Избранное

Тут мы, дорогой читатель, сделаем небольшое отступление и вернемся назад, в минувшие дни, потому что, на наш взгляд, это поможет пролить некоторый свет на характер Э. С., дополнить его портрет еще одним штрихом. Сколько ты ни пишешь, ты никогда точно не знаешь, что в данной истории важнее — сюжет или образы, поэтому одной рукой ты выписываешь образы, а другой дергаешь ниточки сюжета, причем частенько правая рука не ведает, что делает левая, и наоборот; впрочем, любезный читатель и сам, наверно, не раз это замечал.

В тридцатые годы значительная часть собираемого крестьянами табака стала обходными путями утекать от государственного контроля, проникая тайными тропками и на внутренний и на внешний рынок. Начало этой контрабандной торговле положил 1923 год, когда урожай табака случился неслыханный, и австрийцы даже выпустили в честь этого исключительного урожая специальные сигареты (они назывались «Эрнте-23», претерпели ряд изменений, но вы и теперь можете их купить у нас в оранжево-зеленой упаковке). Итак, начиная с 23-го года контрабанда табаком ширилась и постепенно приобрела такие масштабы, что государство было вынуждено принять необходимые меры и вернуть торговлю под свой контроль.

Чтобы сделать контроль эффективнее, в табакопроизводящие районы страны было направлено большое число акцизных чиновников — поднаторевших в своем деле людей. Им надлежало следить за тем, чтобы вся продукция имела государственный ярлык и ни один табачный лист не уходил больше ни за кордон, ни на внутренний рынок. Акцизные развернули бурную деятельность, обложили штрафами крестьянское население табакопроизводящих районов, потому что оно резало табак на дому и крутило козьи ножки вместо того, чтобы покупать, как предписывает закон, фабричные папиросы или пачки трубочного табака с государственным ярлыком. Там и тут были пойманы контрабандисты-одиночки, по большей части воскобои — они прибывали из-под Трояна, Ловеча или Тетевена, везли на лошадях и мулах пчелиный воск и вощину, а в обмен увозили из табачных районов тюки желтого, как воск, табака. Однако все это были одиночки, крупные банды остались нетронутыми — у этих в каждом село были свои связные и посредники, свои доверенные люди среди государственных чиновников, тайные склады, транспорт, постоянно действующие каналы, свои глаза и уши везде и всюду.

Борясь с контрабандой, акцизные принимали контрмеры, вербовали связных, тоже обзавелись верными «глазами» и «ушами», часто настигали контрабандистов, заставали врасплох, завязывали перестрелки, но те были народ отпетый, не в ладах с законом, дрались они отчаянно и уходили из-под носа преследователей. Даже если перестрелка завязывалась на самой границе, контрабандистам каким-то образом обычно удавалось ускользнуть. Пока одна группа задерживала преследователей, другая вместе с грузом исчезала в ночи, и, когда пальба прекращалась, уже не слышно было ни стука копыт, ни лошадиного ржанья. У них явно были свои люди и на границе, с их-то помощью они и переходили беспрепятственно через кордон.

Преследование контрабандистов не приносило ощутимых результатов еще и потому, что они подкупали или вербовали своих людей и среди самих акцизных. Убедившись в неэффективности принятых мер, столичные власти направили в табакопроизводящие районы Э. С. Ему было поручено проинспектировать их и очистить от бандитов. Огромным успехом была бы ликвидация банды некоего Арнаута — личности зловещей, овеянной мистической славой.

Для маскировки, чтобы не вызывать никаких подозрений, Э. С. выдал себя за охотника, целыми днями бродил с охотничьим ружьем по районам, где выращивали табак, обшаривал все заброшенные сторожки на виноградниках и в полях, заглядывал на сеновалы, в полуразвалившиеся сараи — словом, во все уголки, где, казалось ему, могли прятать табак. К концу третьей недели ему уже было известно, по каким дням караваны с контрабандным товаром переходят границу, какими маршрутами двигаются контрабандисты (маршрутов было два, один был запасной, на тот случай, если акцизные что-то почуют и пустятся в погоню), каким оружием располагают, кто им помогает и прочее. В определенный день с той стороны приходил связной, который затем служил контрабандистам проводником. Пограничные власти знали об этом, но закрывали на все глаза. В один прекрасный день Э. С. явился на заставу. Встретил его юный поручик с физиономией эпикурейца.

