Цвет любви

Человек, которого я считала хозяином квартиры, очевидно, обычный мошенник, которому нужны были только триста фунтов залога. Квартиры вообще не существует — но откуда мне было знать? В Интернете она казалась вполне настоящей, подъемной по деньгам и расположенной близко к центру.

Я хлопаю себя по лбу. Наверное, в этом и состоял трюк! Именно этим меня объявление и заинтересовало, а из Америки у меня не было ни малейшего шанса проверить это. Я удовлетворилась письменным подтверждением по электронной почте, которое стоит, пожалуй, только бумаги, на которой я его распечатала. Проклятье!

Но это не самая большая проблема. Потому что, если квартиры не существует, я не могу в нее въехать вместе с моим монстром-чемоданом. У меня нет крыши над головой, и я понятия не имею, как быстро раздобыть похожее жилье, которое смогу оплатить. Конечно, мне подойдет отель или пансион, но в долгосрочной перспективе это не выход.

На глаза накатывают слезы. Дело не только в потерянных деньгах и новых поисках, которыми мне теперь придется заниматься, — я чувствую, что меня бросили на произвол судьбы. Лондон. Моя мечта о том, как здесь будет здорово. Не так я все себе представляла.

Вытираю глаза тыльной стороной ладони и быстро направляюсь в кабинет Энни. К счастью, она одна, письменный стол ее коллеги пуст.

— Что стряслось? — взволнованно спрашивает она меня, когда я тяжело плюхаюсь на свободный стул.

Дрожащим голосом я сообщаю о том, что со мной произошло, и в конце рассказа с трудом сдерживаю рвущиеся наружу слезы ярости и отчаяния.

— Это все так несправедливо, — жалуюсь я.

— А как, ты говоришь, зовут того парня, который выдавал себя за хозяина квартиры?

— Уилл Скарлетт, — отвечаю я.

— Но ты ведь знаешь, что это знаменитый персонаж из саги о Робин Гуде, правда?

Я смотрю на нее непонимающим взглядом.

— Нет, — признаюсь я и кажусь себе ужасно глупой. Похоже, нужно привыкать к этому чувству, потому что, судя по всему, мне от него не избавиться. И, чтобы хоть как-то оправдаться, я добавляю: — Я… не очень разбираюсь в литературе.

От этого мне вдруг снова становится неловко. Но ведь я уже говорила об этом Джонатану Хантингтону: я люблю возиться с числами — не с буквами. Если меня что-то и привлекает в искусстве, то это не печатное слово, а произведения искусства. Картины, скульптуры, что-то осязаемое, что-то конкретное.

И даже если бы я оказалась более начитанной, подобное совпадение вряд ли насторожило бы меня. Я просто решила бы, что это случайность. Бывают же у людей забавные имена.

Вздохнув, я покачала головой. Похоже, других не так легко одурачить, как меня. Что, возможно, в очередной раз доказывает мою невероятную наивность. Наивность и глупость. А еще бездомность.

— Вот дерьмо! — Слово вырывается у меня прежде, чем я успеваю задуматься над тем, насколько оно будет здесь не к месту. Но иного выражения для создавшейся ситуации просто не существует.

Я упрямо гляжу на Энни. Шокировала ли я ее? Уголки ее губ подрагивают.

— Да, — говорит она, — дерьмовее не бывает.

И почти одновременно мы расхохотались.

— Может быть, этот мнимый хозяин квартиры — действительно современный мститель за бедняков. Тогда можешь по крайней мере утешаться мыслью о том, что твой залог послужит доброму делу.

— Ха-ха. — Я улыбаюсь, но тут же снова становлюсь серьезной. — Как думаешь, имеет смысл идти в полицию?

Энни кивает.

— Это мы сделаем в любом случае, не помешает, — произносит девушка, и я уже люблю ее за это «мы». Значит ли это, что она меня не бросит? — Но ведь это не разрешит твоей жилищной проблемы. — Она смотрит на меня, нахмурив лоб.

— Я могу пока что пожить в пансионе, — говорю я и сама замечаю, как жалобно звучит мой голос. На меня в полной мере накатывает усталость, и перспектива долго искать подходящую комнату удручает меня сильнее, чем я могу выразить. На глаза снова наворачиваются слезы, и я ничего не могу с этим поделать.

— Нет. — Энни выглядит решительно. — У меня есть идея получше. — Широко улыбаясь, она опирается локтями о стол, наклоняясь ко мне. — Первое время поживешь у меня.

