Посох Времени

Из досягаемого оружия у Дїя был только Посох чужаков, вот он и боролся за него сразу с двумя, давая возможность Поясам атаковать их обоих.

Вскоре настало время разделить такое желанное оружие уже между двумя, а именно между Дїем и старшим ануннаком. Они начали толкать и бросать друг друга, не отпуская Посоха и стараясь устоять на ногах. Отвалившийся от их компании горыня, тут же выхватил «Трубу» и выстрелил перуницами в витязей. Двое из них тут же упали замертво.

— Стой! — кричал Огнедар местному штоурмвою, который тут же бросился на душегуба, — стой, дурак! Пусти, ай…!

Новая полоса молний скосила ещё троих воев. Стало понятно, что после двух выстрелов «Трубе» надо какой-то малый промежуток времени на то, чтобы восполнить свои силы. Казалось, что именно поэтому ануннак стал отходить к своему собрату. Тот был недвижим. У моста его попросту «связали» по рукам и ногам огненными обручами Йогини.

Огнедар, отстраняя за себя в компанию к Олегсею последнего оставшегося в живых витязя местного Храма Свентовита, выставил защиту от огня и тихо двинулся вниз по откосу. Надо сказать, что сделал он это вовремя, поскольку тут же, огибая их горящим шаром, ударил огонь. Витязи, защищённые умением Огнедара быть «на Ты» с огнём, уже приготовились повторно окунуться в чадящую сферу, но изрыгающий пламя ануннак вдруг повернулся и прыгнул на Йогинь. Им, дабы не погибнуть под его тяжестью, пришлось отскочить в стороны, а значит, отвлечься и ослабить «кольца».

Как видно «прыгун» на это и рассчитывал. Дав тем самым возможность своему освободившемуся от огненных пут собрату двигаться, он отвлёк Йогинь лишь на миг, а его очухавшийся дружок тут же навёл на женщин невзрачный пруток с проволочным кольцом, который он всё это время не выпускал из рук. Катящийся к концу день ослепил всех яркой вспышкой. Когда свет стал ослабевать, расичи увидели, что вокруг Любояры и Радмилы блестели словно золотая паутина два светящиеся, яйцеобразные кокона. Кто бы мог подумать, безделица, а имела такую Силу? Женщины были пленены. Будто из мести за своё временное безсилие, ануннак вдруг взмахнул рукой с прутом, и кокон Любояры засиял, как само солнце. Женщина закричала, срывая голос и в один миг …сгорела.

Клубок девятый

Из остывающего «яйца» на землю осыпался лишь пепел, оставшийся от неё. Радмила, глядя на это через прозрачные, но непробиваемые стенки своего плена, лишь опустила голову.

Чужак навёл свою «безделицу» в сторону Огнедара и витязи приготовились к самому худшему. Вопреки их ожиданию, рука, держащая страшный Прут с кольцом тут же перешла в сторону замершего в схватке за Посох Аса. Первая, слабая вспышка и, вокруг Светокола, так же как и вокруг Радмилы, засияла большая, яйцеобразная паутина. Вторая нестерпимо ударила в глаза и заставила людей жмуриться и прикрываться руками.

Когда они снова смогли смотреть, увидели только осыпавшийся на истоптанный снег пепел – всё, что осталось от доброго и мудрого великана Светакола…

В широком проёме открывшихся, кедровых дверей Капища стоял Огнедар. Посреди привхода, обнажив меч, замер в боевой позе старший их отряда штоурмвоев, славный витязь Триян. Смерив грозным взором боевого побратима, старшина только сжал зубы:

— Вот и мой час, — прошипел он, — только ты да я остались?

— Так уж выходит, — начал было Огнедар, но командир его остановил:

— Я всё видел, в стрельную бойницу внизу двери. Кто ж мог знать, друже, что они столько принесут из Залов Спящих? За ними идут джунгары. Те, безбожники, как саранча выметут всё: и из амбаров, и из дворов, даже пыль из сундуков подберут. Сами-то ничего не могут. Но и этого мало, они ещё и спалят всё потом. …А ещё Йогиня в куполе и в руках Горынь, а с ней и ты, и я будто по рукам связаны…

— Старшина, — заговорщицки прошептал Огнедар, — они послали меня …, ну, чтобы я уговорил тебя, пустить их, хотят малой кровью. Не ведают, что тут уж и отбиваться некому…

— Послали, — не дал ему договорить Триян, — я б тебя тожа ща послал. Ты же один из нашего отряда чистокровный родич самому Огню, неужто не разумеешь, что и они обхитрили тебя? Думаешь, они не понимают, что кто бы тут из наших не был, мы всё одно сговоримся?

