Страница 5 из 17
– Что это значит? – спросил Дюрок.
– Ничего хорошего для нас, – ответил я. – Вероятно, он отправился за помощью и привезет таких же разбойников, чтобы перерезать нам глотки. Давайте посмотрим, как нам выбраться из этой мышеловки, пока здесь не появилась кошка.
Единственное, в чем нам повезло, это в том, что у нас была отличная лампа. До краев заправленная маслом, она могла светить хоть до самого утра. В темноте наше положение было бы гораздо хуже. Мы стали осматривать многочисленные ящики и тюки. Они лежали и в один ряд, а кое-где были сложены почти до самого потолка. По‑видимому, это помещение служило кладовой: здесь были собраны огромные запасы сыра, разных овощей, стояли ящики с сушеными фруктами и ряды винных бочек. В одной из них имелся кран, и, голодный с самого утра, я подкрепился кружкой кларета и кое‑чем съестным. Дюрок же не притронулся к пище. Исполненный гнева, он нетерпеливо расхаживал по комнате взад и вперед.
– Я еще покажу ему! – время от времени выкрикивал он. – Этот негодяй от меня не уйдет!
Это, может, и хорошо, думал я, устроившись на огромной головке сыра и с удовольствием насыщаясь, но этот молодчик, кажется, слишком занят мыслями о себе, своей семье, вовсе не заботясь о том, как нам найти выход из этого положения, в котором я оказался по его вине. Да ведь уже четырнадцать лет его отца нет на свете, а мне, храбрейшему лейтенанту Великой армии, предстоит погибнуть, мне могут перерезать горло, и это тогда, когда передо мной открывалась блестящая карьера! Кто знает, чего замечательного я смогу достичь, если не покину этот мир из‑за секретной авантюры, которая не имеет абсолютно никакого отношения ни к Франции, ни к императору? Вот же глупец, ругал я себя. Нам предстояла война. Разве мало мне было сражения с четвертью миллиона русских? Мне следовало прямо скакать к цели, а не ввязываться в частные ссоры.
– Что ж, – сказал я, услышав, как Дюрок произносит очередную угрозу. – Вы можете сделать с ним все, что угодно, когда появится такая возможность, но сейчас вопрос скорее в том, что он хочет сделать с нами?
– Пускай делает, что хочет! – воскликнул юноша. – Я в долгу перед своим отцом.
– Это просто глупость, – оборвал его я. – Вы в долгу перед отцом, а я в долгу перед своей матушкой. Поэтому я обязан выбраться из переделки живым и здоровым.
Мое замечание привело его в чувство.
– Я слишком много думал о себе, – пробормотал юноша. – Простите меня, месье Жерар. Посоветуйте, что же предпринять.
– Что ж, – сказал я. – Оставаться здесь, среди головок сыра, не сулит ничего хорошего. Они намереваются прикончить нас любыми способами. Совершенно уверен в этом. Они надеются, что никто не знает, где мы находимся, и не сможет выследить нас. Вашим гусарам известно, куда вы направились?
– Я ничего им не сказал.
– Хм, очевидно, что с голоду мы здесь не умрем. Они обязательно придут, чтобы прикончить нас. Позади баррикады из бочек мы сможем легко продержаться против пяти разбойников, которых видели. Вот они и послали гонца, видимо, за подмогой.
– Мы должны выбраться, пока гонец не вернулся.
– Точно, или мы не выберемся отсюда уже никогда.
– Разве нельзя поджечь эту дверь? – спросил Дюрок.
– Нет ничего проще, – ответил я. – В углу стоит несколько фляг с маслом. Единственное неудобство состоит в том, что мы вдвоем поджаримся и станем похожи на румяный устричный паштет.
– Что вы предлагаете? – отчаянно воскликнул Дюрок. – Ах, что это такое?
Из окна раздался низкий звук. Мелькнувшая тень закрыла звезды. Маленькая белая рука сверкнула в свете лампы. Что-то блеснуло между пальцев.
– Быстрее, быстрее, – послышался женский голос.
Мы немедленно вскочили на бочку.
– Они послали за казаками. Вашей жизни угрожает опасность. Ох, все пропало, пропало.
Раздался звук шагов, хриплые проклятия, удар… звезды вновь безмятежно засияли в окне. Мы беспомощно стояли на бочке, помертвев от ужаса. Минуту спустя мы услышали приглушенный вскрик, переходящий в стон. Где-то вдалеке хлопнула массивная дверь.
– Негодяи схватили ее. Они убьют ее! – воскликнул я.
