Молчание леди

— Да, девочка, твой сын. — Белла посмотрела вверх, на лицо Ричарда, и сказала: — Я не могу поверить в это, но я всегда знала, что где-то у нее есть ребенок. — И, снова повернувшись к Айрин, она спросила: — Помнишь плюшевого мишку?

— Плюшевый мишка. — Эти слова тоже были произнесены достаточно четко.

— Ты обнимала его и качала, и тогда я поняла, что у тебя есть ребенок.

Наклонившись к матери, Ричард мягко сказал:

— Белла и я познакомились раньше. Я лечу одного из ее мальчиков. Ты знаешь… Карла.

— Карл. О, милый Карл. — Это имя тоже было произнесено четко.

— Белла приходила навещать его.

— Карл здесь?

— Здесь его нет, мама, он в госпитале.

Айрин посмотрела на Беллу и, подняв руку, погладила ее по щеке, приговаривая:

— Добрая. Добрая.

— А кто не будет добрым по отношению к тебе, девочка? Кто? Парни так обрадуются. А Джо здесь. — Белла оглянулась через плечо. — Джо! Подойди и поздоровайся.

Когда Айрин взглянула на крупное лицо с грубыми чертами, на ее губах снова появилась улыбка, и она произнесла:

— Джо.

— Да, — отозвалась Белла, — Джо и Карл. Они приятели. Всегда были приятелями.

— Рад видеть вас, Рини… да, — сказал Джо. — Ох! Нам было так плохо без вас. — Потом он наклонился к ней поближе и добавил: — Стоптал башмаки в поисках вас.

Она улыбнулась еще шире. Потом тихий голос Гленды прервал их:

— А сейчас лучше дать ей отдохнуть.

Когда они вышли из комнаты, Ричард присел у кровати, а Айрин, глядя на него, сказала:

— Белла… такая добрая, такая добрая.

А он мягко ответил:

— Да, я уверен, что это так, дорогая. И она любит тебя. Веки Айрин опустились, а когда она снова погрузилась в сон, с ее губ не сходила улыбка.

Александр, Джеймс и Гленда договорились, что прежде чем Ричард пойдет к отцу, он должен поговорить с Джеки и объяснить ей ситуацию, потому что, хотя результат разговора с отцом уже не повлияет на его выбор профессии, он все же изменит его образ жизни. Старый подлец наверняка лишит его всего.

Они думали, что прекрасно знают, как отреагирует Джеки. Но решили, что будет лучше, если он все ей расскажет. И вот он был на вокзале и встречал ее. После теплых объятий Ричард сказал:

— Мы можем поехать к тебе?

— Да, конечно; а как насчет твоего дома?

— Я… я не хочу возвращаться туда.

Когда она косо на него посмотрела, он сказал:

— Я скоро все тебе объясню.

— Ну, я надеюсь; я уже сорок восемь часов пребываю в состоянии беспокойства.

— А как твои дела?

— Можно сказать, что интервью удалось, но пребывание в течение целых двух часов в компании мужчины с интеллектом кролика и самомнением размером со слона… ну, я думаю, что ты меня понимаешь. Похоже, у него с рождения фотографическая память, и в школе он мог, прочитав книгу, запомнить каждую ее страницу, поэтому и прослыл умником, на чем и основывается его репутация. Он с легкостью называл законы, принятые начиная с 1066 года, вот, и даже задолго до этого. Благодаря такой эрудиции он стал тем, кем он есть. Но если попросить его разрешить хоть какую-то проблему, созданную такими, как он, то он даст ответ, ссылаясь на такую-то страницу в такой-то книге. Были моменты, когда я просто заставляла себя оставаться на месте, напоминая себе, что это моя работа. Я была там не для того, чтобы разбираться в его характере, а только узнать, что он думает по поводу получения титула.

