Ныряющие в темноту

Накануне похода Нэгл позвонил Чаттертону и умолял не брать его в экспедицию.

— Я совсем не в настроении, — ворчал Нэгл.

— Но это может быть решающим походом. Ты нам нужен, — сказал Чаттертон.

— Ты не понял, — взорвался Нэгл. — Какая будет разница, если я умру! Да пошла эта лодка, знаешь куда!

Чаттертон попытался приободрить друга, но он видел, какие перемены происходили с ним в это лето. Нэгл начал сезон с хорошими мыслями, теша себя надеждой, что, даже если он не сможет стать трезвенником и не восстановиться настолько, чтобы вернуться к погружениям, заслуга «Искателя» переживет его. Теперь, весь в желтых пятнах, со здоровьем более слабым, чем когда-либо, он не мог заставить себя даже вывести свое судно, чтобы осуществить одно из самых выдающихся погружений всех времен. «Ты и Дэнни, берите корабль, — сказал Нэгл, и было слышно, как звенит лед в его стакане. — Мне плевать. Идите без меня».

Вечером 10 октября ныряльщики собрались возле причала «Искателя» в Брилле. Никто не спрашивал, почему Нэгла не было в рулевой рубке.

Когда ныряльщики стали паковать свое снаряжение, Рузы устроили перебранку. На этот раз они разгорячились не на шутку. Ни отец, ни сын не могли себе позволить тримикс во время этой экспедиции, они сэкономили на этом несколько сот долларов.

— В этот раз, Крисси, ты должен был покупать тримикс, — негодовал Крис.

— Нет, это была твоя очередь, старик, — возражал Крисси.

— Нет, не моя.

— Твоя.

— Шаровик.

— Жлоб.

И так весь вечер.

На следующее утро Чаттертон и Колер нырнули первыми, что стало уже привычным. Пока Колер осматривал унтер-офицерский отсек, Чаттертон снова отправился в носовой торпедный отсек, чтобы поискать другие бирки. Он нашел несколько пластмассовых пластинок, но без опознавательных надписей. По дороге обратно он увидел согнутый лист алюминия, размером примерно с бульварную газетенку, который лежал среди груды обломков. В обычных обстоятельствах он не обратил бы внимания на такой мусор. Но в этот день что-то заставило его поднять этот предмет из общей груды и бросить его в сумку. Чаттертон больше не вспоминал о найденном предмете и вскоре начал подъем к «Искателю».

Наверху Чаттертон опорожнил сумку. Лист алюминия, с дырками от ржавчины, как в швейцарском сыре, и покрытый островками морской жизни, звякнул о стол для переодевания. Подошел Юрга, чтобы осмотреть его. Чаттертон развернул лист металла, словно это был журнал. Внутри были выгравированы чертежи — схематическое изображение механического устройства одной из частей субмарины. Чаттертон выхватил тряпку из ведра пресной воды и протер ею свою находку. Перед ними появился текст на немецком языке: мелким шрифтом, вдоль изъеденного нижнего края. Чаттертон поднес схему к самому лицу. «Bauart IXC. Deschimag, Bremen», — прочитал он.

«Постойте, — сказал Юрга. — Дешимаг, Бремен — это одна из верфей, где строили германские субмарины. Это означает, что затонувшая лодка типа IXC была построена в Дешимаг-Бремене. За всю войну там построили несколько дюжин субмарин типа IXC. Это очень важно для наших поисков».

Колер появился на поверхности несколько минут спустя. Так же как и Юрга, он осознал значение находки.

«Это действительно сузит наш поиск, — сказал Колер, похлопывая Чаттертона по спине. — Теперь надо идти домой, просмотреть книги, и у нас будет список IXC, построенных в Дешимаге. Это классно».

Ныряльщики погружались в этот день еще раз, но находок больше не было. Как бы там ни было, они думали о впечатляющем трофее Чаттертона. В этот вечер, когда «Искатель» перекатывался на волнах, привязанный к субмарине, Рузы восхищались чертежом и рассказывали Чаттертону о том, как они провели день. Оказывается, они почти вытащили кусок брезента, покрытый немецкими надписями, и думали, что им будет достаточно еще одного погружения, чтобы поднять его на поверхность. Все ныряльщики укладывались спать, полные надежд — это было самым удачным погружением во всем сезоне.

А в это время Атлантика решила помериться силами с ныряльщиками. Пока они спали на борту «Искателя», океан превратил судно в игрушку в ванне, сбросив некоторых с коек. Кроуэлл и Чаттертон решили запросить по радио сводку погоды. Прогноз был отвратительный: несмотря на то, что волны уже достигали высоты в пять футов, погода ухудшалась еще больше. В 6:30 утра Чаттертон спустился в салон и разбудил ныряльщиков.

— Надвигается непогода, — сказал он. — Кто думает нырять, пусть лучше отправляется прямо сейчас. После этого мы поднимаем якорь и идем домой.

— Ты ныряешь, Джон? — спросил кто-то.