— Поручик, — сказал ему Э. С., — некое анонимное лицо в определенные дни с вашего ведома переходит границу с той стороны. Мы тоже знаем дни, когда это лицо переходит границу, и о ваших связях с этим лицом. — Поручик стоял навытяжку, приложив руку к козырьку. — Чтобы смыть это пятно с вашей офицерской чести, вам следует сегодня ночью указанное лицо задержать, а на рассвете отправить назад, на ту сторону. Даете ли вы мне честное слово офицера, поручик, что вы исполните все должным образом?

После долгих уверток, уловок и отговорок поручик в конце концов признал, что иной раз действительно пропускает на нашу сторону какого-нибудь бедняка из пограничной зоны, и дал честное слово офицера, что если этой ночью кто-нибудь заявится, то будет непременно задержан. Э. С. обошел территорию заставы, ознакомился с местностью и указал, где следует выставить секреты. Его наметанный глаз запомнил все ориентиры на границе, и слава богу, потому что, как читатель впоследствии убедится, ночью это оказалось более чем кстати.

Уходя, Э. С. сказал, чтобы пограничники его не провожали, опасаясь, как бы это не заметили из пастушьих хижин — он знал, что у контрабандистов всюду свои глаза и уши. Вооруженный двумя пистолетами, он к вечеру засел в невысоком леске. Сразу же за леском начинались виноградники, они сбегали по пологому склону к тонкой серебристой полоске воды — внизу бил родник, вода из родника омывала поросшие зеленой травой берега, и Э. С. рассчитал, что бандиты ночью остановятся тут попоить и покормить лошадей. За родником тянулись безводные холмы, покрытые виноградниками, табачными плантациями, низким кустарником, одиноко растущими деревцами, терновником и ежевикой. А среди них были беспорядочно разбросаны черные, сплетенные из ивовых прутьев хижины, В сущности, разбросаны они были не беспорядочно, каждая была повернута лицом к своему участку, и дверь выходила прямо в виноградник. Почти перед каждой хижиной темнело кострище.

Э. С. не сомневался, что именно тут должна произойти встреча между контрабандистами и проводником, который явится из-за кордона. От этого места до границы было не больше двух часов быстрой езды. Он удобно расположился на самой опушке, откуда мог наблюдать за всей холмистой долиной, сам оставаясь незамеченным. Было еще рано, солнце едва клонилось к закату, поэтому он лег и залюбовался природой.

Внизу, возле речушки, вытекавшей из родника, взлетало и опускалось белое облачко. Оно то ширилось, то сжималось и вновь ложилось у воды. Когда на родничок спустилась вечерняя тень, облачко вспорхнуло и постепенно рассеялось. Это были белые бабочки. Пестрый дятел пролетел над виноградником, призывно окликая кого-то в долине. Спустившись вниз, он юркнул в ветви полузасохшего дерева, и вскоре оттуда донеслась пулеметная очередь: дятел долбил клювом гнилую кору. Стая куропаток с жалобным писком появилась на опушке, пересекла виноградник и спряталась в высокой сухой траве рядом с кустом ежевики. Заяц перебежал по диагонали табачное поле. Э. С. оживился, приподнялся на локтях, стал вглядываться пристальней. Он не мог понять, что же спугнуло зайца. Долго ждать не пришлось — среди поля показалась лисица. Старательно нюхая землю, она устремилась по заячьим следам. Солнце закатилось за гору, природа примолкла, затаилась, словно недоумевая, что делать дальше. И пока она недоумевала, из долины наползли прозрачные сумерки, медленно окутали виноградники, табачные плантации, кроны деревьев, кустарник, серые хижины. Земля стала плотнее, весомей, тверже. Небо постепенно теряло голубизну. Овраги и холмы затихли, тускло освещенные унылой осенней луной. Где-то далеко за холмами пролаяли собаки, потом все погрузилось в тишину.