Она закончила свою тираду, когда он припарковал машину возле ее дома, но как только они вошли внутрь и устроились в удобной, но небольшой гостиной, она продолжила свой рассказ:

— Я уже говорила о том, как он стал тем, кем является теперь. А теперь, Ричард, отдай должное моему отцу. Я знаю, как и несколько других людей, что он некоторым образом купил свой титул. Ведь, вкладывая большие деньги в свою партию, ты вправе ожидать чего-то взамен. Он всегда стремился добиться чего-то в жизни еще с тех пор, как был ребенком, делал для этого все возможное, причем не получив особого образования. Однако у него больше интеллекта, чем у многих его так называемых друзей в Палате лордов, особенно чем у того напыщенного эгоиста, с которым я общалась весь день. Ну вот, я ответила на твой вопрос, заданный на вокзале. А теперь твоя очередь рассказать мне о том, что вызвало на твоем лице такое выражение. Но, может быть, ты сначала хочешь выпить чего-нибудь? Спиртного? Может, чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста. Он дольше не остывает. — Ричард криво улыбнулся.

— Это значит, что рассказ будет долгим.

— Да, именно так.

Прошло полтора часа. Они продолжали сидеть на диване, только молча. Он рассказал ей все с самого начала, как рассказал ему Александр, все до настоящего времени, когда его мать передала ему пять закладных квитанций и выцветшую фотографию его самого в детстве. Пока он не знал, что это за закладные квитанции, но уж это он или Александр скоро выяснят. А под конец он сказал ей о том, что собирается все высказать своему отцу и что после этого наверняка останется без наследства.

Джеки медленно протянула руку, взяла его руку и приложила ее к своей щеке. Она мягко сказала:

— В таких случаях обычно говорят, что в это трудно поверить, но я верю, верю каждому твоему слову. И вот что я тебе скажу, дорогой. Хоть я тебе об этом не говорила, но мне никогда не нравился твой отец. А что касается моего старика, то он тоже его терпеть не может, потому что прекрасно знает: если бы не его титул, твой отец не допустил бы нашей помолвки.

— Ты хоть понимаешь, что у меня не будет иного дохода, кроме моего заработка? — спросил Ричард.

— Конечно понимаю. Но очень скоро ты станешь консультантом, а я что-то не замечала, чтобы твой нынешний руководитель и ему подобные перебивались с хлеба на воду. А еще есть я. У меня есть работа, правда, должна тебе сказать, что я собираюсь ее сменить.

Он взял ее вторую руку в свою.

— Что значит — собираешься сменить работу?

— О, я собираюсь остаться там же, но я больше не хочу никуда ездить. Одно то путешествие за границу меня совершенно доконало. Еще тогда я поняла, что не способна наблюдать за тем, как умирают дети, как беженцы спасают свои жизни или племена истребляют друг друга. До тех пор, пока я не попала туда, я думала, что выдержу это. Оказалось — нет. На то, чтобы определить, что ты можешь лучше всего делать, уходят годы. И я только теперь поняла, что у меня получается лучше всего, — ее голос изменился, — и среди прочего — жить рядом с тобой, потому что я люблю тебя, Ричард.

Теперь он крепко обнимал ее. Они лежали на диване, а его глаза наполнились слезами:

— Мне стыдно за себя. Я так часто плачу.

— Это самый лучший способ дать волю своим чувствам. Давай, дорогой, поплачь. Пока у тебя есть желание выплакаться у меня на груди, я буду просто счастлива.

Через мгновение он прошептал:

— Это… это из-за нее… из-за мамы. Я не могу не думать о ней. Ее нынешний вид и то, что она вытерпела, живя с ним. Довел ее до безумия. Да и сейчас она еще не оправилась. Она живет между двух миров, то соскальзывая в прошлое, то возвращаясь в настоящее, но чаще в ужасное прошлое. Тяжело наблюдать, как она мечется и борется, вспоминая его. Даже не представляю, Джеки, я просто не представляю, как буду говорить с ним, действительно не представляю. Но я должен. Но как же мне удержаться и не ударить его?

Некоторое время они лежали молча, а потом она тихо спросила:

— А ты повезешь меня навестить твою маму?

— Да, дорогая. Я познакомлю тебя с ней, и ты сама увидишь, какой вред может причинить одно человеческое существо другому.

В девять часов следующего утра Ричард набрал номер так называемого домашнего телефона. Он находился в комнате миссис Аткинс, чтобы она могла делать заказы и управляться с домашним хозяйством, не занимая телефон, называвшийся главным.

Когда она взяла трубку и услышала голос Ричарда, спросившего: