Семья

Валентин решил, что Бурнаков обиделся на него,

— Ну, извините, — сказал он Борису Владимировичу. — Я тоже вот... чтением занялся. Жаль, но придется оставить вас.

— Пожалуйста, пожалуйста... — торопливо вскочил Борис Владимирович.

Валентин ушел в другую комнату. Усевшись за стол, он раскрыл книгу, пробежал глазами по строчкам, но из строчек на него глянуло красивое, пасмурное лицо Бурнакова, и Валентин, захлопнув книгу, усмехнулся: «Мешает сосредоточиться. Красив он, однако. Женщинам должен нравиться. Вот и Ольга Николаевна на него уже преданно посматривает. А Галина? Напрасно я не понаблюдал за нею... Хотя, ни к чему это».

Валентин снова взялся за книгу, усилием воли заставляя себя сосредоточиться.

За дверью послышалось: «До свиданья...», «До завтра...» — и через минуту в комнату вошла Галина. Сердце Валентина дрогнуло при взгляде на ее гибкую фигуру и зарумянившееся лицо. Он отвел взгляд и скорее почувствовал, чем увидел, как она подошла и молча стала около него.

— Эх, ты, злючка! — тихо и ласково сказала Галина. — Теперь Борис Владимирович всем в школе расскажет, какой ты невыдержанный. Нельзя так. — Она села рядом. — И потом... Ты напрасно не поговорил с ним.

— О чем? — заинтересовался Валентин.

— О стихах. Он пишет стихи. И, мне кажется, удачные. Частенько в городской газете «Шахтинский рабочий» печатают.

Валентин прищурил глаза, устремив задумчивый взгляд в окно.

— Это хорошо, если печатают... — и оживленно повернулся к Галине. — А мне пора, Галина, и о работе ведь думать... В газете у вас штат полный?

— Не знаю, — ответила Галина и добавила: — Ох, и горячий ты, нетерпеливый. Еще не осмотрелся, а уже подавай работу...

— А на шахтах как, рабочих принимают? — снова спросил Валентин. — Может быть, пойти на шахту?

— На шахту? — удивленно глянула Галина. Право, она как-то не подумала, что у Валентина появится желание работать в шахте. Скорее всего, ей хотелось, чтобы он устроился в редакцию, ведь пишет же он стихи, значит, есть способности, или же пошел учиться в горный техникум. Там есть общежитие, а если (втайне призналась она себе) они поженятся, то будут жить здесь, вместе. Конечно же, после окончания техникума он не будет простым шахтером, он способный. А простым шахтером... нет! Валентину нужно расти, иначе он огрубеет, они не будут до конца понимать друг друга... Нет, нет, только не в шахту.

— А разве это зазорно? — видя, как насторожилась Галина, спросил Валентин.

Она пожала плечами.

— Я не говорю этого, но... Понимаешь, это не лучший выбор. Подумай сам... Гораздо интереснее было бы...

В дверь кто-то постучал.

— Мама, — быстро встала Галина и направилась в прихожую, притворив за собою дверь.

Вернулась она с не знакомой Астанину девушкой. Взглянув на нее, Валентин невольно приподнялся: ее лицо сразу приковало его внимание свежей, яркой красотой. Но, пожалуй, примечательнее всего были ее губы: полные, по-детски свежие и капризные, они были сложены в насмешливую улыбку, которая не пропала даже тогда, когда девушка с явным любопытством подала руку Валентину:

— Тамара... Ее мамаша, — она кивнула на Галину, — и мой отец — брат и сестра. Ну, и мы с Галей, выходит, тоже сестры. Так что знакомства вам со мною не миновать.

Слова Тамара произносила уверенно, твердо, как человек, привыкший к постоянному вниманию.

— Я останусь у вас ночевать, — быстро обернулась она к Галине, затем бесцеремонно присела на диван рядом с Валентином и сказала:

— Напрасно ты, Галка, не пришла на мои именины. Мне папа на день рождения какую шикарную библиотечку подарил! Представляешь, Галя, такие изящные переплеты! Мама даже обиделась на него. Она всегда лучший подарок делала.

— Что за библиотечка?

— Кажется... собрание сочинений не то Чехова, не то еще кого-то. Ну, в общем это не имеет значенья... Мама дулась весь день, пока я не уговорила папу сделать надпись на книгах: «От папы и мамы».