— Понимают, — догадался Огнедар, — выходит, что им сейчас важнее Йогиня?

— Чшёртовы вояки, — броня себя, Триян зашагал к двери, — нам бы только бодаться, а так, чтобы подумать? Что стоишь, — бросил он на ходу, — сигай! Я в подмогу. Ещё бы узнать, отчего это Капище им стало не до потребы?…

Только тень, будто морок мелькнула на пороге Храма, а в то место, где она пронеслась, тут же запоздало ударили две перуницы. Ящеры били из оставшейся «Трубы». Конечно, они слышали о том, что некоторые витязи способны так быстро передвигаться, но кто мог подумать, что этот родич Огня ещё и сигач? Уж как поняли это, было поздно, вот и пришлось стрельнуть ему вслед, стрельнуть из отчаяния и крайне нерасчётливо, поскольку чтобы «вздохнуть» «Трубе» надо было какое-то время.

Триян прекрасно это понимал, поэтому не успели Горыни повернуться к Капищу, как старшина уже стоял меж ними. Высокие, мощные, они не сразу и заметили, что прямо у их ног суетится чумазый, потрёпанный человечишко. Их оставили здесь на то, чтобы сгубить последних из штоурмвоев и спалить Капище, но как теперь это сделать? Первый из витязей ушёл прямо из-под носа, а второй? А второй в это время попросту разрубил их «Трубу». Куда там теперь из неё стрелять, коли только искры да дым валит? Как ни крути, а ануннаки вдвое выше человека, да ещё в таких латах. Давай они суетиться, да кулаки сжимать, но! Вдруг упали.

За всеми молниеносными событиями они и не заметили, что стреножены, как норовистые лошадёнки. Шуя одного и одесная нога другого были накрепко перевязаны боевым кожаным ремнём. Стали ли Горыни пробовать подниматься, да Триян уж им и «кишки» на шлемах перерубил и каждому под латы в область выи раза по три глубоко ткнул малым мечом, причём так умело, что вот уж один и не двигается вовсе, а у другого и голова откатилась…

Огнедар летел вихрем, но догнал главного ануннака шагов за пятьдесят до выстроившихся за холмом джунгар. Много их было. Село горело, а потому никак не получалось окинуть взором величину их смердящего войска. Радмила брела следом за пленившим её чужаком. Она выглядела смирной и покорившейся судьбе, поскольку старалась не касаться горящей паутины кокона.

Ящер остановился. Появление сигаря было для него полной неожиданностью. В шуе у чужака был «Прут», управляющий коконом, а в деснице боевой Посох.

— О, — полным пренебрежения тоном отреагировал ануннак, — остались ещё чистокровки. Что тебе надо, вой? Даже ты в этом поле не воин, за мной стоит тьма[183].

— Оно и видать, — ответил штоурмвой, — тьма ныне вокруг. Отпусти Йогиню, Горыня…

Сигарь был твёрд, а сказанное им звучало предостерегающе, что не могло не развеселить великана:

— На просьбу не похоже, — снисходительно ответил он, — грозишь? Не похоже, что она тебе берегиня.

— Мне или кому другому из наших, али вообще пока не выбрала достойного, какая тебе разница? На что она вам?

            — А не надо считать свою кровь выше и чище других. У нас между собой чистая, у вас пока тоже, к чему превозносить свою чистоту? Отдам гордячку джунгарам, пусть нарожает им правителей и полководцев, тех, кто хоть немного отодвинет разум этих полоумных от границы звериного царства. Глядишь, после ещё станет гордиться своими полукровками-детьми, поставившими на колени целые народы?

            — Отдай, Горыныч, ведь и ты один достойный здесь остался. Я-то здесь, пред тобой, а Старшина наш твоих побратимов не пощадит, будь уверен. Они слабачки, как ты говорил? «Исполнители». Никто вам путей к подземным галереям над Недрой не укажет. Посох Времени от вас ушёл…

— То, что твой дружок «отстранил» моих молодых воинов я уже знаю, они не откликаются, а вот в галереи мне и не надо. Вещают из-под земли, что Временной Посох нашёлся. Вот-вот кончится ваше Время, сигарь. Как вы там говорите? Сварожья Ночь пришла? Всё, воин, сейчас для вас в этой ночи наступает самая темень...