Страница 57 из 71
Она помолчала, переводя дух.
— Сейчас я сообразила, что имеется и четвертая проблема. Человеки как биологический вид. Ты спросил, Гварха, как поступать с подобными существами? Этот вопрос следует взвесить. Мы оставили его на усмотрение мужчин и сделали ошибку.
Бабушка снова помолчала, а потом распорядилась:
— Оставьте нас!
— Что-что? — спросил генерал.
— Пойди поговори с Перес Анной. Успокой ее и захвати с собой Сандерса Никласа. Я хочу поговорить с моими дочерьми, и не желаю, чтобы меня отвлекали мужские голоса. Убирайтесь.
Эттин Гварха встал. Я тоже.
— Но с женской половины не уходите, — сказала Эттин Пер. — Оба!
Мы вернулись в прихожую, где ждала Анна, все также съежившись в широком низком кресле. Вейхар напротив нее. Он посмотрел на генерала, потом на меня и опустил глаза. Анна сказала:
— Ну?
— Нас попросили уйти, — объяснил генерал. — Женщины Эттина совещаются.
Он сел, я прислонился к стене.
— Вейхар, ты не можешь ненадолго выйти? Мне нужно поговорить с первозащитником. Подожди в коридоре.
Он ушел. Генерал поднял голову.
— У меня нет настроения разговаривать, — сказал он на языке Эйха и Ахары.
— Могу себе представить! — заметил я по-английски и предупредил Анну, что буду говорить на одном из хварских языков. — Я знаю, это невежливо и прошу извинения. Но мне необходимо кое-что обсудить.
Она кивнула.
Я перешел на язык Эттина.
— Я хочу просить об одолжении.
— Сейчас? После того, что ты сделал?
Я промолчал.
— Я не даю никаких обещаний, Никлас. Так чего ты хочешь?
— Мой журнал. Если со мной что-нибудь случится, заберите его и уничтожьте записи, кодированные для ничьих глаз. Только не читая.
Он посмотрел на меня долгим испытующим взглядом.
— Или вы их уже прочли, первозащитник?
— Нет. Я не касался твоих программ и не дешифровал твои записи. А следовало бы?
— В них нет ничего… — я вынужден был воспользоваться словом, которое мне очень не хотелось произносить, — ничего нелояльного ни по отношению к вам, ни по отношению к Людям. Но там есть некоторые личные тайны. Будь они только моими, я мог бы жить с сознанием, что вы их прочли.
Что-то изменилось у него в лице. Он подумал о чем-то не очень приятном.
— Или умереть с ним, — добавил я.
Он промолчал.
— Эти записи содержат тайны других людей. Я знаю, ваша раса не слишком ограждает свою внутреннюю жизнь. Но и у вас есть что скрывать от посторонних глаз. Эти люди доверились мне.
— Я уничтожу эти записи не читая, если возникнет такая необходимость. Хотя я ее не предвижу. А остальной журнал?
— Поступите с ним, как сочтете нужным. Я, впрочем, всегда намеревался его опубликовать.
Генерал зашипел.
— Мемуары! Как моя бабушка.
— Но вы были бы редактором.
Он зашипел еще раз.
— Я ничего не обещал.
— Ладно. — Я посмотрел на Анну. — Вы дадите нам еще пару минут?
Она кивнула. Вид у нее был усталый и угнетенный. А как там в коридоре Вейхар?
— Еще одно, — сказал я на языке Эттина. — Еще одна просьба.
У него был такой вид, словно он дошел до предела. Но заткнуться он мне не велел.
— Если произойдет худшее, не храни мой пепел в надежде, что тебе предоставится случай отослать его моей семье. Я не хочу, чтобы меня похоронили на Земле.
— Почему?
— Мои родители живут теперь в Северной Дакоте, если земляне не солгали. Я не хочу упокоиться на погосте в прериях. Богиня! Я был так счастлив вырваться оттуда.
Он задумался. Конечно, для него это было непостижимо. Каждый мужчина, каждая личность должна желать погребения в родном краю среди близких.
— Так где ты хочешь, чтобы тебя похоронили?
Я пожал плечами.
— В Эттине, если ты не против. Или же в космосе.