— А ты принесла мне второй том Ожешко?

— Забыла, Галка, — ресницы прищуренных глаз Тамары виновато дрогнули. — Ты же знаешь, у меня все берут, кому не лень, самой и читать некогда, а когда кинешься почитать — нужной книги и нет, кто-то взял...

Валентин вздохнул, поднялся и, прихватив с собой раскрытую книгу, ушел на кухню.

Вскоре пришла Нина Павловна, и в квартире весь вечер не угасали разговоры, в них то и дело вплетался заразительный смех Тамары. В конце концов Валентин и Нина Павловна выбыли из компании: Нина Павловна стала делать что-то по хозяйству, а Валентин, усевшись недалеко от перешептывающихся девушек, опять принялся за книгу.

Кивнув в сторону Валентина, Тамара спросила у Галины:

— Что это он таким букой сидит? Занял бы нас разговорами, что ли.

— Пусть сидит... В армии хорошему тону в войну не обучали, — ответила Галина. Ей очень хотелось, чтоб он понравился Тамаре, и все же в душе остался какой-то неприятный осадок.

— А где же работать он будет? — шепотом допытывалась Тамара, и Галина мгновенно подумала, что вероятнее всего Валентин пойдет на шахту. Но сказать о том, что он будет простым горняком, Тамаре?!

— Н-не знаю, — покраснела еще больше Галина. — Может быть, в газете, если там штат неполный...

— О, в газете? — блеснула глазами Тамара. — Это интересно. А он специальное образование имеет? Нет? Могут ведь и не принять. Пусть идет учиться в горный техникум, к нам. Все-таки не простым забойщиком будет. Не хватало еще, чтобы ты вышла замуж за какого-то шахтеришку, фи... Смешно будет... Учительница и — забойщик... Да это же...

— Ладно, Томка... — перебила ее Галина. — В шахту он не пойдет, это ясно... — сказала она уверенно, твердо решив, что ни за что не пустит Валентина в шахту... Она, учительница, женой простого горняка не будет... И глупо подводить под это ее желание какую-то общественную базу, просто она знает, что никаких у них общих интересов тогда не найдется. Он будет приходить с работы, кушать, завалится спать, потом встанет — вялый, физически не способный к глубокой интеллектуальной жизни. Не таким ей представляется муж... Нет, нет, она не хочет жить этой жизнью, она знает, на чем основывается по-настоящему счастливая семейная жизнь, разве она мало об этом читала?

— И потом, Томка, мы ведь еще ничего не решили. Кто знает, что у него на уме.

Хотя и чувствовала Галина, что решительное объяснение где-то совсем близко, втайне она побаивалась: а вдруг все будет не так, как хотелось бы?.. Что тогда скажет Томка, да и многие другие?

— Ну уж, видно же... — протянула Тамара, метнув взгляд в сторону Валентина. — Влюблен по уши он, у меня глаз наметанный... Вот если ты...

— А как у вас с Аркадием? — уводя разговор в сторону, спросила Галина.

Тамара метнула взгляд в сторону Валентина, который, едва Галина назвала мужское имя, поднял голову от книги, но встретившись глазами с Тамарой, усмехнулся и сделал вид, что вновь углубился в чтение.

Девушки заговорили тише. Но вот громкий шепот вновь отвлек внимание Валентина. Тамара зашептала настолько отчетливо, что до него донеслось:

— Ты, Аркадий, говорю, еще мало меня знаешь... Если бы захотела... — И снова слышен приглушенный шепот, Валентин внушает себе, что ему неинтересно. Но самого очень интересует весь разговор девушек. «Ну, что мне до их разговора?» — почти рассердился на себя Валентин, но тут же настороженно замер.

— И в Ельное, говорят, будут направленья, — вполголоса говорила Тамара, зябко передернув плечами. — А там же умрешь от скуки. Лишь бы не туда, Галка, хоть табельщицей пойду, но останусь в городе.

Ельное, Ельное... С внезапной ясностью Валентин вспомнил: хмуро, почти зло смотрит на него Ефим, а шагах в трех пофыркивает готовое к отходу в Шахтинск грузовое такси.

5

Ефим, конечно, обиделся на Валентина.

Вечером, после отъезда Астанина, он усадил рядом с собой только что вернувшуюся с шахты Зину и силился втолковать ей: