Индекс страха

— Хьюго, — вздохнув, сказал Хоффман, — мне необходимо поговорить с тобой наедине.

— Да, конечно. Морис, ты не можешь на минутку выйти?

— Нет, я полагаю, он должен остаться здесь и отсортировать все это. — Хоффман повернулся к Жену. — Сделайте копии всех электронных сообщений, которые были отправлены от моего имени. Кроме того, мне нужен список всех поручений, которые вы выполнили якобы по моим указаниям. В первую очередь меня интересует все, что связано с индустриальным блоком в Зимейзе. Затем вы должны снять все камеры и жучки во всех зданиях, которые установили, начиная с моего дома. И я хочу, чтобы вы полностью закончили демонтаж сегодня. Вы меня поняли?

Жену вопросительно посмотрел на Квери, и тот после короткого колебания кивнул.

— Как пожелаете, — коротко ответил Морис.

Он остался в кабинете Хоффмана. Как только они вышли и закрыли дверь, Квери сказал:

— Видит бог, я надеюсь, что у тебя есть объяснение происходящему, Алекс, потому что, должен сказать…

Президент поднял палец и предупреждающе посмотрел на датчик противопожарной безопасности, расположенный над письменным столом Мари-Клод.

— Хорошо, я понимаю. Мы пойдем в мой кабинет.

— Нет, только не туда. Это небезопасно. Сюда…

Хоффман завел его в туалет и закрыл дверь. На полу и в раковине валялись обломки противопожарного детектора. Хоффман едва узнал себя в зеркале. Он выглядел как человек, сбежавший из хорошо охраняемого отделения сумасшедшего дома.

— Хьюго, ты думаешь, я сошел с ума?

— Ну раз уж ты спросил, то — да, именно так я и думаю. Или мог сойти. Я не знаю.

— Нет, все нормально. Я тебя не виню, если ты так думаешь. Мне совсем не трудно представить себе, как все это выглядит со стороны. И то, что я сейчас скажу, уверенности тебе не прибавит. — Александр и сам не верил в то, что собирался сказать. — Полагаю, наша главная проблема связана с ВИКСАЛом.

— Уничтожение дельты хеджа?

— Уничтожение дельты, да; но я должен сказать, что алгоритм делает нечто большее, чем я предполагал.

Квери прищурился.

— О чем ты говоришь? Я не могу уследить за…

Дверь начала открываться, кто-то попытался войти. Квери остановил ее локтем.

— Не сейчас, — сказал он, не сводя взгляда с Хоффмана. — Отвали. Если нужно, помочись в ведро.

— Хорошо, Хьюго, — послышался голос.

Квери закрыл дверь и прижался к ней спиной.

— Нечто большее, чем ты предполагал, — в каком смысле?

— Возможно, ВИКСАЛ принимает решения, которые не соответствуют нашим интересам.

— Иными словами, интересам компании?

— Нет, я имею в виду наши интересы — интересы людей.

— А разве они не совпадают?

— Необязательно.

— Извини. Я что-то не понимаю. Ты хочешь сказать, что оно каким-то образом само делает все это — наблюдение и остальное?

«Что ж, — подумал Хоффман, — нужно отдать ему должное, Квери воспринимает мои слова всерьез».

— Я не уверен. Сам не могу поверить, что произношу эти слова. Нам нужно двигаться вперед шаг за шагом, пока не будет достаточно информации, чтобы сделать окончательные выводы. Но сейчас необходимо предпринять ряд мер, чтобы исправить положение на рынке. Это может привести к серьезным последствиям — и не только для нас.

— Даже несмотря на то, что его маневры приносят деньги?

— Сейчас вопрос уже не стоит о том, чтобы заработать деньги. Неужели ты не можешь хотя бы один раз забыть о деньгах? — Хоффману становилось все труднее сохранять спокойствие, но он сумел закончить, не повышая голоса. — Все зашло очень далеко.

Квери сложил руки на груди и задумался, глядя на выложенный плиткой пол.

— Ты полагаешь, что способен сейчас принимать такие решения?

— Да, я уверен. Поверь мне, пожалуйста, хотя бы ради восьми прошедших лет. Обещаю тебе, это в последний раз. Потом ты будешь принимать все решения.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга — физик и финансист. Квери никак не мог понять, что все это может означать. Но, как он сказал впоследствии, компания была детищем Хоффмана — именно его гений сумел собрать клиентов, создать машину, которая делала деньги; значит, он имел право ее отключить.

— Это твое дитя, — сказал Хьюго и отошел от двери.

