Страница 46 из 112
— Да, я успел узнать у Хетти одну подробность, связанную именно с тем, что ей было поручено выпытать у меня самого. Не сомневаюсь: витоны сразу высосали бы из сознания девушки требуемую информацию и немедленно приняли соответствующие меры. — Он вынул из кармана опустевшую фляжку, с сожалением встряхнул и отбросил ее. — Хетти должна была выяснить местоположение любой группы, экспериментирующей с волнами длиной пять десятых сантиметра или около того. Узнай она это — группы разгромили бы в мгновение ока. А заодно, пожалуй, уничтожили бы и прочие команды, только ради того, чтобы запутать нас. И не осталось бы никакого ключа к нужной длине волны, а уж ту, единственную, обезвредили бы навеки.
— Ну, дьяволы! — в голосе Воля возмущение смешивалось с восторгом. — Выходит, за этим ты и сунул голову прямо им в пасть? Ай да мы! Значит, витоны сами открыли нам свой секрет?
— Сами открыли, — кратко ответствовал Грэхем. — Любезно поведали устами своей пособницы. Обходительная публика, чтоб им пусто было! — Он поглядел на часы: — Отсчет начинается прямо с этих секунд. Еще несколько часов, и ответ будет ясен. Поляризация — запутанная штука; ведь мы имеем дело не с обычными волнами света!
— Ну и что? — флегматично осведомился Воль. — До сих пор ты отлично управлялся.
— Я… Ты хотел сказать “мы”. Как насчет правильной расстановки местоимений?
— Нет, именно ты, — настаивал Воль. — Ты прекрасно справляешься. Все обойдется. И сам знаешь: нет худа без добра… Золотой ты наш, серебряный!
— Поскорей бы уж хоть немного добра увидать! Иначе… — Он умолк, потрогал раненую руку и поглядел на приятеля: — Погоди… Фотоны, отражаясь от полированного серебра, изменяют траекторию с двойной восьмерки на чистую спираль…
— Ну и что? После десятой рюмки виски я выписываю двойную восьмерку, а после пятнадцатой — спираль. Вполне естественно.
— Серебро! — закричал Грэхем, оставляя шутку приятеля без внимания. — Ведь главная задача — добиться преломления, а не отражения, и серебро — именно то, что нам необходимо. Короткая волна может пойти по спирали, если воспользоваться серебряной пластиной, отразить от нее луч! А если еще пристроить к делу электромагнитный ускоритель Бергстрома и придать серебру требуемую твердость и прочность, поглощение исключается начисто!
— Убей меня, коль скоро я что-нибудь уразумел, — осклабился Воль. — Но убежден, получится в точности, как ты сказал. Я вижу это сверхчувственным восприятием!
— Один шанс из тысячи, — бормотал Грэхем. — Стоит попробовать, если Дункан Лори не изобрел ничего получше. — Кончив исследовать свою рану, Грэхем внезапно оживился: — Шевелись, Арт, мы возвращаемся к Лори.
Сотня опытных рабочих не покладая рук трудились в огромном цехе Фарадеевской Компании, командированные туда местными радиозаводами. Каждый знал свое дело настолько хорошо, что Лори с немногочисленными товарищами без помех могли сосредоточить силы на своей многотрудной задаче.
После многих часов безостановочной работы на свет явился небольшой, но сложный прибор, сверкавший стеклом и металлом посреди захламленного ангара. Прибор сверкал узкими длинными трубками, сиял ажурными переплетениями, смонтированными на поворотном круге, отсвечивал цилиндрическими экранами и установлен был на целой дюжине колес. Оператор, располагавшийся перед небольшой панелью управления, мог перемещать всю установку на манер подъемного крана или зенитного пулемета; питание подводилось по кабелям, выползавшим из терминалов и змеившимся по бетонному полу.
Один из рабочих склоняется над безукоризненна отполированным пералюминиевым диском, покрывает его тончайшим слоем серебра. Электрическая дуга сеет дождем мельчайших капель. Другой, стоя рядом, наносит пленку гранулированного серебра, подносит пламя экзоацетиленовой горелки, напыляет покрытие на уже раскаленную поверхность. Любой способ годится — были бы люди, способные работать с точностью и сноровкой ювелиров, с безукоризненной слаженностью боевого расчета.
