Страница 47 из 73
В семье посла А.П. Бутенева
Натурой для написания картин в турецкой столице для Карла Брюллова стала жизнь города и его обитателей: улицы, места скопления народа, рынки, гавани. Одними из лучших композиций того периода специалисты называют у Брюллова «Полдень в Караван-сарае» и «Гавань в Константинополе». В сатирической форме им написана акварель «Приход на бал в Смирне», сохранившаяся лишь в копии. По утверждению специалистов, остроумием была проникнута композиция Брюллова «Прогулка султанских жен», местонахождение которой неизвестно до настоящего времени.
Портретная галерея русских в Константинополе, изображенных Брюлловым, явилась как бы срезом российского общества того времени. Наряду с изображением на полотнах жены посланника М.И. Бутеневой с дочерью, капитана Костецкого, А. Строганова и других гостей дома Бутеневых, находившихся на службе Российской империи, Брюллов написал портрет П.А. Чихачева — известного историка и философа, исследователя и приверженца революционного пути развития общества, придававшего большое значение национально-освободительным войнам с целью свержения монархии и чужеземного гнета.
Чихачев жил за границей, но живо интересовался всеми событиями на родине, вел обширную переписку со многими русскими учеными. «Из всех писем и посылок, получаемых мною, — отмечал сам П.А. Чихачев, — самыми важными для меня являются те, которые я получаю из России. Они приносят мне двойную радость, а именно связь с русскими и Родиной, такой дорогой моему сердцу…». Для него крайне полезными оказывались также встречи с соотечественниками, выезжавшими по делам за рубеж. Он поддерживал тесные связи с русской политической эмиграцией — представителями дворянской интеллигенции. Неоднократно Чихачев приезжал и в Константинополь, в частности, в семье посланника А.П. Бутенева бывал неоднократно. Там он однажды встретился с Карлом Павловичем Брюлловым.
В семье Бутеневых часто устраивались домашние спектакли, к которым хозяева активно привлекали всех бывавших в доме гостей. Не остался в стороне и Брюллов, которого задействовали в качестве декоратора. Давыдов писал о своих впечатлениях об этих представлениях. Как-то раз он зашел к Бутеневым и застал там «большую часть… знакомых в Буюк-дере, весьма занятых приготовлением к театральному представлению, в котором, разумеется, должны были участвовать актеры большого света за неимением настоящих… (Давыдов) нашел Брюллова уже завербованным, не в актеры, а в декораторы. Он написал прелестную декорацию, где игривость его гения выразилась в самых смешных сближениях…».
Исследователи творческой биографии К.П. Брюллова считают, что период пребывания в Константинополе стал для художника бесценным источником творческих впечатлений и вдохновения для написания в будущем полотен на восточные темы. Осенью 1835 года Брюллов покинул турецкую столицу и вернулся в Россию.
Старт вице-адмирала В.А. Корнилова
Если прославленный русский художник К.П. Брюллов соприкоснулся с Константинополем на благодатное, но короткое, время, то судьба капитана брига «Фемистокл» Владимира Алексеевича Корнилова, который помог членам экспедиции Давыдова перебраться из Греции в Турцию, тесно переплелась с турецкой столицей на многие годы.
В 1833 году В.А. Корнилов из Кронштадта прибыл служить на Черноморский флот, под руководство М.П. Лазарева, ценившего молодого лейтенанта по боевым заслугам в сражениях русско-турецкого противостояния конца 20-х годов XIX века. Впервые Владимир Алексеевич посетил Константинополь весной 1833 года в качестве офицера по особым поручениям с секретным военным заданием, когда вместе с лейтенантом флота Е.В. Путятиным по приказанию М.П. Лазарева должен был составить карты и описания укрепленных сооружений проливов Босфор и Дарданеллы. Их командир высоко оценил работу своих офицеров, которые в течение двух месяцев, как отмечал Лазарев, «с неутомимою деятельностью и величайшей точностью вымеривая не токмо высоты и толщу крепостных стен, но и величину калибра каждого орудия и даже высоту маяков», представили замечательный отчет, который впоследствии значительно помог русским флотоводцам в войне с Турцией. За выполнение этого секретного задания Корнилова наградили орденом Святого Владимира 4-й степени.
