Осквернитель

Идет экзорцист — и что с того? Дело обычное.

Здесь — обычное. А мне только того и надо.

Задвинув засов, я первым делом распахнул платяной шкаф и достал из него долгополое одеяние. Придирчиво оглядел усеянную серебряными заклепками потертую кожу, отложил плащ на заправленную кровать и разделся до исподнего. От холода выстуженной комнатушки по коже немедленно побежали колючие мурашки, а начал одеваться — стало только хуже. Немного согрелся, лишь когда заправил за пояс черную рубаху, затянул ремень и прошелся из угла в угол, клацая по полу набойками высоких остроносых сапог.

Одна морока с этой кожей: летом жарко невыносимо, зимой зуб на зуб не попадает. Братья-экзорцисты будто нарочно себе такую одежду подобрали; у них в жизни ровно так же — либо черное, либо белое, никаких полутонов.

Накинув сверху тяжелый плащ, я привычно одну за другой застегнул крупные серебряные пуговицы, прикрыл низ лица полумаской и отошел к зеркалу с широкополой шляпой в руках. Нахлобучил ее на макушку, поправил и, глядя на собственное отражение, удовлетворенно кивнул.

Даже если кто знакомый встретится, один бес, ни за что не признает.

Себастьян Шило — экзорцист? Хорошая шутка!

Я тихонько рассмеялся, запер за собой дверь и под легкий перезвон нашитых на одежду колокольчиков начал спускаться по лестнице.

Цок-цок — стучат набойки. Диги-дон, диги-дон — вызванивают серебряные колокольцы.

Цок-цок… диги-дон…

А на душе — тишина и спокойствие. Затихли бесы, забились в самые глухие уголки, пошевелиться боятся. И правильно делают: когда хозяин работает, ему лучше не мешать.

Впрочем, полагают ли они меня своим хозяином? Очень сомневаюсь. Как ни крути, но черви и яблоко — аналогия в нашем случае куда более уместная.

С невозмутимым видом миновав каморку смотрителя, я покинул странноприимный дом и зашагал по замощенной неровными булыжниками улочке. С неба по-прежнему сыпалась морось, холодный ветер так и норовил забраться под плащ, но прежде чем успел озябнуть, сзади послышался перестук копыт, и нагонявшая меня карета замедлила ход.

Я распахнул дверцу и забрался внутрь.

— Ну как? — спросил у Джека, поудобней устраиваясь на мягком, обитом кожей сиденье.

— Порядок, — расплылся тот в самодовольной улыбке и протянул опечатанный сургучной печатью конверт. — Отец Доминик все устроил, ты привлечен к расследованию официальным образом.

— Может, скажешь тогда, к расследованию чего я привлечен?

Пратт явственно поскучнел и бросил конверт мне на колени.

— Не волнуйся, — вздохнул он, — работа как раз для тебя.

— Джек! — рявкнул я, начиная закипать. — Не тяни кота за хвост! Выкладывай уже, куда мы едем и что там стряслось!

Кричал зря — Пратт и не подумал запираться. Он откинулся на спинку и, глядя куда-то в сторону, произнес:

— Из хранилища казначейства похищены проклятые наконечники.

Я только охнул:

— Все?!

«Проклятыми наконечниками» именовались наполненные Извечной Тьмой клинки, которые ковали мастера одного забытого всеми Святыми островка в Старом море. Обитателей тамошних гор всех до единого следовало бы давным-давно отправить на костер, но помимо проклятого металла они добывали и другой — звонкий, желтый, благородный.

Золото.

Казначейские крючкотворы берегли островок как зеницу ока, а поскольку их хранилище по праву считалось одним из наиболее охраняемых мест в королевстве, орден Изгоняющих не возражал, чтобы проклятые наконечники хранились именно там.

И вот такое…

Ничего не понимаю!

— Сколько именно похищено, пока непонятно, — вздохнул Джек и пожаловался: — Парня моего сгубили…

— Подожди, — встрепенулся я, — а с чего это казначейство караулят «серые сюртуки»? У них же собственная охрана?

Пратт глянул на меня с искренним недоумением.

— С чего? — фыркнул он. — Да с того что казначейство расположено в закрытой части дворца, и в чью-то светлую голову пришла замечательная мысль выставить при специальном хранилище по человеку от Охранки, ордена Изгоняющих и Пурпурной палаты. Еще клерка казначейского, чтоб ему пусто было!