— Это лишний разговор. Ты не умрешь. — Он помолчал. — То есть в ближайшем будущем. Однако, учитывая различие в средней продолжительности жизни твоей расы и моей, ты, почти наверное, умрешь раньше меня. И когда придет этот срок, я увезу твой пепел в Эттин, если ты до тех пор не передумаешь. — Он поднял глаза и встретил мой взгляд. — Не бойся, Ники, и не говори того, что пугает меня.
— Ладно, — ответил я и повернулся к Анне. — Мы ждем, чтобы тетушки первозащитника и его потрясающая бабушка решили, что следует делать.
— Его бабушка? Вы привезли на переговоры вашу бабушку?
— Она начала слабеть, — сказал генерал, и мы подумали, что ей больше не стоит жить одной. А потому Пер, моя тетя Пер, пригласила ее к себе. — Он сказал мне по-эттински: — Они бросили кости, и Пер выпала наименее счастливая комбинация. Без всяких сомнений по велению Богини. Апци с бабушкой не совладала бы, и было бы очень жаль, если бы Сей утратила свой приятный характер.
— А нельзя сказать все это по-английски? — спросила Анна.
— Нет, — ответил Эттин Гварха. — Извините, мэм Перес. Я невежлив. Она привыкла быть с другими людьми, и мои тетки подумали, что лучше не оставлять ее в доме Пер в окружении только младших членов семьи.
— Она бы скушала их вместо завтрака, — заметил я.
— И потому вы привезли ее сюда?
— Да, вероятно, она скушает вместо завтрака нас.
Генерал бросил на меня свирепый взгляд.
— Не вводи в заблуждение Перес Анну и не клевещи на людей, которые давали тебе приют более двадцати лет. Мы не… Как называются пожиратели себе подобных?
— Капиталисты, — сказала Анна.
— Это точно? — Эттин Гварха обернулся ко мне.
— В таком контексте вернее были бы «каннибалы».
— Ха!
После этого мы некоторое время ждали в молчании. Я смотрел на свои ноги. В одном носке на обычном месте у большого пальца намечалась дырка. Странно, какие и когда замечаешь мелочи. Вроде гобелена в коридоре у входа. Стоило закрыть глаза, и я словно опять его увидел: большой, квадратный, винно-красный трактор, женщина, точно серо-голубая колонна. Она держала гаечный ключ, совсем такой же, как простые гаечные ключи на Земле. Я пользовался таким, когда был мальчишкой.
Наконец Эттин Гварха сказал по-английски:
— Почему люди рассказывали тебе секреты?
Я открыл глаза.
— Потому что я умею слушать. Не все время, но часто.
— Тогда почему ты не слушал меня, когда я велел тебе держаться сзади?
— Я должен был что-то сделать. Надежда только в действии.
— Что-что?
— Цитата. Из одного земного философа.
Он нахмурился.
— Это же абсолютно неверно. Такое мнение широко распространено среди человеков?
— Но почему неверно? — спросила Анна.
Я заметил, что он переменил позу и уселся поудобнее, готовясь к разговору на свою любимую тему — о морали.
— У всего есть следствия: у бездействия как и у действия. Но обычно не делать ничего лучше, чем делать что-то, и меньше — лучше, чем больше. Сказать, что действие — основание для надежды, значит, подталкивать людей, глупцов, вроде Ники, метаться и делать что-то, что угодно, лишь бы не сносить терпеливо отчаяние.
Он помолчал.
— Из этого вовсе не следует, что мы должны бездельничать. Нужных дел очень много, это очевидно. Но нам следует соблюдать осторожность, особенно когда мы предпринимаем что-то новое. Богиня дала нам разум, чтобы мы думали о том, что делаем, и дала нам способность отличать хорошее от дурного. Большего мы ждать от нее не должны. Она не станет спасать нас от последствий наших глупостей. Необходимы же — всегда необходимы — терпение, настойчивость, осмотрительность и доверие. Мы должны верить, что вселенная знает, что она делает, и что другие люди не обязательно глупы.
— Но вы же не доверяете Нику, правда? — спросила Анна.
Гварха открыл было рот, но ничего не сказал, так как заговорил воздух: Эттин Пер позвала нас всех в комнату с пустыми стенами.
Мы вошли — Анна первая, за ней Гварха и, наконец, я. Женщины посмотрели на нас. Пер сказала:
— Ники, будешь переводить. Скажи женщине Переса, чтобы она села рядом со мной.
Мы с Гвархой заняли наши прежние места, и круг замкнулся — свободных кресел больше не осталось.