По случайному ли совпадению, мистическому ли знаку, но именно с момента встречи капитана брига «Фемистокл» Корнилова с Брюлловым начинается успешный период в жизни Владимира Алексеевича. Талантливый художник духовно «поделился» своей славой с понравившимся ему, не менее способным человеком?.. Как бы там ни было, но старт для взлета одаренному морскому офицеру был дан…
Последовало продвижение в карьерном росте Корнилова: капитан-лейтенант, капитан 2-го ранга, начальник штаба Черноморской эскадры. Мастерство и организаторские способности молодого флотоводца отмечали не только командиры и подчиненные: Корнилов успешно проявлял свои незаурядные способности и героизм в боевых действиях. В 1840 году уже в чине капитана 1-го ранга Корнилов стал командиром линейного парусного красавца корабля «Двенадцать апостолов». Все это время Корнилов не порывал связей с Константинополем, где у него остались не только друзья среди соотечественников, но и хорошие знакомые среди местного населения, периодически выполнявшие поручения, связанные с разведданными о состоянии военного турецкого флота.
Помимо исполнения обязанностей боевого офицера, Владимир Алексеевич активно занимался переводами с английского и французского языков специальных статей по вопросам морского дела. В 1846–1848 годах он жил в Англии, куда его направило командование флота. На английских морских верфях Корнилов, похоже, не только наблюдал за постройкой пароходов, предназначенных для Черноморского флота, но и выполнял секретные поручения, связанные с изучением состояния военно-морских сил Англии. Очевидно, и здесь удача сопутствовала Корнилову, так как по возвращении из Англии ему присвоили чин контр-адмирала флота. В 1850 году он стал начальником штаба Черноморского флота, а в 1852 году был произведен в вице-адмиралы. А дальше была война…
Если бы…
В декабре 1852 года князь А.С. Меншиков вызвал Корнилова в Санкт-Петербург для личного доклада государю Николаю I по поводу плана действий Черноморского флота против Турции, началом которых должно было стать проведение Босфорской экспедиции с высадкой военного десанта на берега пролива. Представленный Корниловым план был одобрен Николаем I.
В феврале 1853 года в Константинополь из Петербурга было направлено посольство во главе с чрезвычайным послом, генерал-адъютантом светлейшим князем А.С. Мен-шиковым. В поездке посла сопровождал начальник штаба Черноморского флота и портов вице-адмирал В.А. Корнилов. Меншиков и многочисленная свита прибыли в турецкую столицу на пароходе «Громоносец». Русского посла принял и выслушал султан Омер-паша, которому Меншиков вручил собственноручное письмо императора Николая I. Поводом для отправки посольства в Константинополь послужили разногласия России, Франции и Англии, касающиеся прав католического и православного духовенства в вассальной провинции Османской империи Палестине. С целью решить вопросы о святых местах и положении православных христиан в Иерусалиме, Сирии, Палестине и в самой Порте, а также защитить их права от исламского наступления и направлен был Меншиков в Стамбул. Вмешательство Франции и Англии помешало прийти к ожидаемому результату.
Миссия потерпела неудачу, и посольству пришлось возвратиться в Петербург с известием о разрыве дипломатических отношений с Турцией. Неизбежность войны уже нельзя было предотвратить. На том же пароходе «Громоносец» посольство в мае 1853 года покинуло берега Босфора. Специалисты считают, что, помимо вмешательства французов и англичан, провалу переговоров способствовала некомпетентность посла Меншикова. Его обвиняли в нарушении дипломатического этикета. К примеру, на аудиенцию к султану он явился не в мундире, а в цивильном платье, ошибкой признается также и то, что он проигнорировал официальные визиты к членам турецкого правительства и другим влиятельным лицам Оттоманской Порты.