Страница 62 из 65
Я печально покачала головой.
— Нет, она всегда у нее будет, бедняжка. Я только могу попытаться уменьшить ее симптомы и сделать так, чтобы она реже проявлялась. Видишь ли, она у нее в крови.
Он стянул ремешок, которым были связаны его волосы, и встряхнул рыжими кудрями, отчего они встали дыбом вокруг его головы, словно грива льва.
— Совсем непонятно, — возразил он, поднимаясь, чтобы развязать брюки. — Ты говорила, что если у человека была корь, и если он выживет, то не сможет заболеть ею снова, потому что она у него в крови. И я не могу заразиться ветрянкой или корью, потому что болел ими в детстве, и они находятся у меня в крови.
— Ну, это не совсем то же самое, — сказала я довольно неубедительно. Мысль попытаться объяснить различие между активным, пассивным и приобретенным иммунитетами, об антителах и паразитарных инфекциях совершенно не прельщала меня после долгой поездки верхом на лошади.
Я опустила губку в тазик, позволила ей впитать воду, потом отжала, наслаждаясь ее губчатой шелковистой структурой. Тонкие струйки песка выплыли из пор и опустились на дно. Губка стала мягкой, впитав воду, но с одного края я могла все еще чувствовать твердое место.
— Насчет лошадей…
Джейми выглядел немного удивленным.
— Мы говорим о лошадях?
— Нет, но я подумала, — я махнула рукой, игнорируя несущественное различие. — Что ты собираешься делать с Гидеоном?
— О, — Джейми спустил брюки на пол и потянулся. — Думаю, я не стану его стрелять. Он довольно хороший конь. Для начала я его охолощу. Это может его немного успокоить.
— Охолостишь? О, ты имеешь в виду, кастрируешь? Да, вероятно, это поможет, хотя кажется немного кардинальным, — я поколебалась, потом неохотно произнесла. — Хочешь, чтобы я сделала это?
Он изумленно уставился на меня, потом рассмеялся.
— Нет, сассенах, я не думаю, что холостить жеребца в восемнадцать ладоней[78] ростом — это работа для женщины, хирург она или нет. Для этого не требуется деликатного обращения, да?
Я была рада услышать это. Я надавила на твердое место в губке, и из большой поры внезапно появилась крошечная раковина. Она опустилась на дно, красивая миниатюрная спираль нежного розовато-фиолетового цвета.
— О, смотри, — восхищенно произнесла я.
— Какая красивая маленькая вещица, — Джейми нагнулся через мое плечо и осторожно потыкал раковину большим указательным пальцем. — Как она попала в губку, интересно?
— Думаю, что губка съела ее по ошибке.
— Съела? — рыжая бровь высоко приподнялась.
— Губки — это животные, — объяснила я, — или точнее говоря, они состоят из одного желудка. Они всасывают воду и поглощают все съедобное, что в ней есть.
— А вот почему Бри называет малыша маленькой губкой. Он тоже так делает, — он улыбнулся при воспоминании о маленьком Джемми.
— Действительно, дети так делают.
Я села и спустила рубашку с плеч, позволив одежде упасть до талии. Огонь нагрел комнату, но воздух был все еще холодным, и кожа на груди и руках покрылась пупырышками.
Джейми взял пояс и тщательно снял с него все, что там находилось, положив пистолет, коробку с патронами, кинжал и оловянную фляжку на маленькое бюро. Он взял фляжку и вопросительно приподнял бровь, глядя на меня.
Я с энтузиазмом кивнула, и он стал рыться в багаже, чтобы найти чашку. Поскольку все комнаты были забиты людьми и их багажом, все наши седельные сумки, плюс свертки и коробки, с приобретенными на сборе вещами были принесены в нашу спальню. Горбатые тени от них, пляшущие на стенах, делали комнату похожей на грот с валунами.
Джейми сам был такой же губкой, как его внук, думала я, наблюдая, как он роется в вещах, полностью голый и совершенно не стесняющийся своей наготы. Он принимал все и, казалось, мог справиться со всем, с чем сталкивался на своем пути, неважно, насколько это было знакомо или чуждо ему. С безумными жеребцами, похищенными священниками, служанками, достигшими брачного возраста, упрямыми дочерьми и зятьями-еретиками. То, что он не мог одолеть или изменить, он просто поглощал, как губка раковину.
