Мятежные ангелы

— Но именно теми рунами еще в древности Орден связал великую силу, что живет в сферах. Руны были чем-то вроде надежного сейфа для магии. Так члены Ордена создали гарантию того, что только они сами смогут черпать из этого источника.

Энн снова зовет меня. Она уже ближе к нашему укрытию. Картик продолжает говорить настойчивым шепотом:

— Когда ты разбила кристаллы, мисс Дойл, ты разрушила и узы…

— Да, и выпустила магию в сферы, — заканчиваю я за него.

Меня вдруг охватывает леденящий страх. Картик кивает:

— Да, и теперь она свободна, и кто угодно может воспользоваться ею с любой целью, даже если и не знает толком, как это делается. Эта магия чрезвычайно сильна. И выпустить ее в сферы без ограничений…

Он некоторое время молчит, потом продолжает:

— Духи могут попытаться захватить власть над всеми сферами. Они могут объединиться друг с другом… и с Цирцеей.

— Цирцея…

Ох, боже… Что я натворила?

— Джемма, Джемма, выходи, довольно прятаться! — хихикая, продолжает звать меня Энн.

Картик прижимает палец к моим губам и сам прижимается ко мне. От него пахнет костром… Я едва дышу от его близости.

— Но есть способ заново связать магию, — говорит Картик. — Есть надежда.

Голос Энн удаляется, она уходит в сторону, и Картик резко отступает от меня на шаг. Между нами прорывается ветер, заполняя образовавшуюся пустоту.

— Твоя мать когда-нибудь говорила о месте, которое называют Храмом?

У меня все еще кружится голова от ощущения его груди, прижимавшейся к моей. И щеки у меня розовеют не только от холода.

— Н-нет… А что это такое?

— Это источник всей магии в сферах. Нам нужно, чтобы ты его отыскала.

— А есть какая-нибудь карта? Какие-то вехи, указатели?

Картик глубоко вздыхает и качает головой:

— Нет, никто не знает, где он находится. Он очень хорошо скрыт. И только несколько членов Ордена знали, как его найти в случае необходимости. Только так можно было обезопасить его.

— Ну и как же я его найду в таком случае? Или мне придется довериться тамошним существам?

— Нет. Не доверяй никому. Не доверяй ничему.

Ничему. Никакой вещи. Я содрогаюсь от этих слов.

— А как насчет моих видений? На них-то я положиться могу?

Вот только в последнее время никаких видений у меня не было…

— Я не знаю. Ведь их источник — те же сферы. Не могу сказать.

— А когда я найду Храм, что будет?

Картик внезапно бледнеет, как от сильного испуга. Я никогда не видела его таким.

— Тогда ты должна будешь сказать: «Я связываю магию именем Восточной звезды».

— Восточная звезда, — повторяю я. — Что это значит?

— Это могущественный связующий элемент, чары Ордена, я так думаю, — говорит Картик, отводя взгляд.

Голос Энн снова приближается. Сквозь голые ветви дерева я уже вижу ее синее пальто. Картик тоже ее замечает. Он напрягается, готовый бежать.

— Я буду неподалеку, — говорит он. — Я не знаю, что ты найдешь в сферах, мисс Дойл. Но будь осторожной. Прошу тебя.

Он поворачивается, чтобы уйти, останавливается, делает несколько шагов в сторону, потом внезапно возвращается и быстро целует мою руку, как истинный джентльмен. И тут же стремглав уносится прочь, мчась по снегу с такой легкостью, словно под ногами у него гладкая дорога.

Я не знаю, что и подумать. В сферах вырвалась на свободу магия. И исключительно по моей вине. Я должна найти Храм и восстановить Орден до того, как сферы будут утрачены навсегда. А Картик только что поцеловал меня.

Я не успеваю толком осознать все это, когда вдруг меня схватывает резкая, ошеломляющая боль. Я сгибаюсь пополам и хватаюсь за дерево, чтобы не упасть. Я как будто опьянела, и все вокруг выглядит очень странным. Я ощущаю себя ужасно больной, меня тошнит. И при этом чувствую, что на меня кто-то смотрит. Я прихожу в ужас от мысли, что меня могут увидеть в такой неприятный момент. Задыхаясь, я поднимаю голову, пытаюсь выпрямиться, выглядеть прилично…

Сначала мне кажется, что глаза залепило снегом. Я моргаю, но картина не меняется. Я вижу трех девушек, одетых в белое. Но мне они незнакомы. Я никогда не видела их в школе Спенс. Они примерно одного со мной возраста. Несмотря на ледяной холод, все они без пальто.

