...Имеются человеческие жертвы

—   В общем, шеф, — заключил Данилов, — ваша дешевая популярность в провинции растет не по дням, а по часам.

—   Дешевая! — шутливо оскорбился Турецкий. — Ты, мальчишка! Поди-ка заработай такую да купи!

—  Ах, Александр Борисович! — вздохнул Михаил. — Они же тут доведены до крайности, готовы верить любому. И поверят ведь, коли им посулят хоть малейшее просветление!

—   Да-да, — кивнул Турецкий, забившись в самый угол раздолбанной серой «Волги» угрозыска с тонированными стеклами, которую предоставил в распоряжение Турецкого для его перемещений щедрый Коренев. Машина тоже была загримирована, на крыше торчал ржавый багажник, номера на ней были частными, да и те менялись перед каждым марш-броском в город.

—   Значит, ничего подозрительного... — сказал Турецкий. — Неужто ничего отселектировать не удалось?

—     Да нет, — ответил Данилов. — Был, правда, отмечен один фактик, да и то, скорее всего, ерунда, не о чем говорить... Тут у них время от времени выступает со своими сводками замначальника РУОПа подполковник Михеев. Вот он действительно спрашивал, когда, мол, снова Турецкого смотреть.

—  Ну да! — быстро повернулся к нему Турецкий. — Никакой ошибки?

—  Как сказали, так и передаю, — даже малость обиделся Данилов.

—  Подожди, Миша, подожди... Как знать, может быть, это как раз именно то, что нам нужно? А как он, очень допытывался?

—   Да нет, так, между делом. Ну и ответили ему буднично, как и всем остальным, что мы им говорить велели, мол, тогда-то и тогда-то включайте и смотрите, не ошибетесь.

—   А ну молчи, Миша, — нахмурился Турецкий, пытаясь уловить какую-то мелькнувшую и тотчас выскользнувшую важную мысль. — Подожди, дорогой, Турецкий думать будет...

Ну что же, что же?! И — вспомнил все-таки!

В тех первых, подробных собственноручных объяснениях, которые принесла ему Наташа Санина, был какой-то вроде бы пустячный эпизод. Ах, ну да, конечно! Описывая день, уже далекий зимний день их знакомства с Клемешевым, она мимоходом упомянула о странной встрече, которая потом и дала ей основания предположить, что Клемешев не то как-то связан, не то прямо числится в личном составе милицейских или гэбэшных структур... Турецкий напряг память.

Их догнала тогда машина, обе остановились, и Клемешев о чем-то довольно долго и серьезно, по- приятельски, как с близким человеком, беседовал с сидевшим за рулем спецмашины с синим проблесковым маяком на крыше... Быть может, чушь, ерунда на постном масле? К тому же вскоре Клемешев был избран депутатом, вошел, так сказать, во власть, общаться мог с кем угодно, а там и мэром стал... И все-таки тут могла обнаружиться, пусть совсем плёвенькая, едва ощутимая, но все-таки связочка, а в их деле это было совсем немало.

Машина уголовки была с радиотелефоном, на прямой связи с Кореневым, и Турецкий, услышав его знакомый глуховатый голос, спросил, что за человек, по его мнению, этот самый подполковник, замначальника Регионального управления по борьбе с организованной преступностью?

—  Михеев? А что такое? — сразу забеспокоился Коренев.

—  Пока ничего, — сказал Турецкий. — Просто попал в поле зрения. Мне нужно ваше мнение услышать.

—   Что вам сказать? Скрывать не стану: я этого товарища... не люблю. Так что и мнение мое может оказаться превратным.

—  Не любите или не очень доверяете? — уточнил Турецкий. — Это ведь важно, знаете ли. Как сказал поэт — дьявольская разница...

—   Ах, товарищ дорогой! — засмеялся Коренев. — Не полукавишь с вами. Угадали: и то и другое. Но думаю, лучше бы нам с глазу на глаз на этот счет переговорить... Вы сейчас где? Далеко?

—   Рядом.

—   Ну хорошо, подъезжайте, а я сяду в ваш тарантас.

И через пять минут они уже сидели втроем в серой «Волге» — Турецкий и Коренев сзади, Данилов — за рулем. И прерванный разговор продолжился.

—   Так почему вы, Григорий Васильевич, такого серьезного товарища недолюбливаете? — спросил Турецкий.

