Оружие Древних

— Не знаю, — пожал плечами Шенн. — Награды мы не получили, а будь у меня деньги, я бы отправился путешествовать. Мне нравится узнавать мир, видеть то, чего не видели даже оданы, нравится изучать и удивляться. Жаль, что эмонгир сгорел…

— Как глупо, да, Шенн: наш отряд сделал все, что приказал одан, но награды не будет. Ты прячешься от одана, Маррод тоже, Улнара объявили шпионом… А меня нет в списке одана. Мы сделали все — и не получили ничего.

— Мы получаем свою награду здесь и сейчас, — серьезно ответил Шенн. — Мы ведь живы, несмотря ни на что — разве этого мало? Тебе нужны асиры, Далмира? Зачем?

— Теперь я свободна, — ответила девушка. — Торвар мертв, и хартоги больше не будут искать меня. Я могу идти, куда захочу, будь у меня деньги, я могла бы купить дом… Я даже могла бы вернуться домой!

Она замолчала, вспоминая родной остров. Сколько лун прошло с тех пор! Ждут ли там ее, и найдет ли она дорогу через океан? Наверное, нет.

— Послушай, Шенн. Ты ведь знаешь, что Улнар принимал зелье…

— Да, — сухо ответил фагир.

— Улнар умрет, если зелье кончится, а Ош–Рагн отняла у него последнее. Он должен вернуться к ней, но не хочет, а я не хочу, чтобы он умер, как те люди!

— Чем же я могу тебе помочь? — уже мягче спросил Шенн.

— Не мне, а ему! Ты же фагир, ты многое знаешь! — Далмира заглядывала ему в глаза. — Ты умеешь врачевать, спаси его от яда морронов!

Шенн покачал головой:

— Чтобы лечить человека, надо знать, чем он болен. Я не знаю. Это зелье делали из трав Гунорбохора, видимо, и противоядие может быть сделано только из них. Если оно существует.

— Может, ты просто не хочешь ему помочь? — глухо спросила она, глядя на пламя.

— Нет, Далмира, очень хочу. Почему ты так говоришь?

— Прости, Шенн, просто я… люблю его. И если его не будет, мне кажется, я тоже умру.

Шенн рукой взъерошил свои непослушные волосы:

— Любить человека бессмысленно: он может погибнуть, исчезнуть, предать… Надо любить то, что есть в человеке: его ум, его волю, смелость, честь, доброту. Это остается, даже если человек умрет, в нашей памяти, и в его поступках, в том, что он оставляет после себя. За это я и люблю вас всех: тебя, Улнара, и даже Маррода, поступки которого мне не всегда по душе. Но что я знаю о его жизни, которая сделала его таким, какой он есть?

Далмира молчала. Она услышала то, что хотела, и ей было грустно и радостно. День разгорался. Оранжевое светило поднималось все выше, и стало теплей. Загудели над травой проснувшиеся мошки, зазолотились купола над городом, и легкий ветер играл с усыпавшими берег цветами.

— Надо идти, — сказал, поднимаясь, Шенн. — Я слышал, люди Гретворна не церемонятся с узниками, к тому же Улнар болен.

— Я пойду с тобой.

— Хорошо, подождешь меня в городе.

— Куда это вы собрались? — спросил, появляясь рядом с Шенном, Маррод. Следом за ним из низины поднялся Улнар.

Фагир только развел руками:

— Как же ты сумел…

— Улнар! — Далмира бросилась к воину и обняла его. Улнар пошатнулся. — Что с тобой?

— Его пытали, — сказал Маррод, — мастер, ты мог бы осмотреть его раны.

— Идем к воде, — сказал Шенн.

Далмира тихо ахнула, глядя на исполосованную кнутом спину воина.

— Ничего, заживет, — успокаивал ее Улнар, пока Шенн мазал его спину целебными мазями, которые фагир всегда носил с собой.

— За что тебя так? — спросила девушка.

— Теперь уже неважно, — сказал Шенн, обертывая рассеченную кожу мягкой тканью. — Учитель правильно говорил: пока люди не научатся доброте и не перестанут убивать и калечить друг друга — нельзя давать им оружие Древних. А когда научатся — оно станет им ненужным.

— Если люди перестанут убивать — зачем вообще им оружие? — спросил Маррод.

— Именно. И такое время придет, — убежденно сказал Шенн.

— Не при нашей жизни, — ответил эльд, — и вообще никогда. Люди таковы, что всегда будут выяснять, кто лучше, сильнее и удачливей. Они всегда будут драться за лучший кусок хлеба, лучшую одежду, лучший дом, за то, чтобы иметь больше, чем у соседа. А не будет мечей, начнут драться кулаками, чем угодно. Таковы мы все.