Дюрок спрыгнул на землю с видом человека, который утратил рассудок. Он стал кулаками стучать по двери так яростно, что разбил руки в кровь.
– Ключ! – закричал я, подобрав ключ с пола. – Она успела бросить ключ в тот момент, когда ее волокли прочь.
Мой товарищ схватил ключ, радостно вскрикнув. Секундой позже он швырнул его на землю в припадке отчаяния. Ключ был настолько мал, что терялся в гигантской замочной скважине. Дюрок уселся на один из ящиков и обхватил голову руками. Он начал всхлипывать от отчаяния. Я тоже готов был зарыдать при мысли о женщине и о том, насколько мы беспомощны.
Но меня не так легко сбить с толку. Нам явно передали ключ с какой-то целью. Девушка не могла принести нам ключ от входной двери, так как его, вероятно, носит в кармане ее приемный отец. Тогда что же заставило ее рисковать собой и передать нам этот ключ? Чего стоят наши головы, если мы не догадаемся, что кроется за этим?
Я стал сдвигать ящики один за другим. Дюрок, в которого моя смелость вселила надежду, бросился помогать мне с удвоенной силой. Нам было нелегко: многие ящики оказались большими и тяжелыми. Но мы не обращали на трудности никакого внимания, работали, как сумасшедшие, передвигали бочки, круги сыра и ящики с барахлом в центр комнаты. Наконец на нашем пути осталась одна громадная бочка водки, закрывавшая угол. Совместными усилиями мы откатили ее в сторону и обнаружили небольшую деревянную дверь. Ключ подошел. Мы не могли сдержать крик восторга, когда дверь отворилась. С лампой в руке я протиснулся в узкое отверстие. Мой товарищ по несчастью следовал за мной.
Сейчас мы оказались в пороховом погребе замка – суровом мрачном помещении. Вдоль стен стояли ряды бочек. Один бочонок оказался посредине с открытой крышкой. Порох высыпался из него и лежал на полу черной кучкой. Далее виднелась еще одна дверь, но и она оказалась запертой.
– Положение ничуть не лучше, – воскликнул Дюрок. – У нас нет ключей.
– У нас дюжина ключей, – ответил я.
– Где?
Я указал на бочонки с порохом.
– Вы собираетесь взорвать двери?
– Да.
– Но вы рискуете взорвать пороховой погреб.
Дюрок был прав, но я нашел что возразить:
– Взорвем дверь кладовой.
Я промчался обратно и схватил жестянку, в которой лежали свечи. Она была размером с кивер – достаточно, чтобы вместить несколько фунтов пороха. Дюрок насыпал порох внутрь, а я тем временем выковырял свечной фитиль. Лучшую петарду вряд ли соорудил бы заправский сапер. Я поставил три круга сыра один на другой, а сверху жестянку с порохом. Теперь она касалась замка. Затем мы зажгли фитиль и бросились в укрытие, захлопнув за собой дверь порохового погреба.
Это не шутка, друзья. Каково было нам находиться среди тонн пороха и знать, что если пламя проникнет сквозь тонкую перегородку, то мы взлетим на воздух! Кто бы мог поверить, что полудюймовый свечной фитиль горит так долго? Мои чувства были напряжены, я прислушивался: не слышен ли топот копыт, не появились ли казаки, чтобы напасть на нас. Когда стало казаться, что фитиль совсем уже затух, раздался глухой взрыв. Дверь разлетелась на куски. Нас окатил душ из щепок, кусков сыра, репы и яблок. Когда мы выскочили из погреба, то были вынуждены пробираться сквозь окутанные густым дымом завалы. На месте, где когда-то находилась дверь, зияло квадратное отверстие. Петарда сделала свое дело.
Она сделала даже больше, чем мы могли себе представить. Взрыв уничтожил не только тюрьму, но и тюремщиков. Первое, что я заметил, когда выбежал в коридор, был человек с огромным топором, лежащий ничком на полу. На его голове зияла огромная рана. Рядом скулила собака. Сила взрыва переломала ей две лапы. Когда она попыталась подняться, две переломанные конечности болтались, как тряпки на ветру. В это мгновение я услышал крик. Другая собака вцепилась в глотку Дюроку и отбросила его к стене. Дюрок прикрыл горло левой рукой, а правой всадил клинок в тело собаки. Он рубил пса саблей снова и снова, но тот не разжал зубы до тех пор, пока я не вышиб животному мозги выстрелом из пистолета. Лишь тогда хватка стальных челюстей ослабла, а свирепые, налитые кровью глаза навсегда закатились.