—  Очень может быть тут одно вытекает из другого, — подумав немного, ответил начальник угрозыска. — Не люблю, потому что не верю, и не верю, потому что не люблю. Вроде работник как работник, даже, можно сказать, неплохой, с большим опытом и смелый как будто бы... Поощрения имеет, награды... Он вообще-то, знаете ли, человек нашего бывшего — начальника областного УВД генерала Мащенко, которого сразу сняли. Ну а с этим мы много лет были на ножах.

—  В общем, ни в чем подозрительном Михеев не замечен? Никаких странностей, смутных историй...

—   Ах, Александр Борисович! Да у кого из нас их не было! Работа такая — нет-нет да и где-нибудь вляпаешься.

—  Это точно, — сказал Турецкий, — глупо отрицать. Но и вляпаться ведь можно по-разному. Ну, может быть, не с ним, а с кем-нибудь из его, скажем так, первых помощников?

—  Ну, если так смотреть, вообще-то был случай... В общероссийскую сводку пошел, между прочим, с красной линией, по первому номеру. Только Михеев тут вроде бы совсем ни при чем.

—  А ну-ка, изложите, — попросил Турецкий. — И поподробнее.

—   Какие подробности? Хотя случай, конечно, серьезный. Это было примерно года четыре назад. Из Степногорска в Шувалов — это, считайте, третий город в области — с вещевого склада УВД для оснащения и экипировки только что сформированного отряда тамошнего РУОПа было направлено спецобмундирование индивидуального пошива для бойцов. Восемь комплектов, если не ошибаюсь. Полная форма — от сапог до шлема с маской, а также бронежилеты — одним словом, полная экипировка.

—  И эмблемы были, не помните? — спросил Турецкий.

—  Эмблемы обычные, ОМОНа.

—  Ну и что?

—  В общем, не доехала машина до Шувалова. «Уазик» такой армейский. Пропала на полпути со всей амуницией. Только через месяц в реке нашли.

—   А люди? — спросил Турецкий.

—  Отправили троих — водителя и двоих сопровождающих. Одного месяца через три нашли убитым, насилу опознали. Водителя и второго сопровождающего так и не обнаружили. Искали, конечно, до упаду, но без следов. Чистый «висяк».

—  Веселенькая история, — прокомментировал Турецкий. — Ну а Михеев тут при чем?

—   Да я же сказал — фактически ни при чем. Разве только то, что он знал, какой идет груз, маршрут и время выезда. Но отвечал за доставку его заместитель. Он и понес наказание по всей строгости.

—   Ясно. Оружия там не было?

—   Оружия — нет. Оружие в другой раз, еще раньше пропало. Еще года за два до того. И... А ну, подождите, подождите! — вдруг упавшим голосом проговорил Коренев и замолчал.

—   Что-нибудь вспомнили?

—    Да ведь... что подумал-то! Как-то только сейчас в голове сошлось! Ведь и к тому случаю, с оружием я имею в виду, вроде бы тоже, хоть и бочком-бочком, а выходит, опять же Михеев какое-то касательство имеет. Тогда еще никаких РУОПов и в помине не было. А Михеев тогда работал по линии связи областного управления и штаба войск спецназа МВД. Был выезд на операцию по сигналу из области. Выслали группу: восемь бойцов. Автоматы, пистолеты. Ехали в крытом грузовике, в «ГАЗе-66» с тентом. Дело было осенью, вечером. Уж не знаю как, напоролись в темноте на трактор, видно, тракторист-пьяница посреди бетонки бросил. Водитель разбился, правда, выжил все-таки. Ну и тем в кузове досталось хорошо. Вдруг откуда ни возьмись орава на мотоциклах, ну, эти, рокеры. Только, как потом спецназовцы говорили, староваты для рокеров показались. Подлетели, вроде начали помощь оказывать — там же, говорю, парней крепко помяло, все раненые, в крови, кто без сознания, кто с переломом. Все в шоке. В общем, взяли те рокеры пять автоматов и пистолетов тоже, кажется, пять или шесть...

—  Ну замечательно! — воскликнул Турецкий. — И что, с концами?

—  Напрочь, Александр Борисович! Уж вы сами понимаете, как шерстили. «Калашниковы» — не камуфляж, тут расследование с комиссией. Под суд пошли за потерю бдительности. А Михеев снова в стороне оказался.

—  А что за пистолеты были, не помните? — спросил Турецкий.