— Ты серьезно? — Предложение такое заманчивое, что мне с трудом верится.

Она кивает.

— Я живу в Айлингтоне в квартире из нескольких комнат с двумя милыми парнями. Одна комната у нас сейчас свободна, ты можешь там переночевать хотя бы сегодня. А потом посмотрим. Что скажешь?

Что я скажу? Я скажу, что я самый счастливый человек во всем Лондоне, что мой мир внезапно встал на место, и мне очень хочется обнять Энни Френч.

— Ты самая лучшая, — говорю я, улыбаюсь и, видя ответную улыбку, понимаю, что нашла новую подругу.

— Тогда этот вопрос решен, — с хитрой улыбкой объявляет она. — А теперь вернемся к делам. — Она бросает взгляд на часы. — Совещание отдела начинается через десять минут. Ты прочла отчеты?

Услышав мой утвердительный ответ, Энни довольно кивает. Шадрах Алани, ее коллега, возвращается и берет со своего письменного стола стопку бумаг. Улыбается мне.

— Идете?

Мы вместе выходим из кабинета, и я снова примиряюсь со своей судьбой.

5

Мы садимся на Северную линию и через двадцать минут выходим на станции с красивым названием «Энджел».

— Отсюда нужно еще немного пройти пешком, — объявляет мне Энни, и я вздыхаю про себя, потому что чемодан сильно тормозит движение.

Однако, идя по улице, я забываю о весе, который тащу за собой, и восторженно оглядываюсь по сторонам. Айлингтон — по-настоящему красивый квартал. Плотный ряд двухэтажных домов, современных и старых, но красиво отреставрированных, тянется вдоль обрамленной деревьями улицы; здесь полно маленьких магазинчиков и бутиков с роскошными витринами: винтажные шмотки, произведения искусства, мебель, деликатесы и выпечка. Сердце подпрыгивает, когда я понимаю, что непременно хочу завоевать эту часть Лондона.

Энни замечает мой жадный взгляд и смеется.

— Хочешь при случае пройтись по магазинам с жительницей Лондона?

Я восхищенно киваю.

— Обязательно. — Возможно, мне удастся раскрыть секрет стильного облика своей новой соседки.

Мы проходим еще немного, затем Энни сворачивает налево, в улочку, заканчивающуюся тупиком. Здесь почти все дома одинаковые: двухэтажные, из коричневого кирпича, с красивыми белыми сводчатыми окнами. Совсем немного полностью белых, один коричневый трехэтажный. Перед ним Энни останавливается.

— Это здесь, — объявляет она и указывает на дверь на первом этаже.

Встав напротив нее, она несколько раз нажимает на верхний звонок, в то время как я с любопытством оглядываю свой новый дом, стоя на тротуаре. Усталость как рукой сняло. «Вообще-то мне даже повезло, что ничего не получилось с квартирой в Уайтчепел, — думаю я. — Это, наверное, даже намного лучше».

— У тебя нет ключа? — озадаченно спрашиваю я Энни, когда вижу, что она продолжает звонить.

Та усмехается.

— Есть, конечно. Но у меня нет ни малейшего желания волочить эту штуку наверх. — Она кивает на моего чемоданного монстра.

— А на каком этаже вы живете? — с ужасом спрашиваю я, когда до меня начинает доходить, что, вполне возможно, я не сумею втащить свой багаж по лестнице. Нелегко будет.

— На самом верху, но, как я уже говорила, носильщик, скорее всего, уже идет.

И действительно, в тот же миг дверь открывается и на пороге показывается молодой человек. У него светло-каштановые волосы, он производит впечатление спортивного, натренированного парня. Он испуганно глядит на Энни.

— Что случилось? Забыла ключи? — У него однозначно американский акцент, что немедленно делает его еще симпатичнее в моих глазах. Соотечественник, ура!

Энни поднимает вверх большую связку ключей и звенит ими на манер колокольчика.

— Нет, не забыла.

Молодой человек поднимает брови.

— И ты не могла открыть, потому что…

— …в этом не было смысла. Потому что нам нужен ты. Это экстренный случай. — Она оборачивается и указывает на меня повернутой вверх ладонью. — Маркус, разреши представить тебе Грейс Лоусон из Чикаго. Грейс, это Маркус, приехал из Мэна поучиться в нашем славном Лондоне два семестра. Грейс — новая практикантка у нас на фирме и в настоящий момент, к сожалению, оказалась без крыши над головой — это долгая история, расскажем позже, — поэтому сегодня она переночует у нас, в свободной комнате.