— Так понимаю, это был не налет? — уточнил я на всякий случай.

— Какой налет?! Как ты себе это представляешь? — скривился Джек. — Клерк все в одиночку провернул. Чернокнижником эта сволочь оказалась…

— Да ну?

— Точно тебе говорю. Прямо из хранилища сгинул. Парня моего убил и сгинул.

— Сгинул? Точно нигде там не прячется?

— Собак запускали, от собак не спрячешься.

Тут карета остановилась, и в распахнувшуюся дверцу заглянул королевский гвардеец, за спиной которого маячила мрачная фигура брата-экзорциста.

— Ну? — нахмурился Джек Пратт.

— Проезжайте, — разрешил караульный, узнав заместителя главы Охранки в лицо.

Кучер взмахнул вожжами, и карета покатила по огороженному высоченной стеной дворцовому комплексу. Я отдернул занавеску — на улице всюду скверы и фонтаны, но сейчас, ненастным зимним вечером, их вид наводил одну лишь тоску. Да и особняки многочисленных канцелярий выглядели на фоне изящных дворцов как-то совсем уж неуместно.

— Себастьян! — возмутился Джек, который принялся пересказывать подробности происшествия, но вдруг обнаружил, что меня они нисколько не интересуют.

— Да?

— Ты меня слушаешь?

— Слушаю.

— И что скажешь?

— Ничего.

На самом деле, случившееся просто не укладывалось в голове.

До ежевечернего обхода все шло как обычно, тревогу забили, лишь когда вовремя не вернулись из хранилища казначейский клерк и сопровождавший его «серый сюртук». Заподозрив неладное, брат-экзорцист поднял тревогу, сотрудник же Пурпурной палаты вопреки уставу караульной службы подкрепления дожидаться не стал и отправился на розыски коллег в одиночку; он-то и обнаружил мертвого охранника. Больше в подвале никого не оказалось.

— Через Бездну ушел, больше некуда ему деться было, — уверенно заявил Джек Пратт.

— Раз дело ясное, меня зачем с собой потащил? — напрямую спросил я.

— Ясное-то оно ясное, — вздохнул рыжий, — но в том вся загвоздка. Как так получилось, что обычный клерк моего парня переиграл?

— Хочешь списать это на потустороннее воздействие?

Джек расплылся в широкой улыбке и важно расправил усы.

— Ты все схватываешь на лету, Себастьян, — с довольным смешком подтвердил он, но сразу помрачнел и добавил: — Только учти: чернокнижника надо отыскать, прежде чем высокое руководство окончательно озвереет и полетят головы. Поэтому не халтурь.

— Когда это я халтурил?

— Просто предупреждаю. Толку от монашеской братии в расследовании, сам понимаешь, будет немного, вся надежда на тебя. Знаешь, мне ведь даже особо отца Доминика уговаривать не пришлось; он, такое впечатление, сам тебя к этому делу привлечь хотел.

— В каждой бочке затычка, что ли?.. — поморщился я. — У меня вообще-то своих дел невпроворот.

— Знаем мы твои дела, — буркнул Пратт. — Беззаконие одно.

Тут карета вновь остановилась, и мы выбрались под сыпавшийся с неба сырой снег. При въезде на закрытую часть дворца проверка проводилась куда более серьезная, и, несмотря на сопровождение заместителя главы Охранки, мне пришлось стянуть с пальца перстень официала и позволить брату-экзорцисту переписать выбитый изнутри него номер.

Монах сделал отметку в журнале регистрации посетителей и разрешил нам проезжать, но Джек Пратт возвращаться в карету не стал.

— Идем! — позвал он меня за собой. — Здесь недалеко.

Я под звон серебряных колокольцев поспешил за ним и немного погодя спросил:

— Кто будет вести следствие?

— Полагаю, привлекут надзорную коллегию, — решил рыжий. — А что?

Я многозначительно хмыкнул и предупредил:

— Раз так, я дал обет безмолвия.

Надзорная коллегия мою основную деятельность опекала очень плотно, и может так статься, что нам с этим следователем еще придется повстречаться при совсем других обстоятельствах. А ну как по голосу опознает?