Страница 62 из 71
— Знаешь, я ведь рано записался. Еще до совершеннолетия, — продолжил он. — Как только смог. Я ждал этого дня. Ждал с девяти лет.
— Что произошло, когда тебе было девять? — услышала я свой вопрос.
— Война, — горько ответил Такер. Он медленно покрутил ступней и поморщился. — У моего отца была бакалейная лавка. Небольшой магазинчик, не из сетевых, а такой, что первым пошел ко дну, когда экономика рухнула. Мы потеряли все. — Он поднял взгляд. — Машину отца. Потом — другие вещи. Дом. Мать тоже осталась без работы. Нам приходилось получать талоны на питание и стоять в очередях за едой, которую мы раньше продавали.
Мои икры начали уставать, и я неохотно встала на колени, ощущая странную увлеченность историей Такера.
— Это был тяжелый удар, — сказал он; его челюсть дернулась. — Так говорила моя мама. "Это был тяжелый удар, Так. Поэтому он столько пьет. Поэтому вышибает из нас дух. Потому что это был тяжелый удар".
Я не хотела слушать это. Не хотела жалеть его. Кого угодно, но не его.
— А затем в город пришли солдаты. — Теперь он казался задумчивым. — И отец получил работу в Horizons, и после этого все стало хорошо. Начальник отца был знаком с вербовщиком, который позже пришел к нам домой, чтобы поговорить со мной о вступлении. Знаешь, это звучало разумно. Тот офицер — он обладал всем, что было у нас раньше. Машинами, домом, и никто ни на кого не кричал. Тогда-то я и решил, что свяжу свое будущее с этим.
— И когда ты увидел, что они творят? Что ты сам творил?
Его глаза встретились с моими с внезапной остротой, и он встал, будто неожиданно вспомнив, кто мы.
Я тоже поднялась и спросила еще раз:
— Почему ты здесь?
Он казался неуверенным.
— Потому что я солдат, — ответил он. — Если я не там, то я — ничто.
Резко открылась дверь, заставив нас обоих вздрогнуть. Держа руки на шее сзади, ко мне подошел Чейз. Когда он заметил своего бывшего партнера, его руки повисли.
Не говоря ни слова, Такер покинул помещение, но сомнение прочно засело глубоко у меня в груди.
— Все в порядке? — спросил Чейз.
Я кивнула, но он посмотрел на дверь, будто желая, чтобы мой ответ был другим.
К настоящему времени он уже должен был услышать про план. Я знала, что он станет спорить. Скажет, что мы не можем это сделать. Что без него я никуда не пойду. Он будет ожесточенно пытаться найти другой путь, но я скажу ему, что другого пути нет. У нас есть только одно окно. Это лишь вопрос времени, когда МН поймет, что я не погибла.
Я положила руку ему на грудь, внутренне готовясь к схватке, но, когда мы встретились взглядами, я дрогнула. Я вспомнила те минуты, которые провела в ловушке под столом, и как беспокойство о Чейзе заставило меня вернуться к жизни. Как паника и отчаяние караулили на самой границе моих воспоминаний. Может быть, Чейз думал о том же, потому что он отвел взгляд, как будто больше не мог на меня смотреть.
Он достал из кармана серебристый ключ.
— У чикагцев есть запасной ключ от одного из фургонов ФБР в госпитале. Перед отъездом Трак отдал его Джеку, на случай если им понадобятся колеса до его возвращения. — Чейз засунул ключ обратно в карман. — Похоже, у нас есть машина для бегства.
— Отлично, — отозвалась я.
Без дальнейших рассуждений мы вышли.
* * *
Парковка реформационного центра находилась всего в девяти кварталах от того места, где мы оставили выживших. Найти госпиталь оказалось достаточно легко: он был сразу позади казарм для новобранцев, где жили во время подготовки Чейз и Такер.
Я знала, где будет наш наблюдательный пункт, еще до того как увидела его. Знала, потому что о нем нам с Шоном в лазарете рассказали Трак, Джек и чикагский врач. Из этого заброшенного здания прямо напротив госпиталя и реабилитационного центра Мэгз застрелила своего собственного человека.
Мы вошли через кое-как заколоченную заднюю дверь и поднялись на седьмой этаж, откуда могли наблюдать за пятиэтажным корпусом, не опасаясь, что кто-то с противоположной стороны улицы нас заметит. Часы шли, а мы продолжали следить за зданием, будто в любом окне, выставив бедро и скрестив руки, могла появиться Ребекка, гадающая, что нас задерживает.