— Не в такой день, — сказал Чаттертон.

Из четырнадцати ныряльщиков только шестеро встали с коек, чтобы снарядиться. Колер был первым и надел снаряжение без колебаний, через полчаса он прыгнул в океан. За ним последовали Том Паккер и Стив Гатто, потом Стив Макдугал — полицейский из Нью-Джерси. Рузы также поднялись с коек.

— Я не буду нырять, даже не думай, — сказал Крисси, выглядывая из иллюминатора. — Там слишком штормит.

— Котенок! — закричал его отец. — Бесхребетник.

— Ты что, старик, не слышал? — спросил Крисси. — Чаттертон сказал, что погода плохая, и будет еще хуже. Сам что ли не видишь?

— Если ты не можешь нырять в таких условиях, тебе нечего тут делать, — сказал на это Крис. — Не могу поверить, что ты мой сын. Ты меня позоришь!

— Ладно, старый ворон. Ты хочешь нырять? Хорошо, будем нырять. Пошли.

Минуту Крис молчал.

— Ладно, — произнес он, наконец. — Я тебя просто дразнил. Там, правда, слишком штормит. Давай пропустим на этот раз.

— Слишком штормит? Может, это для тебя слишком штормит, старикашечка, — сказал Крисси, перехватив инициативу. — Если у тебя духу не хватает, чтобы нырять, я пойду один. А ты оставайся тут с девчонками.

— Ты без меня не пойдешь, — сказал Крис. — Идем оба.

— Вас, парни, слишком много, — рассмеялся Чаттертон, выходя из салона. Рузы продолжали пререкаться, решая, что съесть на завтрак, бриться ли им, сколько должно длиться их погружение. Крис в шутку приказал Барб Лэндер, единственной женщине на борту, приготовить ему завтрак и помыть после него тарелки.

Снарядившись, Рузы еще раз обсудили свой план. Крисси вернется на камбуз, чтобы высвободить кусок брезента с немецкими надписями, зажатый стальным шкафом высотой от пола до потолка. Крис будет ждать его снаружи субмарины, а свет его фонаря будет маяком для сына, который пробудет внутри лодки двадцать минут, потом покинет ее. Стоя у стола для переодевания, Рузы надели на головы свои фирменные шлемы, похожие на хоккейные, и направились к планширу. Волны накатывали на корму «Искателя», валя набок одетого в ласты Крисси, словно малыша, который еще плохо умеет ходить. Следующая волна покачнула судно, и на этот раз Крисси грохнулся ничком на палубу. «Эй, Крис, — закричал Юрга. — Твой мальчик никак не попадет в океан!»

Наконец Крисси удалось перевалиться через планшир, за ним последовал отец, и их погружение началось. Команде потребовалась всего минута, чтобы достичь затонувшей подлодки и отправиться от якорного каната к пробоине, зияющей в районе центрального поста. Там Крисси отсоединил два небольших подвесных баллона, с помощью которых он будет дышать во время подъема, и уложил их на палубу субмарины. Затем он привязал один конец нейлонового шнура возле разорванного входа в подлодку и проскользнул внутрь, отматывая шнур с катушки, прикрепленной к его снаряжению. Таким образом, даже если видимость упадет до нуля, или он дезориентируется, или же заблудится, он сможет выйти по шнуру из подлодки и добраться к отцу. Спелеологи, такие как Рузы, называли это «идти по веревке», и для них это было как Закон Божий. Искатели кораблекрушений, однако, не доверялись шнурам (или подобным средствам), которые могли запутаться или оборваться о зазубренные внутренности затонувшего корабля.

Крисси понадобилась всего минута или две, чтобы пробраться на камбуз и приступить к делу. Кусок брезента, величиной с наволочку, над которым он так долго трудился, все еще лежал придавленный высоченным металлическим шкафом. У Крисси не было надежды сдвинуть этот массивный шкаф с места. Чтобы освободить брезент, он стал делать под него подкоп сквозь сгнившие обломки. Минут пятнадцать, наверное, Крисси копал руками, поднимая смерч из ила, заполнивший помещение и сведший видимость к нулю. Он продолжал копать и тянуть. Брезент начал вытягиваться из-под шкафа. Крисси тянул сильнее, грибовидные облака ила взрывами поднимались внутри помещения. «Африканские барабаны» звучали в его мозгу все громче. Он снова потянул, потом еще. Высвободилась очередная часть брезента, потом еще, и он продолжал вытягиваться, как шарф иллюзиониста. «Барабаны» звучали громче и громче, а Крисси был все ближе к разгадке тайны. До победного конца погружения ему оставалось, быть может, всего несколько секунд. Крисси снова потянул брезент, и вдруг стальной шкаф, лишенный опоры снизу, упал, обрушив все свои несколько сот фунтов стали на голову Крисси, зарыв его лицо в ямку, которую он только что выкопал. Крисси попробовал пошевелиться, но ничего не вышло. Он попал в ловушку.