Страница 58 из 71
— Представляю я, — сказал Гварха мягким басом. Скрытая резкость исчезла. Ярость улеглась. Возможно, он устал, как Анна, как старая дама, которая словно поникла.
Однако едва представления завершились, Петали выпрямилась и заговорила.
— Мы нашли решение трех проблем. Остается первая впереди. Это ты, Перес Анна.
Я перевел.
— Вы сказали, что мне не причинят вреда, — возразила Анна. — И я бы хотела узнать про Никласа. Что будет с ним.
— Ты понимаешь, как это серьезно? — спросила Петали. — Он сообщил тебе информацию, которую мы — наши мужчины — не предназначали для человеков. Будь он из Людей, Эттин Гварха попросил бы его убить себя. И он сам бы это предложил, не дожидаясь, чтобы его просили.
Старуха замолчала, и я перевел. Анна заметно испугалась.
— Если о случившемся станет известно, он умрет. Неизбежно, — сказала Петали. — Если мы сумеем сохранить все в тайне внутри семьи, то, думаю, нам удастся спасти Ники.
— Это правда? — спросила Анна.
— Более или менее, — ответил я. — Но не забудьте, Эттин Петали рассчитывает заключить сделку. Какого рода, я пока не знаю.
— Поосторожнее, — сказал генерал по-эттински.
— Чего вы хотите? — спросила она у старухи.
— Мы хотим, чтобы ты молчала. Не говори про это ничего другим человекам.
— Обещать я не могу, — сказала Анна. — Если меня заберет военная разведка, я расскажу все, что мне известно.
— Жаль, что она не мужчина, — заметила старуха, когда услышала перевод. — Несчастный случай, и все.
— Но не с женщиной же, матушка! — поторопилась сказать Эттин Сей.
— Я еще не впала в слабоумие и знаю правила достойного поведения.
Вмешалась Эттин Пер.
— Нам придется устроить так, чтобы вы пока остались тут. Если вы пойдете нам навстречу, это будет можно организовать. Мы будем настаивать на прямых переговорах с вами.
— И как долго? — спросила Анна.
— Мы не знаем, — ответила Пер. — Но помните, положение очень опасное. Если вы откажетесь, Ники почти наверняка умрет, Эттин Гварху оттеснят назад. Человечеству придется иметь дело с сыном Лугалы и его омерзительной матерью. Если они возьмут на себя переговоры, война неизбежна. А Ники сказал вам, что человечество в ней не победит?
Я перевел.
— Ник? — сказала Анна.
— Как вы можете меня спрашивать? Я ведь между молотом и наковальней, и мне трудно быть объективным.
Она выжидающе промолчала, и генерал сказал:
— Дело может обернуться менее скверно, чем предполагают мои тетки, но не думаю, что оно обернется хорошо, если на меня падет тень, а так и будет, стоит этой истории дойти до посторонних ушей.
Гварха всегда так четко сознает свою важность!
— Мы просим год или два, — сказала Эттин Сей по-английски. — Думаем, этого достаточно.
— И вы просите, чтобы я действовала на вашей стороне против собственной расы? — сказала Анна.
— Да, — ответила Эттин Сей.
— Ники почти наверное прав, — сказал генерал. — Если начнется война, мы будем вынуждены объявить вас нелюдьми. Если вы люди, мы не сможем отступить от правил войны. Но вы несомненно их нарушите, и тогда нас ждет уничтожение. И не только здесь на периметре, это мы еще выдержали бы, но и в самом центре. И чтобы выжить, чтобы спасти наши родные очаги, нам придется вступить с вами в борьбу, точно с… — Последнее слово он произнес по-хварски.
— Точно с вредным жучком, пожирающим посевы, — перевел я.
— Мэм, поверьте, мы вас истребим, — сказал генерал. — Если у нас не будет иного выхода.
— А какая альтернатива? — спросила Анна.
Женщины переменили позы: устроились поудобнее, словно Гварха, когда он готовится порассуждать о морали. Только они собрались обговорить условия сделки.
— Вопрос в том, что такое человеки, необходимо разрешить раз и навсегда, — сказала Эттин Пер. — И этот вопрос не для мужчин. Они еще никогда не решали, кто личность, а кто нет. Это всегда было исключительной обязанностью женщин. Мы осматриваем новорожденных и устанавливаем, станут они или не станут настоящими людьми. Мы обследуем заболевших и устанавливаем, сохранился ли в них истинный дух. Мы научились проникать за внешность. Мы владеем этими знаниями, но мужчины их лишены. И они никак не могут найти решение этого вопроса.
