Страница 1 из 4
Людмила Романова
Сказки старой Москвы
Дорогие читатели!
Все эти невероятные истории, о которых вы прочтете в этой книге, реальные и происходили с реальными людьми. С моими бабушками, прадедушками, или их знакомыми. Просто это было очень давно, а тогда, в старые времена чего только не случалось! Хотя, если присмотреться, то и в наше время чудес достаточно. Нужно только быть внимательным. У меня этих историй на несколько книг, но начну я с самых старых, которые я к счастью запомнила. Вот вам первая, которую моему прадедушке рассказал сам Иван Иванович, который частенько чинил обувь его домочадцам. Ведь он был сапожник, и жил на улице Солянка, рядом с домом моего прадедушки.
Случай с Иваном Ивановичем, рассказанный им самим, в 1886 году, после которого, он бросил пить… и женился
На одной из улиц старой Москвы, Солянке в своей мастерской сидел сапожник Иван Иванович. Худенький мужчина, лет этак пятидесяти. На дворе был конец лета, и день, который уже заметно стал короче, клонился к вечеру.
Спешить ему домой было не зачем, а работы как всегда было много. И башмачки, и сапожки для дамочек, кирзовые сапоги для мужчин, и валенки проношенные, всех размеров. Каждый день несут. И каждый норовит, чтобы поскорее, именно ему в первую очередь сделали.
— Уж ты, Иван Иванович, постарайся, сделай к завтрашнему дню…
— Чтобы завтра были готов, да не халтурь, подметку то покрепче прибей!
— Иван Иванович, уж ты почини, пожалуйста, ботинки Васеньке побыстрее. На новые пока деньжат нет, а эти еще поносить можно…
Всякие шли заказчики, и с гонором и с норовом и с просьбой. Народ— то разный. Да Ивану Ивановичу так — то было веселее. С кем поговорит про их жизнь, приколачивая каблучок, с кем новостями обменяется, с кем пошутит. Так день и проходит.
А чтобы работа нудной не казалась, Иван Иванович имел про запас бутылку водки из соседнего магазинчика. Этот штоф всегда стоял у него в углу за коробками с гвоздиками и сапожным инструментом. И он его расходовал бережно. Нальет себе немножко, выпьет, а бутылку аккуратно назад поставит. Он же не пропойца, какой-нибудь! А так, для настроения!
Бывает, уже тошнит от всех этих подметок да каблучков, а пропустишь рюмочку, так сразу тепло на душе становится, и мысли хорошие набегают, да и время быстрее идет.
Многие, заходя, намекали, что и ему теперь можно подумать о второй женке.
— Совсем ты Иван Иванович себя запустил. Худющий! Жену тебе надо. Вот дочку выдашь, совсем волком запоешь. Женись! Хоть стакан воды подаст, когда заболеешь. Да и дочке за тебя спокойнее будет.
И Иван Иванович понемногу начинал подумывать, а не послушать ли их совета, но оставлял эти планы на потом, когда дочка к мужу уедет. Да и свободу свою, ему терять не очень хотелось.
— И не плохо мне одному. Привык. А едок из меня всегда плохой был, так что не в женитьбе дело, — успокаивал он себя.
Поставив на полку подбитые ботинки, Иван Иванович посмотрел в окошко, на последние светлые облачка, вздохнул, и откупорив шкалик, перекрестившись и что-то пробормотав в свое оправдание, выпил рюмочку. Ненадолго он задумался, вспоминая свою жизнь, и вздохнув, налил еще одну. Затем Иван Иванович бережно поставил шкалик на место, и, занавесив окошки, зажег свечу.
— Сейчас последние башмачки подобью, и домой. Хватит, всех дел не переделаешь! — подумал он, беря в руки молоток.
И вдруг слышит, дверь скрипнула.
— Да кого же это опять черт принес!? Наверное, сегодня до дому не дойду! — беззлобно подумал Иван Иванович, предполагая, что в такой поздний час к нему пришел нежданный заказчик.
Поднимает он голову, и видит, что в дверях стоит его друг и сосед Павел Иванович! Собственной персоной. Да такой веселый, глаза, аж, горят!
— Павел Иванович! Так это другое дело! — радостно подумал сапожник.
