Страница 40 из 92
Иллюстрацией этой мысли может служить современная психологическая ситуация на материально богатом Западе. Вот как ее охарактеризовал финский лютеранский епископ К. Тойвиайнен: « Согласно, – говорил он, – некоторым исследованиям, более половины населения на Западе потеряло цель жизни. Мы уже убедились в том, что предметом работы психиатров будет являться чувство уныния, тоски в гораздо большей степени, чем само страдание. Поводом к самоубийству часто бывает экзистенциальная опустошенность человека».
Церковная социальная деятельность может только в том случае быть служением Церкви (а не мiрской деятельностью) и принести духовное благо людям, когда она будет основана на искреннем стремлении ее служителей исполнить главную заповедь Евангелия и тем самым проповедовать имя Христово. Ибо апостол Павел писал: Если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13, 3).
Для Церкви нет других причин социальной активности, кроме проповеди христианской любви и обращения на путь спасения каждого человека через научение его и словом, и примером жизни своих чад. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16).
§ 4. Свобода, права и Цер к овь
Невежественная свобода есть матерь страстей… неуместной этой свободы конец – жестокое рабство
Св. Исаак Сирин
Понимание свободы имеет несколько измерений. Здесь отметим три основные.
Первое– метафизическое. Под свободой в данном случае понимается одно из самых фундаментальных свойств человеческой природы – свобода воли, выражающаяся, прежде всего, в нравственном самоопределении личности перед лицом добра и зла. Свобода воли является тем свойством, утрата которого приводит к полной деградации личности. Но пока свобода воли сохраняется, над этой свободой не властен никто: ни другой человек, ни общество, ни законы, ни какая угодно власть, ни демоны, ни ангелы. Более того, над этой свободой человека в определенной степени не властен даже Сам Бог. В противном случае злой человек в совершенных им злодеяниях и в тех посмертных муках, которые постигнут его за эти деяния, мог бы обвинить Бога. Прп. Макарий Египетский (IV в.) говорил: « А ты создан по образу и подобию Божию, потому что как Бог свободен и творит, что хочет ... так свободен и ты»[214]. « Поэтому природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла, и для благодати Божией, и для сопротивной силы. Но она не может быть приневоливаема»[215]. Классический афоризм отцов Церкви: « Бог не может спасти нас без нас», – прекрасно выражает христианское понимание смысла и значения этой свободы.
Второеизмерение – свобода духовная. Она означает власть человека над своим эгоизмом, своими страстями, греховными чувствами, желаниями – над самим собой. Такая свобода приобретается только при правильной духовной жизни. Что это за жизнь, какие существуют в ней законы, по каким критериям можно судить о правильности или неверности ее, наконец, какие ступени проходит в ней человек, достигая такой свободы, – эти важные вопросы требуют, естественно, специального рассмотрения. Праведная жизнь приобщает верующего к Богу, Который лишь обладает абсолютной духовной свободой. Но великой свободы достигают святые, очистившиеся от страстей[216]. Апостол Павел называет человека, достигшего духовной свободы, «новым» (Еф. 4, 24), подчеркивая этим святость его ума, сердца, воли, тела. Относительной духовной свободой обладает каждый «обычный» человек (ср. Ин. 8, 34). Как писал святой Исаак Сирин: « Ибо в веке несовершенном нет совершенной свободы»[217].
Напротив, живущего греховно апостол Павел называет «ветхим» (Еф. 4, 22), «рабом» (Рим. 6, 6, 17), как не имеющим силы следовать тому, о чем ему говорят и вера, и разум, и совесть, и о чем он хорошо знает, что ононесомненно является для него благом. Святой Ефрем Сирин объясняет, почему это происходит: « Разбойник, похититель душ[сатана] , злокозненно отнял у меня свободу мою, обольстил меня и надругался надо мною»[218]. Это состояние духовного рабства как антитезу истинной свободе апостол Павел описывает в следующих ярких словах: Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю... Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю... в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного (Рим. 7, 15, 19, 23).
Прот. Сергий Булгаков писал: « Свобода [человека] относительна... Она стоит и падает, преодолевается и превосходится на путях тварной жизни к ее обожению. Свобода не есть самостоятельная мощь в себе, и она есть немощь в своем противоположении Божеству»[219].
Духовную свободу можно и полностью потерять. Это происходит с теми, которые ожесточились во зле, хулят Бога (Мф. 12, 31–32) и стали неспособными к добру. Такие всегда были в истории человечества и их процент всё увеличивается.
Отличие духовной свободы от свободы воли хорошо выразил Кант: « Под свободой в космологическом(метафизическом. – А.О.) смысле я разумею способность самопроизвольно начинать состояние. Свобода в практическом(нравственном, духовном. – А.О.) смысле есть независимость воли от принуждения чувственности»[220].
Третье измерение – свободы социальные, или внешние. Оно говорит о правах , или свободеопределенных действий личности, общественных объединений, союзов, религиозных и светских организаций и т. д., разрешенных государственным законом, а также обычаями, религией, общепринятой моралью. Необходимость этих прав для нормальной жизни человека и общества очевидна и не вызывает каких-либо сомнений. Однако в этой области более всего возникает трудных вопросов, поскольку в соприкосновение приходит множество субъектов, обладающих правами, и как только вопрос касается практического осуществления этих прав, они сразу же оказываются одной из серьезнейших проблем общественной жизни, особенно в настоящее время. И вот почему.
Первое. Любое право – двусторонне и может быть использовано не только для блага граждан и общества, но и в целях прямо противоположных (например, для диффамации, пропаганды насилия, разврата и т.д.). Законы же, которые призваны регулировать механизм действия этих свобод, часто страдают большой неопределенностью, иногда прямым попустительством, о чем красноречиво свидетельствует современная жизнь особенно в западных странах. Эти законы совершенно не учитывают, что человек в настоящем его состоянии духовно неполноценен, ибо он подвержен действию разнообразных страстей, искажающих его ум, сердце, волю и соответственно определяющих характер всего его поведения и всей деятельности.
Второе. Все эти права сами по себе не ориентируют человека на главное – приобретение им духовной свободы. Более того, катастрофическая моральная деградация и духовный упадок в современных т.н. свободных странах показывают, что многие внешние свободы без соответствующих удерживающих начал не только не возвышают человека в его достоинстве, но часто служат одним из эффективных средств его духовно-нравственного разложения и унижения. Предоставляемые гражданину социальные, политические, экономические и прочие свободы мало соотносятся с реальным духовным состоянием человека и не ориентированы на его духовное исправление и развитие, на достижение того, что должно быть высшей целью всех общественных установлений – возведение каждой личности в достоинство нового человека (Еф. 2, 15).
Эта скользкая двусторонность внешних свобод уже говорит о том, что они не могут рассматриваться как первичная, безусловная и самодостаточная ценность, на чем особенно усиленно настаивает западная пропаганда.