Девятая рота (сборник)

Вдали, у ограды офицерского городка, шла тонконогая девчонка в цветастом коротком сарафане.

– Эй! Ходи сюда! Давай к нам! На полшишечки! – тотчас ожили, заорали, засвистели, замахали руками, забыв про усталость, мужики.

Девчонка засмеялась, помахала издалека ладонью и, напоказ виляя бедрами, пошла дальше.

– Вот зараза, – в сердцах сказал Чугун, зажимая ширинку. – Теперь до утра стоять будет.

– А кто это? – спросил Воробей.

– Ты чо, с луны свалился, пернатый? – возбужденно засмеялся Ряба. – Белоснежка! Санитаркина дочка! Через нее все призывы прошли, ни одного не пропустила! Пол-Афгана оттрахала! Пацаны с того набора говорили, на склад ее ночью провели, до самой поверки всей ротой драли!

– Да ты что? Сорок человек? – не поверил Стас.

– Ну, я тебе отвечаю! По трое сразу, вертолетом!

– А сколько берет?

– Да ничего не берет, в том-то и дело! За интерес! На жрачку скинулись – ну, печенье там, конфеты, самогона достали. Девка, говорят, – чума! Не ты ее трахаешь, а она тебя! Болезнь такая женская есть – бешенство матки!

– Что-что? – насмешливо спросил Джоконда. Он лежал, подперев голову ладонью, зажав в зубах спичку. – Что-то новое в медицине.

– Отвали, ученый, – отмахнулся Пиночет, воровато оглянулся и с горящими глазами придвинулся ближе. – Ряба, ты договориться с ней можешь?

– Да чо договариваться! Безотказная, как автомат Калашникова, – бери да веди. А куда вести-то? Ее через два караула протащить надо.

– Да нет, мужики, пустой базар, – спокойно сказал Лютый. – Тот призыв – они перед самым отлетом, там уже все равно – дальше Афгана не пошлют. А нам тут три месяца еще трубить. Залетим – кранты.

Пацаны разочарованно затихли.

– Слушай, Лютый, а ты пошел бы? – спросил Джоконда. – После сорока человек, с этим обмылком?

– А ты нет?

– Я нет, – пожал плечами Джоконда. – Из помойки жрать – лучше с голоду сдохнуть.

– А я жрал! – Лютый упер в него бешеный взгляд. – Ты хоть раз подыхал с голодухи-то, так, что заснуть не можешь? Так что ж ты пасть-то разеваешь? Нам на ужин три ложки столярного клея на тарелку кинут, а мы потом по городу бродим, смотрим, как ты в кабаке за стеклом свою телку гуляешь, чтоб тарелку успеть схватить, что осталось! Понял? – заорал он, сгреб Джоконду за грудки и рывком притянул к себе. – И бабы у меня такие только были! – мотнул он головой вслед Белоснежке. – И других не будет!

– Хватит, ребята, не надо, – сказал Воробей.

– А ты заткнись, пернатый! Бабу сперва понюхай, потом голос подашь! – отмахнулся Лютый. – И не нужны мне другие, понял! – Лютый изо всех сил тряхнул Джоконду. – Не нужны мне твои, ты понял, а ты к моим не лезь! Из помойки жрать? Она, может, лучше, чем все твои цыпы на цырлах! Хоть слово еще скажешь – землю есть будешь, ты понял меня?!

Он еще мгновение мерил Джоконду бешеными глазами, оттолкнул, повернулся и пошел к казарме.

– С виду – как будто пластилин. – Добродушный пожилой майор продемонстрировал зеленоватый кубик и отдал его Джоконде. – Ну-ка помяли все, помяли, пощупали! Вот так!

Окружившие его пацаны принялись старательно мять, раскатывать в ладонях свои кубики.

– Легко мнется, принимает любую форму, – неторопливо продолжал рассказывать майор. – Вроде бы безобидная детская игрушка, у каждого дома такая была, каждый лепил зайчиков-белочек. А между тем сейчас у вас в руках мощное и эффективное оружие – пластическое взрывчатое вещество. Проще – пластит. У него, конечно, есть химическая формула, которую вам знать не обязательно. Пластит – вещь незаменимая и поэтому входит в набор вооружения каждого десантника. Возникает вопрос – почему?..