Дружба у них была давняя. На одной улице выросли. А когда поженились, то семьями дружить стали. И частенько они бывало с ним, то в трактирчик сходят, то здесь посидят, за шкаликом. Уж так душевно. Хороший человек, и выпить и поговорить …
— Все сапожничаешь, Иван Иванович. Пора уж заканчивать, всех денег не заработаешь! — проговорил весело Павел Иванович, входя в мастерскую, и посмотрев на часы, захлопнул их и засунул в карман на груди.
— Павел Иванович, да ведь все всем угодить хочется, как банный лист пристанут, — сделай быстрее, да сделай! Им кажется что это все просто, отрезал да прибил… Ну да что я? Я уж и уходить собрался, так что садись, сейчас мы с тобой по рюмочке пропустим, — заговорщически подмигнул Иван Иванович приятелю.…
— Нет, Иван Иванович, я без закуски не могу, развезет. Пошли в соседний трактирчик зайдем. Там нам и щец нальют и пирожков поднесут. Посидим да поговорим, вот и вечер хорошо пройдет, — возразил Павел Иванович.
— Ну что ж! — сказал Иван Иванович, вытаскивая гвоздь изо рта, и кладя его на подоконник. — И, правда, почему бы нам и не сходить? По крайней мере, надо мной теперь никакого указа нет. Я теперь, сам себе хозяин.
Иван Иванович засуетился, убирая мастерскую и гася лампу, и хотел было уже снять фартук, да тут обратил внимание на сапоги Павла Ивановича.
— Где ж ты, такие, отхватил? — хлопнул он себя по бокам. Поди, рублей двадцать пять отдал? Кожа сразу видно хорошая, да и сшиты, ладно. Я чего — то не припомню, чтобы я тебе такие делал. Да и помолодел ты что — ли, какой— то ты не такой! — сказал он, оглядывая весь вид приятеля.
— Да ладно тебе, мне похвалы то петь. Что я, девка что — ли? Вот найдем тебе невесту, ей комплименты и будешь дарить. Собирайся быстрее, да пошли, уж темнеет, — ответил тот, усмехнувшись.
Иван Иванович, согласно махнув рукой, быстро навел кое-какой порядок в инструменте, погасил свечу и вышел с Павлом Ивановичем из мастерской, закрыв ее на ключ.
Идут они по улице, а там ни души. Пустынная улица, как будто все вымерли.
— Странно, кудай — то народ то девался? Неужели уж так поздно? — спросил Иван Иванович приятеля, оглядываясь вокруг. Вроде бы недавно еще только смеркалось. Сколько на часах твоих было?
— Да уж около двенадцати. А люди? Да черт его знает, где народ. Наверное, по домам сидят. Да нам то что! У каждого свои заморочки! — ответил, хитро сощурив глаза, Павел Иванович…
— Да как— то необычно, — почесал голову сапожник. Всегда домой идешь, а тут еще бабы с корзинами и ямщики на колясках, опять же парочки прогуливаются. Полно прохожих, — снова засомневался Иван Иванович. Но конечно, если уже почти двенадцать…Может и трактир уже закрыт?
— Наш трактир всегда нас ждет! — засмеялся приятель. А, ты побольше пей, так и до утра засидишься. Посмотри, вон уж луна на небе! Да, какая, полная, лучше солнца сияет.
Иван Иванович бросил взгляд на небо. Оно было черное, и луна полным кругом сияла на нем.
— Но уж с солнцем все равно не сравнишь. От солнца радость по всем жилкам течет, а от света луны, какая— то загадка и таинственность… — Иван Иванович подумал об этом про себя, не желая спорить с другом. Его больше удивляло то, что на улице никого нет. Иван Иванович повернул голову к приятелю, и хотел — было снова удивиться, что сегодня время за работой так быстро пробежало, как его поразил вид Павла Ивановича. Румянец, с которым приятель пришел к нему с лица совсем сошел. И теперь оно было бледное, как у покойника!
— Может, конечно, этот голубоватый оттенок от света луны? — подумал Иван Иванович, все же отмечая, что и волосы у друга слишком черные и брови немного лохматые, смоляные. А глаза, горят каким— то торжеством, даже в темноте это видно. И что-то в друге не то. Вроде и он, а вроде и другой. Как то идет не так, как— то разговаривает по-другому. Кураж другой, — решил Иван Иванович. Хоть и выглядит он сейчас как покойник. Точно, он же девять дней как помер! — похолодел вдруг Иван Иванович, потому что профиль приятеля под светом луны уж очень был похож на тот, с которым он в гробу лежал. — Я же сам на похоронах и поминках был! Как же это?! Мы идем… разговариваем…. Или я путаю что-то…