Страница 96 из 106
– Ты сорвала меня с призрачного пьедестала, превратила в обычного смертного. Я стал смелее и в то же время чаще испытываю страх, какой испытывает… нет, не монах, боящийся прослыть грешным, а обычный человек.
– Чего ты боишься? – спрашивала Катарина, нежно гладя его волосы.
– Например, что у тебя опять родится ребенок и тогда обман будет продолжаться до бесконечности. Я не знаю, как сделать, чтобы этого не случилось!
– Не беспокойся. Об этом я позаботилась. – И она рассказала о своем визите к «ведьме».
Рамон пришел в ужас.
– Ты ходила к колдунье?!
– Она не колдунья, а обычная женщина, которая помогает людям.
Рамон покачал головой.
– Вокруг пылают костры, между тем люди все равно прибегают к магии, к колдовству…
– Потому что жизнь тяжела и не каждый способен дождаться тех благ, которые дарует судьба. Случается, приходится делать то, что необходимо, – сказала Катарина, и Рамон поразился ее решительности и бесстрашию.
Днем они пошли погулять по городу. Исабель не знала, как обращаться к Рамону, и Катарина объяснила, что нужно говорить «святой отец». Рамон невольно подумал о том, насколько это соответствует действительности.
Иногда он брал девочку за руку и чувствовал отчаяние и нежность. Он знал, что Катарина думает о том же, что и он. Они оба не хотели никого обманывать: Катарина не желала изменять мужу, а Рамону было стыдно предавать брата. Но они не знали, как этого избежать.
Глава VI
На обратном пути Рамон подолгу стоял на корме с отрешенным видом; взгляд его темных глаз был прикован к воде. Катарина его понимала. Тяжело жить, осознавая, что твое счастье – это преступление, что твоя радость попросту украдена у судьбы.
Катарина мучительно размышляла над тем, как совершить роковое признание, и решила, что будет проще изложить его на бумаге. Она уединилась в каюте и принялась писать письмо Эрнану. Молодая женщина не могла понять, почему буквы расплываются, а строки прыгают перед глазами – от неуверенности и страха или потому, что усилилась качка.
Закончив, она легла и попыталась уснуть, но не смогла. В конце концов Катарина встала, накинула мантилью и поднялась на палубу. Дул прохладный ночной ветер, тьма протянулась от горизонта к зениту огромным черным полотном. Катарина перешла в носовую часть судна, которая освещалась фонарем, и стала смотреть на темную воду. Волны перекатывались с тяжелым шумом; иногда брызги долетали до палубы. Время от времени вдалеке вспыхивала огненно-красная молния; она резко рассекала тьму и исчезала в толще туч.
– Это гроза? – обратилась Катарина к вахтенному матросу.
– Не беспокойтесь, госпожа, – отвечал тот. – Она далеко.
Молодая женщина прижала руки к горящим щекам. Ветер развевал ее волосы и мантилью, и она стояла, опьяненная дыханием морских просторов и одновременно испытывающая страх перед своей судьбой и дальнейшей жизнью, страх, тянущий душу на то глубокое и опасное дно, которому нет названия.
Катарина не знала, сколько прошло времени, прежде чем она заметила на палубе черную тень. Рамон остановился рядом.
– Этому пора положить конец, – тихо, но твердо произнес он.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала Катарина.
– Ты больше не должна принадлежать Эрнану.
– Ты знаешь, Рамон, душой, сердцем, всеми помыслами я всегда была и буду только твоей. Даже если бы мы никогда больше не встретились, все равно это было бы так.
– Я говорю о другом.
Молодая женщина вздрогнула и твердо произнесла:
– Обещаю, что больше никогда не лягу в постель с твоим братом. После того что было у меня с тобой, я просто не смогу.
– Что ты ему скажешь?
Катарина тяжело обронила:
– Не знаю.
Они незаметно соединили руки: ладонь Катарины была горяча, как огонь, тогда как пальцы Рамона холодны, словно лед.
Ветер усилился, паруса были напряжены до предела, и корабль стремительно мчался вперед. Временами вода захлестывала палубу, и матросы настоятельно советовали Катарине и Рамону спуститься в каюту, но те не слушали. Что значило безумство стихии по сравнению с тем, что бушевало в их душах?