Третий из рабочих шлифует готовый диск на Бог знает где раздобытом круге, то и дело проверяя себя микрометром, У него за спиной один из верных помощников Лори заканчивает собирать полусферическую решетку излучателя. Еще двое ученых суетятся около тяжелой цилиндрической трубы, устанавливают переднюю и заднюю рамки прицелов, регулируют сложнейший ускоритель.
Остается всего два часа!
Грэхем вошел, неся старую газету, давно вышедшую из-под печатного станка. Пристроился на поворотной плите агрегата, начал читать первую полосу. В Айове не на жизнь, а на смерть обороняют границу с Омахой. Танки азиатов катятся по Люксембургу. Мадрид сметен с лица земли ядерным взрывом. Последний редут цивилизации — Скандинавия. Новые атомные ракеты уничтожают Британию. Господи помилуй! Приблизился профессор Лори. Падение Франции не за горами. В карман газету, в карман!
— Новости скверные?
— Скверней не придумаешь. А вот на закуску — сегодня утром почти готовый аппарат Вейтча взорвался и разлетелся чуть ли не на молекулы, Сообщено из Филадельфии по любительской радиосвязи.
— Да неужто? — Лори свел густые, мохнатые брови к переносице. — Значит, Вейтч пошел по верной дороге. А если так — выходит, мы движемся не в ту сторону.
— Отнюдь не обязательно. В группе Вейтча был один безумец. Вейтча предупредили, а он отвечал, что постарается сбить парня с панталыку. Не захотел избавиться, не пожелал никем заменить. Говорил: дьявол, которого я знаю, лучше дьявола вовсе незнакомого.
— Так это — дело рук безумца?
— Да. И сам, негодяй, взлетел в воздух, совершил, так сказать, великий подвиг камикадзе. Имеются двое раненых. — Грэхем задумался. — Я бы позвонил Вейтчу и сам, да только все их каналы работают исключительно на передачу. А ведь он, вероятнее всего, опередил остальных: из Флориды перебросили в Филадельфию целые тонны оборудования, оставалось только смонтировать.
— Вот оно что! Еще новости есть?
— Сангстер объявился. Я уже полагал его погибшим, но отыскался: в подземной больнице. Шел по Уильям–стрит, когда обрушился участок “воздушки”. Бедняге уже лучше.
Расставшись с Лори, Билл Грэхем вышел на открытую площадку перед цехом. Здесь, посреди расчищенной площадки, лежала громадная бухта медных проводов, которые оставалось присоединить к батарее конденсаторов, служивших для заземления передающей установки.
Голубые точки, выглядевшие издали совсем крохотными, цепью летели к западу где-то над Лонг–Айлендом. У Грэхема руки зачесались при одном взгляде на них. “Отличная мишень, — подумал он, забывая, что сам представляет собой мишень, еще более соблазнительную. — Армия усердных бортников шарит по дуплам, где обитают мириады диких пчел. И туда можно поспеть, и сюда, и это дерево срубить, и то сжечь, да только везде сразу не поспеешь!”
Он опять уставился на медные провода заземления. Сможет ли даже такая хранящая махина принять на себя чудовищный удар мстительного врага и уцелеть? Даже вдесятеро более крупному устройству было бы не выдержать адской ярости, обрушившейся на Сильвер Сити.
Позади площадки, отведенной под излучатель, виднелась узкая яма. Стены ее, покрытые шестидюймовым слоем быстросохнущего бетона, уходили глубоко в землю. Посередине торчал гладкий шест.
Излучателем будет управлять один человек. В случае успеха, за которым наверняка последует сокрушающее нападение, он попытается спастись, ускользнув по шесту в спасительную черную глубину. Сомнительное укрытие, но ничего лучшего изобрести на ходу не удалось.
Грэхем вернулся в ангар и спросил у Лори:
— Сколько остается?
— Пятнадцать минут! — Профессор вытер нахмуренный, вспотевший лоб. — Еще пятнадцать минут, и мы готовы. Если выиграем, немедля приступим к сборке еще десяти излучателей. — Он указал на суетящихся рабочих. — И, если нас тот час же не прикончат, слепим всю батарею за час–другой!
— Отнюдь нет! — отрезал Грэхем голосом, исключавшим любые возражения. — Вы сию же минуту перебросите заготовки в безопасное место, прочь отсюда. Ведь если витоны взбесятся, все взлетит на воздух. Уберите все прочь — от греха подальше! — Он взял микрофон и торопливо стал отдавать распоряжения.