Следуя этой аналогии, я подумала, что раковиной была я. Выхваченная из моей жизненной ниши неожиданным быстрым потоком, поглощенная и окруженная Джейми и его жизнью. Пойманная навсегда среди чужих потоков, струящихся через чужую среду.
Эта мысль вызвала во мне странное чувство. Раковина неподвижно лежала на дне тазика, красивая… но пустая. Очень медленно, я поднесла губку к затылку и сжала ее, чувствуя щекотку от потока теплой воды на моей спине.
Большей частью я ни о чем не жалела. Я сама сделала выбор, и я хотела быть здесь. И все же иногда какие-то мелочи, как, например, наша беседа об иммунитете, заставляли меня осознать, как много было потеряно из того, что я имела, и кем я была. Несомненно, какая-то часть меня исчезла, была переварена, и от этой мысли я ощутила в себе пустоту.
Джейми, нагнувшись, рылся в одной из седельных сумок, и вид его голых ягодиц, в невинном бесстыдстве повернутых ко мне, рассеял мои тревожные мысли. Ягодицы были изящной формы с округлыми мышцами и красиво покрыты золотисто-красным пушком, блестящим в свете камина и свечи. Длинные бледные колонны ног затеняли его мошонку, темную и едва видимую между ними.
Он, наконец, нашел чашку и наполовину наполнил ее. Повернувшись, чтобы вручить ее мне, и подняв глаза, он удивился, увидев, что я уставилась на него.
— Что? — спросил он. — Что-нибудь случилось, сассенах?
— Нет, — произнесла я, но, по-видимому, довольно неуверенно, потому что его брови на мгновение сошлись.
— Нет, — повторила я более уверенно и взяла чашку, с улыбкой приподняв ее в знак благодарности. — Просто думала.
Ответная улыбка коснулась его губ.
— Да? Ты не должна много думать вечером, сассенах. Будут сниться кошмары.
— Полагаю, ты прав, — я отпила из чашки, и к моему удивлению это оказалось вино — и притом очень хорошее. — Где ты раздобыл его?
— Отец Кеннет дал. Это вино для причастия, но не освященное. Он сказал, что люди шерифа все равно отберут его — пусть уж лучше оно достанется мне.
Небольшая тень набежала на его лицо при упоминании о священнике.
— Ты думаешь, с ним все будет в порядке? — спросила я. Люди шерифа не показались мне цивилизованными стражами порядка, а скорее головорезами, остановить которых мог только страх — страх перед Джейми.
— Я надеюсь, что так, — Джейми беспокойно отвернулся. — Я сказал шерифу, если святого отца обидят, то он и его люди ответят за это.
Я тихо кивнула, потягивая вино. Если Джейми узнает о том, что отцу Донахью был причинен какой-либо вред, то он действительно заставит шерифа ответить. Мысль немного встревожила меня, сейчас было не время наживать врагов, а шериф округа Оранж мог быть серьезным врагом.
Я подняла голову и увидела, что Джейми смотрит на меня с видом глубокого удовлетворения.
— Ты в хорошем теле сейчас, сассенах, — заметил он, склонив голову набок.
— Льстец, — сказала я, кинув на него холодный взгляд, и снова взяла губку.
— Ты, должно быть, набрала целый стоун с весны, — с одобрением произнес он, игнорируя мой взгляд, и обошел вокруг меня, разглядывая. — Хорошее лето было для нагула, да?
Я повернулась и бросила губку ему в голову.
Он ловко поймал ее, усмехаясь.
— Я и не подозревал, как хорошо ты поправилась, сассенах; ты была такая закутанная все эти недели. Я не видел тебя голой, по крайней мере, целый месяц.
Он все еще осматривал меня, как если бы я была главным участником на Шропширской выставке свиней.
— Наслаждайся этим, — посоветовала я ему, вспыхнув от раздражения. — Ты не увидишь такого еще долгое время!
Я потянула сорочку, закрывая свои — бесспорно полноватые — груди.
Его брови приподнялись с удивлением от моего тона.
— Ты же не сердишься на меня, сассенах?
— Конечно, нет, — сказала я. — С чего ты так решил?
78
Мера длины, прим. равна 4 дюймам, применяется для измерения роста лошадей