.

Рой встрял:

— Вы тут на суше вообще рехнулись.

— Молчи! — прикрикнула Сильвия.

— Не затыкай мне рот, сухопутная крыса!

По изящной женской ручке пробежались серебристые искры. Миг — и моряк сжимал изогнутую саблю; мнилось, клинок из тьмы.

— Хватит!!! — надсадно завопил Альмендо. — Быстро сели!

Команда подействовала. Серебристые искры и тёмная сабля исчезли.

— Увидел бы Волтан, — сухо продолжал архивариус, — он бы нам показал, как ссориться. — И тут же охнул — словно дал о себе знать приступ аппендицита.

— Что? — насторожилась Связующая.

Томас и Рой недоумевали. Альмендо покусывал губы, дыхание сиплое, ногти скребли по столешнице. Вскоре таки сказал:

— Ещё один катрен сбылся.

— Шестой катрен, — ошарашено прошептала Сильвия.

— Седьмой, — поправил архивариус.

Тишина такая, что аж звенит в ушах. Хоть бы кто вдохнул, пошевелился, кашлянул.

Голос вошедшего Саймона пробил ударами набата:

— У вас что-то случилось? А то я чуял, сразу грызлись, а ныне молчат. Вот, думаю, дай зайду.

— Всё в порядке, — заверил Альмендо.

— Ну и ладненько. Главное, чтоб здоровье было. Не то что у меня. — Саймон повернул голову и потёр шею.

— Опять разболелась?

— Угу. Сил уж моих больше нет. И вроде как давно воевал, а после руки того юнца до сих пор шея ноет.

Архивариус глянул на брата, зашептал:

— У него навязчивая идея, что ему в бою свернули шею.

Саймон, однако, услышал:

— Ещё как свернули. Я полдня без сознания провалялся.

Присмирил болтунa купец:

— Ты ж знаешь, я не люблю твои россказни. Иди лучше отдыхай.

— Как скажете, господин Томас, — Саймон низко поклонился и вышел.

— Ну и управляющий у тебя.

— А мне нравится, — сознался архивариус. — Иной раз побалагурить не с кем, а Саймон отлично заливает о былых подвигах. То орков он в чистом поле рубал, то головой в камин их швырял. Порой про торговлю свою болтает. Или как трубочистом работал.

— Он и по крышам лазил? — ошалел купец.

— Ага, лазил. С его слов выходит, разок-де так ухнулся, что доселе с памятью проблемы.

— Оно и видно, — пробурчала Сильвия. — Старик явно не в себе. Уволил бы ты его.