Страница 48 из 69
Слушая Фадеева, мы и не заметили, как подкралась ночь.
В ожидании позднего ужина — перекусить-то надо было — кандидат в депутаты еще долго беседовал с рабочими и специалистами в кабинете директора. Когда же тот обеспокоился, что большое скопление людей гостя утомляет, Александр Александрович заявил:
— Откройте двери, пусть слышат все желающие.
Разговор продолжался и тогда, когда прошли в столовую.
— Тяжело с запрессовкой гусениц, делаем ее вручную, — вздохнул заведующий ремонтными мастерскими Гусев.
— Освоили уже неплохо, — откликнулся комсомольский секретарь Степан Демин. И похвастался: — У нас некоторые ребята по тридцать-тридцать пять ударов без отдыха делают!
— Богатырей на Руси всегда много было… — проговорил Фадеев. — Только силу с умом тратить надо. Пресс в таком деле лучше. Покупайте. Ежели что — помогу…
Понравились гостю наши пельмени — не преминул рассказать, как готовят их в Сибири.
А когда запели песни, тут среди многих голосов был и ею. Толк в народной песне он знал…
Что он думал об устном творчестве народа? Что любил в нем? Как к нему относился?
…« Как запоешь скоморошину, так вся изба плясать пошла».
Метко сказала Фекла Федоровна Гуляева, он даже не утерпел и записал.
Изба на самом деле плясала. Пляска — то плавная, раздольная, то горячая, с притопом — стихала только тогда, когда заводили песню.
Фадеев скоро заприметил двух певуний и взял на заметку, для памяти: Анна Кудрина — Ганя Шилова. Бесконечное множество песен знали они…
Участники того чудесного вечера в селе Донецком с охотой припоминают, как молодо блестели глаза у их московского гостя и как, уходя, он сказал: «Сколько живу, а лучше ваших песен не слыхивал».
Возможно, и не этими словами поблагодарил Фадеев певуний. Да только в словах ли дело? Потом, позже, обдумывая свои впечатления, он записал:
«Свадебные песни их жизнерадостны, без «чужедальной сторонушки», и жених — не «чужой чужанин». Наоборот — невеста тоскует по жениху:
И только одна песня у них с мрачной перспективой:
Говорят: «песня — душа народа». Знакомясь с народным творчеством, он стремился к лучшему пониманию душевного склада тех, с которыми породнила его жизнь.
По настоятельной фадеевской просьбе, для него подобрали библиотечку оренбургского фольклора. Сборникам этим он обрадовался искренне. Читал, используя любую свободную минуту. Тонкий знаток слова, его ритма, его музыки, Фадеев восхищался родниковой чистотой народной речи. Речи, которая не знает фальшивых нот, — простой и образной. До чего же ты могуч, народ-песнетворец!
…Вспоминают Фадеева в Донецком.
— Так он и сказал: «Сколько живу, а лучше ваших песен не слыхивал», — говорит Ганя Павловна Шилова. — А уж он в песне толк знал. Сам-то как пел, знаете? Как завел старую казачью, так, поверьте, слезы на глаза навернулись. Вот эту: «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, с нашим атаманом не приходится тужить». Жаль только, сказал, что в кинофильме «Пархоменко» ее махновцам отдали. Обидели честную, народом сложенную песню!
Конфузную эту историю рассказал…
Впрочем, имени того человека называть не хочу. Хорошо помню, с каким смущением говорил он о своей промашке.
…Санный поезд ждали с минуты на минуту. У моста, вдоль дороги, собрался весь Сорочинск.
— Товарищи, будьте сознательны… Товарищи, соблюдайте… — слышались на мосту осипшие голоса организаторов.
Если бы лето — забросали цветами. А какие цветы зимой? Летом без особых хлопот можно было бы сообразить и дорожку из зелени, из цветов. А какая дорожка на снегу? Думали-гадали устроители и придумали: протянуть по снегу ковровую полосу. Дорожек во всех районных учреждениях набралось метров двести. До трибуны был добрый километр. И все же от затеи не отказались. Рассчитали так: пройдет гость сколько-то там метров, дорожку за спиной скатают, в руки — и вперед.
О встрече рассказывать не стану. Была она очень торжественной, очень радушной. Как десятки, как сотни в те дни перед первыми послевоенными выборами.
Расскажу только о дорожке. Люди наблюдательные утверждали: при виде ее Фадеев сдвинул брови. Другие клялись: такого не было. Сходились на одном: когда пунцовые красавицы взяли гостя под руки, хмуриться он уже не мог.
Фадеев отвечал на приветствия, иногда что-то говорил девушкам, улыбался и кивал людям.
А сам… сворачивал с дорожки.
Когда он сделал первый шаг в сторону — не заметили даже спутницы. Да это и не удивительно: от гордости они не чуяли под собой ног.
Фадеев же, ступив в снег, будто свалил с себя что-то гнетущее. Дорожки поспешно сворачивали, но раскатывать больше не пытались…
…После многих ораторов на митинге выступил Фадеев. Говорить с тысячами — дело трудное. Но он вел речь о близком — борьбе за мир, насущных заботах народа, делах и долге хлеборобов. И, казалось, разговаривал с каждым в отдельности.
Под конец Фадеев снова поблагодарил за доверие.
— Мы, депутаты, слуги народа. Я хочу ходить по этой земле вместе с вами, знать все ваши нужды, помогать строить жизнь. Постараюсь приезжать чаще. — И с улыбкой закончил: — Без всяких парадных встреч, вроде сегодняшней.
Колхозники сельхозартели имени Шевченко были в числе тех, кто первыми назвали Александра Александровича кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. С нетерпением ждали они дорогого своего гостя и искренне обрадовались его приезду.
После небольшого митинга завязалась беседа. Фадеев интересовался жизнью колхозников, их трудовыми успехами, передовиками артели, вникал в неполадки.
Когда собрались уезжать, был уже поздний вечер. Мы заторопились: завтра день новых встреч, Александру Александровичу надо отдохнуть. Но как раз в это время появились молодожены — Тютюнник и Хорошко. У них играли свадьбу. «Просим вас в гости — поздравить нас…» Приглашение застало врасплох. Как быть? Смотрим на Фадеева. А он улыбнулся и сказал: «Спасибо за честь, приду…» Выехать удалось лишь далеко за полночь. В дороге писатель не раз возвращался к впечатлениям дня. Особенно запали в сердце беседы с Варварой Васильевной Тютюнник и Клавдией Федоровной Сулименко — знатными свинарками, награжденными орденами. «Вот о ком надо писать книгу», — задумчиво проговорил Фадеев. «Мне очень хочется написать о людях села», — сказал в другой раз…
…В плане дальнейшей работы — большая повесть «Гурты». Тема повести посвящена колхозной молодежи, ее трудам в дни Великой Отечественной войны. Представьте себе, что из Смоленской области в момент наступления захватчиков перегоняют скот, скажем, в колхозы Ярославской области. После разгрома фашистов колхозники возвращаются в родные места. На этой несложной основе я хочу нарисовать ряд ярких характеров…