Александр ушел из операционного зала с Квери, который следовал за ним по пятам. Теперь, когда появилась возможность что-то делать, наносить ответные удары, Хоффман почувствовал себя лучше. Он хлопнул в ладоши.

— Внимание, все! — Он забрался на стул, чтобы аналитики лучше его слышали, и снова хлопнул в ладоши. — Я хочу, чтобы вы собрались вокруг меня на минуту.

Они оторвались от мониторов и поднялись по его команде со своих мест, призрачная армия ученых. Хоффман видел, как они переглядываются, подходя к нему; некоторые перешептывались. Все явно нервничали. Из своего кабинета вышел ван дер Зил, сразу же за ним появился Джулон; Раджамани нигде не было видно. Хоффман подождал еще пару секунд, пока к нему не подошли все, и откашлялся.

— Итак, нам предстоит исправить ряд возникших аномалий — это мягко говоря, — и сейчас нам нужно начать уничтожать те позиции, которые возникли в течение последних нескольких часов.

Хоффман оценил свое поведение. Он не хотел сеять панику — и не забывал о детекторах дыма. Вероятно, все, что он говорил, записывалось.

— Из этого вовсе не следует, что проблема обязательно связана с ВИКСАЛом, но нам следует разобраться, почему алгоритм совершает такие действия. Я не знаю, сколько времени это может занять. Сейчас нам необходимо вернуть дельту — произвести хеджирование долгосрочными ценными бумагами на других рынках; возможно, что-то ликвидировать, если до этого дойдет. Чтобы побыстрее выбраться из того положения, в которое мы попали.

— Мы должны действовать очень осторожно, — сказал Квери, обращаясь к президенту и всем остальным. — Если мы начнем ликвидацию слишком быстро, это окажет воздействие на цены.

Хоффман кивнул.

— Это правда, но ВИКСАЛ поможет нам провести все операции оптимальным образом, даже в этой экстремальной ситуации. — Он посмотрел на ряды электронных часов под гигантскими телеэкранами. — Осталось три часа до закрытия американского рынка. Имре, я попрошу вас и Дитера заняться акциями с фиксированной доходностью. Франко и Джон, возьмите каждый по три или четыре парня и поделите между собой акционерные капиталы и букмекерские конторы. Коля, сделай то же самое с индексами фондовых бирж. Все остальные следят за своими обычными секторами.

— Если у вас возникнут какие-то проблемы, — сказал Квери, — мы с Алексом будем на месте и всегда придем на помощь. И вот что я еще хочу вам сказать: никто не должен думать, что это отступление. Сегодня мы получили два миллиарда долларов новых инвестиций — так что наш магазин продолжает расти, вы меня понимаете? В течение следующих двадцати четырех часов мы все исправим и перейдем к новым и лучшим вещам. Вопросы есть? — Кто-то поднял руку. — Да?

— Это правда, что вы только что уволили Гану Раджамани?

Хоффман с удивлением посмотрел на Квери. Он думал, что тот подождет до окончания кризиса.

Хьюго даже не дрогнул.

— Гана захотел на несколько недель присоединиться к своей семье в Лондоне. — В зале послышались удивленные восклицания, и Квери поднял руку. — Могу вас заверить, что он полностью поддержал бы наше решение. Ну кто еще намерен испортить себе карьеру, задавая хитрые вопросики? — Раздался нервный смех. — Тогда…

— На самом деле, я хотел сказать еще кое-что, Хьюго, — вмешался Хоффман. Глядя на обращенные к нему лица аналитиков, он внезапно ощутил чувство товарищества. Каждого из них он принимал на работу сам. Команда — компания — его творение: Александр понимал, что может пройти много времени, прежде чем у него появится еще один шанс побеседовать со всеми. Не исключено, что этого не будет никогда. — Я хочу добавить кое-что еще. У нас сегодня выдался очень тяжелый день, как многие из вас уже догадались. И что бы со мной ни случилось, я хочу сказать вам — каждому из вас… — Ему пришлось остановиться и сглотнуть. И он вдруг с ужасом понял, что его глаза наполнились слезами, в горле запершило. Хоффман опустил взгляд и подождал, пока снова не возьмет свои чувства под контроль, и только после этого поднял голову. Ему нужно поспешить, иначе он окончательно расклеится. — Я хочу, чтобы вы знали: я горжусь тем, что мы с вами сумели сделать. И речь не только о деньгах — во всяком случае, не для меня, и я верю, что не для большинства из вас. Поэтому — благодарю. Это многое для меня значит. Вот и все, что я хотел сказать.