Ряба, едва сдерживая смех, незаметно толкнул Пиночета и кивнул на Джоконду. Вскоре все отделение давилось от смеха. Невозмутимый, как обычно, Джоконда слепил из пластита громадный пенис – со всеми необходимыми подробностями, с головкой и яйцами.

– Во-первых, в незаряженном состоянии он абсолютно безопасен, удобен в хранении, всегда под рукой. Как говорится, карман не тянет…

Джоконда иллюстрировал слова майора: загнул пластитовую головку вниз и показал, как безопасен хрен в незаряженном состоянии и действительно всегда под рукой. Пацаны скисли от смеха.

– Но в боевом применении он исключительно эффективен и обладает большой разрушительной силой… – с выражением продолжал майор.

Джоконда, грозно сведя брови, привел орган в боевое состояние.

– Однако для работы с ним требуются определенные навыки. А именно… Воин! – Майор требовательно протянул руку к Джоконде. Тот, растерявшись от неожиданности, отдал ему свое произведение. Майор, не взглянув, взял и продолжал лекцию, помахивая для убедительности пластитовым хреном. – Есть два простых солдатских правила. Первое: чем крепче сомнешь, тем сильнее рванет. Правило второе: не лепи куда попало. Сначала надо обнаружить наиболее уязвимую точку объекта. Лучше всего найти какую-либо щель и забить его туда как можно глубже. На следующем занятии мы с вами займемся практикой…

Пацаны уже едва держались на ногах. Майор близоруко покосился на них, не понимая причины такого веселья в серьезном вопросе.

– Однако сама по себе эта штука не сработает. Для того чтобы произвести взрыв, нужно что? Правильно, нужно вставить детонатор. – Майор продемонстрировал детонатор, вставил его в пластитовый пенис и только тут обнаружил, что, собственно, держит в руке.

Пацаны, уже не сдерживаясь, покатились со смеху. Майор побагровел.

– Фамилия? – медленно поднял он глаза на Джоконду.

– Рядовой Петровский, товарищ майор.

– Это залет, воин! – сказал сквозь зубы майор. – Буду вынужден доложить вашему командиру! – И, держа в вытянутой руке вещественное доказательство, двинулся через плац, сопровождаемый изумленными взглядами марширующих мимо солдат.

– Попал ты, Джоконда, – сказал Стас. – Дыгало после отбоя кликнет.

Джоконда на карачках, сдерживая тошноту, драил зубной щеткой толчок. В сортир заглянул Серый:

– Сержант зовет. – Он проводил Джоконду сочувственным взглядом.

Джоконда вошел в сержантскую каморку. На столе лежал пластитовый член. Дыгало сидел в кресле, неторопливо курил медный резной кальян.

– Хорошо слепил, – наконец сказал он. – Жизненно.

Джоконда молчал.

– А красками умеешь?

– Я вообще-то на живописи учился, – осторожно ответил Джоконда, не понимая, к чему клонит сержант.

– Портрет можешь? Вот такой, – показал Дыгало размер.

– Могу.

– Я, это… – неловко отводя глаза, начал сержант. Он волновался, поэтому говорил труднее обычного, подергивая головой. Вообще удивительно было видеть его не орущим внадрыв, а смущенно подыскивающим простые человеческие слова. – Девчонка моя пишет. Вот… – показал он аккуратную стопку конвертов. – Перед войной познакомился… Фотку все просит. А что я – такую вот пошлю? – указал он на изуродованную щеку. – Старую послал бы, да сгорели все… Ты без этого можешь нарисовать, чтоб красиво?

– Конечно. Только маслом не так быстро, за один раз не выйдет.

Дыгало кивнул, опять помолчал.

– Я это… дембельнусь – к ней не поеду, – тоскливо сказал он. – Куда таким уродом… Пусть хоть пока пишет…

Пацаны в темной казарме напряженно прислушивались к тишине в сержантской комнате, переглядывались. Стас сполз с кровати, на цыпочках подкрался к двери, заглянул в замочную скважину…

Дыгало в парадке со всеми регалиями торжественно замер в кресле. Джоконда, как был, в трусах и шлепанцах, приспособив картонку на стуле напротив, привычно разложив кисти и краски, набрасывал первые мазки портрета.

Воробей суетливо, короткими судорожными взмахами кромсал каменистую землю саперной лопаткой, смаргивая заливающий глаза пот.

– Пять минут! – глядя на часы, спокойно объявил сержант.

Лютый, Джоконда и остальные через равные промежутки по прямой линии вгрызались в землю.