Человек-огонь

Крестьяне рассказали о зверствах бандитов, их уловках.

…Врываются в деревню антоновцы, одетые в красноармейскую форму, грабят, насилуют. А следом — бандиты, как защитники хлеборобов.

— Хлебопашцам Советской власти бояться нечего, — начал Томин. — Об этом хорошо рассказал председатель укома партии. Сегодня я получил приказ командующего войсками Тамбовской губернии товарища Тухачевского: «Всему личному составу надлежит избегать нанесения какого-либо ущерба или оскорблений честным трудящимся гражданам». А по отношению к бандитам вот что в приказе сказано: «В случае явки бандита с оружием в штаб Красной Армии в течение двух недель со дня ареста семьи, семья подлежит немедленному освобождению, имущество немедленно возвращается», — Томин сделал упор на слове «немедленно». Бандитов вам тоже не следует бояться, Красная Армия берет под свою защиту всех граждан. И не когда-нибудь, а завтра же. Трудитесь на своих полях спокойно, помогайте нам истреблять банды.

Председатель укома партии, отвечая на вопросы о промышленных товарах, сообщил, что их в большом количестве отправляют в село, но по пути они теряются, эшелоны грабятся бандитами. И чем скорее ликвидируем мятежников, тем быстрее крестьяне получат от рабочих все необходимое.

Участники совещания составили обращение ко всем крестьянам. В нем они одобрили решения десятого съезда партии, призвали всех трудящихся активно бороться с бандитами.

Томин вышел на улицу. С берегов Лесного Воронежа тянет свежестью. Солнце садится на чистый горизонт. Завтра будет ясный день.

Усталый и голодный Николай Дмитриевич пришел на квартиру, и… что это?! На столе молоко, мясо, масло, картошка и хлеб.

— Откуда? — указывая на продукты, удивленно спросил Томин Власова.

— Не знаю, — пожимая плечами, ответил Власов, — я ведь тоже только что приехал.

— Наверное, снабженцы подсунули эту свинью, — раздраженно проговорил начдив. — Сейчас же ко мне начпрода! — приказал он Гибину.

— Не надо вызывать начпрода, — перебил Власов. — Это, наверное, по распоряжению Уездного комитета партии: узнали, что мы голодаем и вот подбросили.

Томина это еще больше взбесило. Он быстро зашагал по комнате, не в силах себя сдержать.

— Начдиву подбросили, а красноармейцы сегодня по фунту хлеба наполовину с овсом получили, это как? Начдив наестся до отвала, а красноармейцы голодные лягут спать, а разве не вместе за бандой гоняемся, не под одной пулей ходим.

— Послушай, давай логически рассуждать, — старался Власов убедить начдива.

— Логически?! Какая к черту логика? Ешь сам, а я не буду. Аверьян! Павел! Садитесь ешьте, вы рядовые.

Но к еде никто не прикоснулся, хотя у всех от голодухи животы подвело.

— Почему не садитесь? — сурово спросил Томин.

— Без вас мы есть не будем, — твердо заявил Гибин. — Что получается: ординарцы сыты, а командир голодный, где логика?

— Приказываю есть, — вскипел Томин, повернулся и ушел в спальню, хлопнув дверью.

На другой день Томина вызвал к прямому проводу командующий Тухачевский. Попросил доложить обстановку. Томин рассказал о мероприятиях по повышению боеспособности дивизии, о боях с бандами, о том, что многих выловили, а некоторые пришли сами.

— Как с заложниками? — поинтересовался командующий.

— Действуем согласно вашему приказу: немедленно освобождаем, и пришедшие бандиты вместе с семьями отправляются домой.

— Расскажите о положении с продовольствием.

— Вчера выдали по одному фунту овсяного хлеба. Очень туго.

— Передайте бойцам, что губернский комитет партии и командование принимают меры к улучшению снабжения войск продовольствием. В ближайшие дни будут изменения к лучшему.

— Передам, обязательно передам, товарищ Тухачевский.

— На вас поступила жалоба.

— От кого? На что?

— От уездного комитета партии. Жалуются, что вы категорически отказываетесь принимать дополнительный паек от местных органов власти. Вы начальник дивизии, и я вам приказываю не делать этого. Вы свалитесь, кто будет командовать?

