Страница 47 из 112
Три минуты спустя у входа выстроилась колонна грузовиков. Каждый принимал свой груз и немедленно отъезжал. Притихшие, задумчивые рабочие тоже уехали; помещение опустело — только посредине, поблескивая, высился излучатель поляризованных волн. Четверка экспериментаторов лихорадочно заканчивала последние приготовления.
Облокотясь на поворотный круг, Грэхем наблюдал за ними с невероятным, самого удивлявшим спокойствием. Время решающего испытания, роковой схватки близилось, но после многодневной, изнурительной гонки он совершенно внезапно обрел спокойствие и бесстрастие каменного изваяния: так ощущает себя человек, после тягостного ожидания оказавшийся, наконец, в зубоврачебном кресле. Взгляд его задержался на одном из четверых ученых, тщедушном коротышке с венчиком волос вокруг сверкающей лысины.
Тот закончил работу, а Грэхем внятно и намеренно резко произнес:
— И кого же вы пытаетесь надуть, присоединяя кабель питания к выключателю ускорения?
Услыхав ядовитый вопрос, окружающие вздрогнули. Человечек повернул сморщенное мартышечье личико, ошарашенно выпучил водянистые глаза. Упустив конец провода, он потянулся в карман, будто собирался достать кусачки.
Мощная пуля, выпущенная Грэхемом в упор, опрокинула коротышку и отшвырнула далеко назад. Побледневший Лори с товарищами так и замерли. Воль, как ни в чем не бывало, шагнул вперед и вынул из кармана убитого небольшой яйцеобразный предмет.
— Прошу любить и жаловать — бомбочка! Дьявол! Эта штуковина разнесла бы нас в окрошку!
— Бог не без милости, пронесло. Забери и выбрось в пруд — там, позади цеха. — Он обратился к Лори: — Отключите питание, Дункан, проверьте всю цепь. Удостоверьтесь, что все в порядке. Если да — выкатывайте установку, пора подключать систему заземления.
Минуту спустя Лори объявил:
— Все готово. Ничего не улучшить. Лишь бы получилось!
— Будем надеяться!
Поляризатор выкатили, заземление подсоединили. Лори с тремя спутниками удалились; рядом с Грэхемом остался только Воль.
Грэхем забрался в сиденье. Подача тока, ускоритель, рукоятки наведения — все было под рукой. Над головой тяжко нависало хмурое небо. Далеко на юге клубился дым ракетного залпа. Оставалось выпроводить Воля.
— Беги, Арт, — приказал Грэхем. — Витоны приближаются. Он указал на стаю шаров, подлетающую с северо–востока. — Сидеть и спорить некогда. Догоняй Дункана и его ребят. Полминуты даю! Исчезни1
— Да ведь… — пытался возразить Воль.
— Убирайся, тебе сказано! — заревел Грэхем.
Воль с несчастным видом затрусил прочь. Грэхем дождался, покуда он скроется за углом цеха. Поводил из стороны в сторону цилиндрической трубой, походившей на дуло огромной пушки. До приближающихся шаров оставалось не больше мили.
Давая приятелю время отойти на безопасное расстояние, Грэхем зорким взглядом обшаривал небо. “Так никогда и не узнаем, откуда взялись витоны, — думал он. — Их происхождение останется такой же загадкой, как возникновение крокодилов, пуделей и пневмококков, да и всех прочих творений природы”.
Судьбоносный час пробил, решающий миг настал. Грэхем разогнал гигантскую трубу, целясь ею в налетающие шары. Огромный ствол передвигался легко и плавно вместе с поворотным кругом. В цехе ровно гудели генераторы. Девяносто минут отделяли Европу от гибели. Грэхем нажал на выключатель и подал в установку ток.
Миновало несколько секунд, и трубки нагрелись. Где-то наверху, на высоте десяти–двенадцати этажей, застыли на постах наблюдатели; бинокли слегка подрагивали в их руках.
И вот направленный поляризованный луч, имевший длину волны ровно пять миллиметров, хлынул в отверстие ствола и вырвался из жерла излучателя. Ось вихрящихся импульсов шла параллельно прицелу, наведенному на свору витонов.