Потом Катарина все-таки сошла вниз, к Исабель, и пробыла там до утра. К утру шторм стих, но горизонт по-прежнему заслоняла плотная синеватая мгла. Капитан сказал, что нужно причалить к берегу. Необходимо было починить кое-какую оснастку, и еще он надеялся пополнить запасы пресной воды.
Предполагалось, что остановка будет долгой, потому Катарина, Рамон и Исабель сошли на берег. Местность выглядела безлюдной; ветер трепал высокую траву, вдали виднелся лесок. Камни были покрыты густым мхом, стволы деревьев опушены лишайниками, кое-где землю прорезали глубокие овраги. В одной из низин обнаружился ручей, и матросы отправились туда за водой.
Рамон молчал. Его задумчивый взгляд был устремлен в пустоту.
– Скоро мы будем дома… – начала Катарина и не закончила: ее внимание привлекла большая группа людей, которая вышла из леса и направилась к ним.
Катарина немедленно подозвала к себе Исабель, а потом нашла взглядом капитана. Ему уже доложили о незнакомцах. Было бы лучше сняться с якоря и отплыть, но работа не была закончена, к тому же часть матросов разбрелась по местности. Капитан решил подождать.
Незнакомцы приблизились к капитану. Катарина видела, что они мирно беседуют. Мужчины были одеты так, как обычно одеваются простолюдины: в куртки и штаны из грубой ткани, бесформенные шляпы, шерстяные чулки и деревянные башмаки. У них имелось оружие: ножи и даже мушкеты.
Один из мужчин, по-видимому возглавлявший отряд, кивнул в сторону Рамона и Катарины и произнес несколько слов. Капитан что-то ответил, потом подошел к пассажирам. Молодой женщине показалось, что он выглядит встревоженным и смущенным.
– Эти люди хотят поговорить с вами, святой отец, – обратился он к Рамону.
– Хорошо, – ответил тот и направился к незнакомцам.
Катарина, не раздумывая, пошла следом.
– Вы католический священник? – с ходу спросил мужчина.
– Да. Аббат Монкада.
– Даже аббат? Не простой священник? Тогда нам вдвойне повезло. Вы испанец?
– В чем дело? Кто вы?
– Нам нужен священник, – твердо произнес мужчина, проигнорировав последний вопрос. – Вы должны пойти с нами.
Испуганная и встревоженная Катарина молча слушала. Рамон держался спокойно и серьезно.
– Я пойду, только скажите зачем. – И повторил: – Кто вы?
– Разумеется, пойдете! – Мужчина усмехнулся. – Мы те, кого подобные вам называют еретиками. Меня зовут Якоб Феннеке, я их предводитель.
– Если так, то я вряд ли смогу помочь вам совершить какой-либо обряд, – сказал Рамон.
– Речь идет не об обряде, аббат. Вы нужны нам не для этого. Видите ли, недавно умер мой брат, вернее, его убили. Согласитесь, святой отец, человека нельзя убивать безнаказанно? – Он говорил со спокойной и оттого по-особому страшной, тяжелой угрозой.
– Вы не можете сами вершить суд, – сказал Рамон. – Это противно Божьей воле. Оставьте мысли о мести.
– И это говорит инквизитор!
В смехе Якоба Феннеке звучали презрение и ненависть.
– Я никогда не был инквизитором. Я настоятель обители Святого Бенедикта.
– В душе вы все инквизиторы! Вы привыкли хозяйничать в чужих душах, как и в чужой стране! Довольно слов. Идите за нами, аббат.
У Катарины перехватило дыхание. Однако в следующую секунду она громко, отчаянно воскликнула:
– Капитан! Сделайте что-нибудь! Этого нельзя допустить!
– Сразимся, капитан? – спокойно произнес Якоб Феннеке. – Там, в лесу, у меня много людей!
Капитан не сдвинулся с места.
– К какому часу нам ждать возвращения святого отца? – нерешительно спросил он.
– Можете не ждать. Он не вернется.
Катарина подошла к человеку, назвавшемуся Якобом Феннеке, и, прежде чем заговорить, поискала что-то взглядом у него в лице. Но не нашла.
– Быть может, вам нужен выкуп? Мой отец – хозяин этого корабля. И у меня есть золотые вещи!