Острым осколком стекла Такер нацарапал на одной из стен план здания, отметив выходы и лестницы. Мы разделили свои жалкие съестные припасы. Спали по очереди. Каждые полчаса Чейз будил меня, чтобы проверить мои зрачки, — совсем как в то время, когда мы только присоединились к сопротивлению и у него было сотрясение, только теперь мы поменялись ролями. Перерывы не имели значения: через пару часов я все равно не могла больше заснуть. Никто не мог. Когда Шон стал слишком беспокоен, Такер согласился переместиться вместе с ним на первый этаж, чтобы следить за входом в центр. Мы с Чейзом остались одни.
* * *
— С тобой все будет в порядке. Такер не сможет причинить тебе вреда, когда вы попадете внутрь, — вокруг будет слишком много солдат. Он был прав: если он сорвет операцию, ему больше некуда идти.
Чейз уже надел форму. Он методично разбирал пистолет, который дал нам Джек, и чистил его остатками своей рваной футболки. Я отвернулась к окну, потому что не стоило упоминать, что он уже дважды почистил оружие или что мы уже множество раз повторили план действий на завтра. Я позволила Чейзу говорить, потому что ему это было нужно — как и мне. Его слова успокаивали мое колотящееся сердце.
Комендантский час давно начался, но в больнице и реабилитационном центре напротив по-прежнему горел свет, как и на огромной базе к западу от них. Треугольник завершала тюрьма на другом конце города. Три огонька, мерцающих в темноте. Их сияния было достаточно, чтобы в комнате лежали мрачные тени.
Я посмотрела вниз на каменное крыльцо центра, гадая, что нас ожидало внутри. Я осознала, что думаю о самых странных вещах: был ли пол плиточным или на нем лежал линолеум, в какой цвет были окрашены стены. Мой разум пытался за что-то ухватиться.
Знала ли моя мама, входя в ту камеру, что больше никогда оттуда не выйдет? Казалось невозможным, чтобы она не чувствовала смерть, дышавшую ей в затылок, как это чувствовала я сейчас. Я гадала, храбро ли она себя вела. Гадала, хватит ли завтра мужества мне самой.
Несмотря на то что в комнате было тепло, я содрогнулась.
Не успела я осознать, что делаю, как стала составлять список. Список того, что хотела успеть сделать перед смертью. Конечно, в нем присутствовали обыденные вещи. Принять горячий душ. Поесть мороженого, как в дни до ограничения электроснабжения. Но мне хотелось совершить и кое-что более важное. Найти Билли и, если получится, доставить его в убежище. Поставить маме памятник.
Быть с Чейзом.
Держать его за руку и не сжимать в другой оружие. Вести долгие беседы о всякой важной ерунде, как раньше. Не просто сражаться, но жить. Сейчас жить приходилось быстро, потому что за любым поворотом могла поджидать смерть.
Я через голову стянула форменный платок и позволила ему упасть на пол, а затем расстегнула две верхние пуговицы блузки: внезапно мне показалось, что воротник слишком туго обхватывает шею. Я глубоко вздохнула, потом еще раз.
Чейз замолчал, и на мгновение я подумала, что он сосредоточен на оружии, но затем услышала стук металла по столу и шорох одежды, когда он поднялся.
Он приближался ко мне медленно, как волк на охоте, или же просто из-за пылающих внизу моего живота нервов каждая секунда растягивалась. Чейз остановился так близко, что я чувствовала его тепло. Ощущала, как его взгляд, более нежный, чем любое прикосновение, впитал мое отражение в оконном стекле.
Он встряхнул головой и посмотрел на стол за спиной, будто забыл, как подошел ко мне. Затем сглотнул. Запустил пальцы в волосы. Попытался спрятать смущенную улыбку за серьезной маской.
— Ты слушаешь? Или просто пытаешься меня отвлечь?
— Очевидно, пытаюсь тебя отвлечь, — ответила я.
Его веселье усилилось и тут же спало, заставляя меня с тревогой ожидать следующего хода. Это случилось медленно: его осторожные пальцы нащупали основание моей челюсти и спустились по шее к ключице. Я не ощущала ничего, кроме его прикосновения.