— Привет, — окликаю я их. — Вы что, заблудились?

Они открывают рты, чтобы заговорить, но я их не слышу. А потом случается удивительное. Девушки начинают мерцать и таять — и вот уже передо мной чистый снег и никаких следов трех особ в белом… И в то же мгновение боль отпускает меня. Я чувствую себя прекрасно.

Крепкий снежок врезается мне в подбородок.

— Ага! — торжествующе кричит Энн.

— Энн! — возмущенно восклицаю я. — Это уж слишком неожиданно!

Энн одаряет меня редкой для нее победоносной улыбкой.

— Не ты ли сама говорила, что это война?

И с этими словами она неловко отпрыгивает назад, разворачивается и поспешно удирает.

ГЛАВА 7

— Леди, могу ли я попросить уделить мне внимание? Нам сегодня вечером выпало удовольствие принимать у себя театральную труппу из Ковент-Гарден. Актеры приготовили для нас замечательный спектакль по сказке братьев Гримм, это история Ганса и Гретель.

А я-то надеялась, что после вечерней службы в церкви и ужина смогу побыть наедине с Фелисити и Энн, рассказать им о предостережении Картика. Но, как нарочно, именно сегодня миссис Найтуинг организовала для нас специальное театральное представление. Придется моим новостям подождать. Младшие девочки захвачены мыслью о том, что смогут увидеть страшную волшебную сказку про пугающий зачарованный лес и злобную ведьму. Импресарио представляет нам актеров; он высок, грузен, лицо у него напудрено, а огромные усы уложены в кольца. Актеры один за другим выходят на маленькую сцену в бальном зале. Мужчины кланяются, женщины приседают в реверансе. Или, точнее, это кланяются и приседают те, кого актерам предстоит играть. Потому что на самом деле труппа состоит исключительно из мужчин. Даже бедную маленькую Гретель изображает мальчик лет тринадцати на вид.

— Все по местам! — рычит импресарио гулким, низким голосом.

Сцена пустеет. Двое рабочих сцены устанавливают плоскую декорацию, изображающую лес.

— Давайте же начнем нашу историю оттуда, откуда ей и следует начаться. Маленький домик на краю очень темного и густого леса…

Свет в зале почти гаснет. Зрители замирают. Не слышно ничего, кроме непрерывного стука холодного дождя по многострадальным окнам.

— Супруг мой, — начинает сварливым голосом жена, — в нашем доме почти не осталось еды. Мы должны отвести детей в лес, чтобы они сами искали себе пропитание.

Ее муж, охотник, отвечает с такими избыточными жестами и таким мелодраматическим тоном, что кажется, будто он просто насмехается, пародирует дурное актерство. Но когда становится понятно, что это никакая не пародия, мне остается только изо всех сил сдерживаться, чтобы не потерять самообладания.

Фелисити шепчет мне на ухо:

— Должна признаться: я безумно влюбилась в этого бедного охотника! Уверена, это его изысканность так меня очаровала!

Я крепко зажимаю рот ладонью, чтобы удержать рвущийся наружу смех.

— А я просто ослеплена его супругой! Может быть, все дело в ее бороде?..

— О чем вы там шепчетесь? — спрашивает Энн и тут же получает резкое «Тсс!» от миссис Найтуинг.

Директриса подходит поближе и встает за нашими спинами. Мы сразу выпрямляемся и умолкаем с крайне серьезным видом, изображая интерес к спектаклю. Я могу только молиться о том, чтобы сегодняшний сливовый пудинг, который мы ели на ужин, был посыпан мышьяком, тогда мне бы осталось совсем недолго терпеть это зрелище мужчин в чересчур ярких народных костюмах — мужчин, почему-то изображающих женщин.

Злобная мать тащит Ганса и Гретель в лес.

— Ну вот, детки. Пройдите еще немного вперед. Все, чего только вам хочется, вы найдете там, за этим лесом.

Ганс и Гретель углубляются в лес и набредают на пряничный домик. С широко раскрытыми глазами и преувеличенно радостными улыбками они делают вид, что грызут оконные ставни, как бы сделанные из ярких леденцов.