— А вы бы стали есть, видя рядом с собою голодного бойца? — спросил Томин.

— Что, что-то я вас не понял? — раздался голос Тухачевского.

Аппарат замолчал.

«Зато я понял», — подумал Томин, хитро улыбаясь.

15-я Сибирская кавалерийская дивизия занимала 4-й боевой участок. В него входили Козловский, Липецкий, часть Борисоглебского и Усманского уездов — огромная территория на Тамбовщине. Красноармейцам пришлось вести бои с бандами Лобана, Бодова, Васьки Карася, уничтожать мелкие бандитские шайки.

Томин вместе с ординарцами и порученцем Николаем Власовым целыми днями находился в седле.

Начдив только что вернулся из очередной поездки. Он был в хорошем настроении: конники помогают крестьянам в подъеме зяби, в подготовке к сенокосу. В деревнях и селах видны добротные постройки, поставленные вдовам и семьям красноармейцев бойцами дивизии. Эскадроны зорко охраняют мирный труд хлеборобов.

Ознакомившись в штабе с последними оперативными данными, отдав распоряжения, Томин собрался отдыхать. Ничего не предвещало тревоги.

Вдруг в кабинет влетел дежурный по штабу.

— Товарищ начдив! Срочное донесение. Банда Васьки Карася прорвалась со второго боеучастка, движется на Козлов! От боя с нашим эскадроном уклонилась.

Томин выслушал донесение спокойно.

— Авантюрист! Ясно, что идет в Козлов освобождать заложников, чтобы показать себя спасителем «безвинных жертв большевиков».

— Поднимите по тревоге комендантский эскадрон и дившколу, — распорядился Томин.

Пока строились конники, готовясь к походу, в штаб прискакал на взмыленном коне председатель сельского совета. Он сообщил, где намерены ночевать бандиты.

Кавалеристы пошли банде наперерез, но встречи ночью не произошло. Карась, предупрежденный сообщниками, начал запутывать следы. Бандиты спустились к реке, прошли по ее руслу несколько километров и переправились на противоположный берег.

Разведка обнаружила след банды, преследование продолжалось.

В одном селе конники спросили встречного мужика, не видел ли он антоновцев.

— Никого у нас не было, вот те крест, — ответил тот и поспешно перекрестился.

Не успели всадники проехать и несколько шагов, как из ограды одного дома выскочили бандиты и открыли огонь. Кавалеристы развернулись в атаку.

Бросая убитых и раненых, банда кинулась к лесу. Часть была порублена конниками, часть скрылась в чащобе. Командир кавэскадрона, преследуя врага, повел своих конников в глубь леса, а Томин с ординарцами и порученцем возвратились в село. Вдруг из-за угла дома выбежал бандит с винтовкой наперевес и прицелился в Томина. Но меткая пуля «бельгиенка», выпущенная Аверьяном Гибиным, уложила антоновца.

В магазине винтовки врага оказывается оставался только один патрон.

— Спасибо, Аверя, этот единственный патрон мог бы оставить тебя без командира, — проговорил Томин.

— «Бельгиенка» благодарите, Николай Дмитриевич, — ответил Аверьян.

Карась, как загнанный волк, метался из стороны в сторону и всюду натыкался на красных конников. Эскадроны двигались радиально, сужая круг.

Банда таяла с каждым днем: одни гибли от пуль и шашек кавалеристов, другие разбегались по домам, шли с повинной в ревкомы и сельские советы. Настал последний день ее существования. Она попала под одновременный удар двух эскадронов. Под главарем убили лошадь. Он, пеший, отстреливаясь, побежал к лесу.

— Васька Карась не сдается! — кричал бандит, нажимая на спусковой крючок револьвера, но выстрела не последовало. На голову главаря опустился клинок.

В Тамбове не поверили, что Васька Карась убит и потребовали его тело для опознания. В состав сопровождающей команды включили ординарца начдива Павла Томина.

Вечером Николай Дмитриевич записал в дневнике:

«Семнадцатого июля 1921 года. Козлов. Части дивизии сегодня окончательно уничтожили банду Карася, убили Карася и несколько его командиров».