— Мы поставим эту проблему перед Сплетением, — заявила Эттин Пер, — вдали от сына Лугалы. А женщина Лугалы пусть поспешит за нами. Дома мы сумеем с ней сладить.
— И мы заберем с собой Ники, — добавила Эттин Сей по-английски.
— Что-о? — воскликнул я.
— Зачем? — спросил генерал.
Ответила Эттин Пер.
— Его нужно убрать с периметра и от человеков. Сам можешь понять, Гварха. И он наш первый впереди специалист по человечеству. Совершенно очевидно, что Сплетению понадобится проконсультироваться с ним. А потому он улетит с нами, и никто не удивится, а он будет у нас год под надзором.
— Перевести все или частично? — спросил я.
— Не надо, — сказала Эттин Петали и посмотрела на внука. — Другого выхода нет. Если будет решено, что он личность… Я ничего не обещаю, но мы постараемся найти способ отправить его сюда.
— А если нет? — жестко спросил Гварха.
— Не стоит заглядывать так далеко, — сказала Пер.
Вероятно, меня усыпят точно собаку, заведшую привычку кусаться. Завлекательная мысль.
— Что происходит? — спросила Анна.
— Семейный спор.
Генерал посмотрел на меня.
— Ники…
— Ты можешь предложить что-нибудь еще?
— Нет.
— Может быть, и к лучшему. Я уже столько лет тебе твержу, что головные все только портят. Может быть, женщины сумеют справиться.
— Конечно, сумеем, — заявила старая дама.
Пер наклонилась вперед.
— Спроси женщину Переса, согласна ли она молчать и оставаться здесь, пока мы не уладим все дома.
Я перевел.
— А ваше мнение? — спросила Анна.
— Соглашайтесь.
— Хорошо. Я обещаю. Но если все уладится, я хочу быть первым после вас человеком, кто посетит родную планету хвархатов.
Едва старая дама услышала, что соглашение достигнуто, она откинулась на спинку и словно съежилась. Внезапно она превратилась в мешок костей из седого меха. Великолепное вышитое платье теперь выглядело нелепо. Ее глаза закрылись.
Дочери тревожно переглянулись.
— Матушка? — сказала Пер.
— Не хочешь ли вздремнуть? — спросила Апци.
— Уберите этих людей — если они люди. Я сделала все, что могла.
Мы ушли.
Вейхар все еще ждал в коридоре. Генерал отослал его, и мы с Гвархой проводили Анну до ее комнат. У двери она остановилась и сказала:
— Какой, на редкость, ужасный день!
— Поблагодарите за него Никласа, — ответил генерал.
— Нет, вы, правда, прекрасно говорите по-английски, — сказала она. — Я немножко выпью и лягу вздремнуть, как и ваша бабушка, которая, думается, мелет кости, чтобы печь себе хлеб.
— Фи-фай! — вставил я.
— Фо-фам! — докончила она и скрылась за дверью.
— Что это значит? — спросил генерал.
— Словечки из детской сказки и напоминание, что мы оба с Земли.
Мы пошли по коридорам, и я рассказал ему про Джека, бобовый стебель и людоеда с его фи-фай-фо-фам.
— Ха! — сказал он, дослушав. — Интересно, до чего вы похожи на нас во всем, кроме того, в чем вы от нас отличаетесь. Это словно одна из наших историй про Умного Мальчика и Умную Девочку.
Мы остановились перед его дверью.
— Первозащитник, мне необходимо задать вам вопрос, и я бы очень не хотел, чтобы нас подслушали.
— Обязательно сейчас?
— Много ли у нас остается времени?
Синие глаза уставились на меня полосками зрачков. Он выдохнул воздух и приложил ладонь к панели.
— Входи.
Он сел на диван.
Я выбрал удобное место у стены, откуда мог следить за выражением его лица.
— Твой вопрос?
— До сих пор я не знал за вами ни единого бесчестного поступка. Вы нарушили свое обещание мне и вы нарушили одно из правил ведения войны. Мне хотелось бы знать, почему.