Эта частота — пять миллиметров, выходила за пределы зрительного диапазона, открытого Бьернсеном, и луч оставался невидимым. Зато воздействие луча оказалось более нежели наглядно. Вожак стаи, состоявшей из десяти шаров, застыл в воздухе, словно о незримую преграду стукнулся. Ярко–голубой цвет его сгустился, стал темно–фиолетовым, почти мгновенно сменился ослепительно–оранжевым, и внезапно витон лопнул!
Он исчез, испарился, растворился в воздухе столь неожиданно, что затаившиеся наблюдатели не сразу опомнились.
Девятка ведомых шаров засуетилась. Еще один из них уподобился летучему хамелеону, быстро сменил цвета от голубого до оранжевого, взорвался, растаял, и тут вся свора кинулась наутек. Шары с умопомрачительной быстротой взвились и пропали за облаками.
Кто-то из наблюдавших за этим скоротечным боем заревел от восторга, когда Грэхем успел расстрелять вдогонку третьего витона, кто-то отпустил дурацкую шутку: будем теперь, мол, стендовой стрельбой баловаться.
Краем глаза Грэхем приметил, что над Бродвеем взвился огромный столб ослепительно белого пламени. Накатил гул, потом ударная волна едва не выбила оператора из сиденья. Раздался незнакомый дикий вопль. Грэхем стиснул зубы. Странный звук затих. Только тут осознал Грэхем, что это он орал как оглашенный.
Шестым чувством — быть может, знаменитым сверхчувственным восприятием, он понял, — надо развернуть установку. И вовремя! С юга нападала новая вереница шаров. Грэхем опять завопил, когда вожак стал наливаться фиолетовым. Остальные витоны в панике пытались остановиться и не могли: слишком велика была скорость их атаки. Вся стая буквально врезалась в предводителя, именно в это мгновение принявшего апельсиновый оттенок.
— Вот вам за Майо! — ревел Грэхем, не отрываясь от прицела. — Вот вам за Уэбба! А теперь — за Бича, гады, сволочи, пиявки вонючие! А вот — за Фармилоу! Вот! Вот! А тебе, тварь поганая, — за Бьернсена!
Устав ругаться, он продолжал бой молча. Собственно, продолжать уже не пришлось. На один миг бешено крутящийся в небесах слипшийся клубок энергии принял чудовищно разбухшую шаровидную форму. А потом с оглушительным грохотом взорвался.
Грэхему почудилось, будто у него лопнули барабанные перепонки. Порывом тугого ветра его едва не снесло с шаткого насеста. Установка застонала, срываемая с креплений, но те выдержали удар. Обезумевшие жесткие излучения низвергались из поднебесья, обрушивались как тропическое солнце, так что Грэхему пришлось прикрыть глаза, чтобы уберечь роговицу.
Но оставаться с закрытыми глазами было невозможно, да и не хотелось. Настал звездный час, пришел конец погоне, — такое выдается лишь однажды. Грянул миг возмездия! Грэхем завизжал, точно ирокез, углядевший противника, развернул излучатель на девяносто градусов и обратил в ничто двух пикировавших налетчиков.
Становилось ясно, как подорвали резервуары в злополучном Сильвер Сити. Дюжина витонов, а возможно, две, три, может быть, полсотни, пошли на самоубийство: таранили хранилища, сталкиваясь при ударе еще и друг с другом. Природное равновесие сгустков при этом нарушалось, масса резко возрастала, все вместе вызывало чудовищную детонацию. Проклятый род издавна владел секретом, который лишь недавно стал известен их рабам, — людям: секретом бурного распада, когда сгусток энергии — радиоактивной или витоновской — превысит критическую массу.
Резервуары с нитратом серебра приняли на себя самый сокрушительный удар за всю историю человечества — удар столь чудовищный, что даже атомная бомба с ним рядом показалась бы детской хлопушкой. А огромный дымный перст, указывавший, куда вознеслись души обитателей Сильвер Сити, был ни чем иным как столбом обезумевших атомов, летевших ввысь искать новых связей.
Снова развернув излучатель, он расстрелял очередную шестерку разъяренных адских призраков и с наслаждением увидел, как витоны выплеснули свою энергию видимыми частотами, отправляясь к праотцам, ежели были праотцы у такой нечисти. Они могут сколько угодно плевать на лучи, падающие по траектории Лиссажу, природа сделала их неуязвимыми для солнечного света, они просто купаются в таких лучах, и, может быть, не без удовольствия… Искупайтесь теперь в лучах, направленных по гиперболе!