— Таков ты, Маррод, — проговорил Шенн.

— Все, — повторил эльд. — Только некоторые этого еще не понимают.

— Послушай, Маррод, лучше расскажи, как вы с Шенном сумели спастись, — прервал спор Улнар. — От эмонгира остались одни угли, снаружи были гротхи, и они убивали всех…

— Не мастер я рассказывать, — ответил эльд. — Пусть Шенн расскажет, если хочет.

Шенн молчал. Он сам не понимал, что тогда произошло. Огонь охватил всю башню, выхода не было. Единственный спуск вниз дымился, лестница могла рухнуть каждое мгновение, но Маррод схватил фагира за руку и потащил за собой. Они спустились на этаж, и крыша с грохотом обрушилась, хороня всех, кто не успел покинуть эмонгир, но в последний миг эльд успел отпрыгнуть в сторону, чудом удержавшись на останках этажа. Накинув на Шенна плащ, Маррод бросился куда–то в дым. Шенн ничего не видел, но спутник уверенно вел его мимо падающих балок и пышущих огнем стен. Это было безумие, огонь опалил волосы фагира, кожу жгло, одежда дымилась, но он бежал вслед за Марродом, пока эльд не остановился и не протолкнул Шенна между гигантскими колесами. И прыгнул туда сам.

Скакавшие вокруг гротхи увидели их, но звери боялись огня, и упирались, не подходя ближе. Стоять возле огромного полыхающего костра было невозможно, и Маррод пошел навстречу врагу. Шел спокойным, неторопливым шагом, так, словно впереди были друзья…

То, что затем увидел Шенн, не умещалось в его сознании. Гротхи ринулись на одинокого воина, окружили его. Лязгая зубами, звери тянулись к нему, пики поднялись в воздух и… Маррод исчез.

Исчез — и возник за их спинами. И его меч замелькал с невероятной быстротой. Чудовища падали наземь от подрубленных сухожилий, всадники умирали быстрее, чем успевали поднять оружие. Затем он снова исчез — и вновь появился, чтобы убивать. Гротхи в страхе поворачивали зверей. Они не знали, как одолеть такого человека. И совсем рядом послышался боевой клич наступавших арнов…

— Нам повезло, — наконец, произнес он. — Это было настоящее чудо.

— В Ринерессе сейчас переполох, — не без удовольствия сказал Маррод. — Надо уходить и подальше, нас будут искать.

— Расскажи, как вы спаслись? — потребовала Далмира.

— Он взял в заложники Гретворна, — ответил Улнар. — И меня выпустили из башни.

— Самого Гретворна? — удивился Шенн. — Он правая рука Орэна!

— Тогда он остался без руки, — ответил эльд.

— Ты убил его? — воскликнула девушка. — Но ведь Улнара отпустили!

— Не отпустили, мы сами ушли, — поправил Маррод. — А Гретворн слишком многое знал, верно, брат? И о нас, и о Шенне.

— Ты жесток, Маррод, — сказала Далмира.

— Не будет Гретворна — на его место придет другой, — сказал фагир. — Орэну нужны такие люди. Его смерть лишь озлобит одана, и на тебя, Маррод, объявят охоту.

— И что? — пожал плечами воин. — Пусть охотятся.

— Он сделал все, как надо, — проговорил Улнар. — А теперь вставайте, нужно уходить.

Морщась от боли, он первым поднялся с травы.

— Куда же мы пойдем? — спросил Шенн.

— Можно в Эшнар, там свой одан, эшнарцы не хотят власти Орэна и наверняка не выдадут нас, — сказал Улнар. — Жаль, нет асиров, а то эшнарцы до них жадные.

Далмира усмехнулась. Да, единственный эшнарец, которого она знала, был скуп и жаден, и все же Эрбин был смелым воином, не прятался за спинами других и выполнил свой долг до конца…

— Мне все равно, куда идти, — сказал Маррод. — А ты что скажешь, мастер?

Шенн усмехнулся:

— Теперь я вынужден скитаться, как и вы.

— Может, стоит избавиться от одежды фагира? — спросила девушка.

— У меня нет другой. И кто сможет причинить нам зло, когда с нами лучшие воины Арнира?

Засмеявшись, друзья двинулись в путь. Через пять мер показалась дорога. Она тянулась на север, через земли Гурдана на Эшнар. Шенну приходилось ходить по ней не раз, когад он странствовал фагиром, и он уверенно вел свой маленький отряд.