Страница 4 из 4
И поэтому, уж если находилась тема, то ее обсасывали со всех сторон. И с этого бока и с другого.
— Я как— то у него спрашивала, о его родственниках, так он говорил, что у него никого теперь нет. Один он, — продолжила разговор Дарья Васильевна.
— Не извольте, говорит, беспокоиться. Мне эта жизнь не в тягость. Никому не мешаю, а на жизнь хватает, — а у самого глаза то заблестели.
— Ну, это его дело! Хозяин — барин, — сказал Григорий Павлович и посмотрел в окошко. — Ой! Дарья Васильевна, — вдруг вскричал он, — посмотри, в окно то козел смотрит!
— Какой еще козел! — возмутилась Дарья Васильевна, думая, что муж решил так пошутить над ней.
Но Дарья Васильевна все же повернулась к окну и обомлела. Сквозь черноту ночи, и кружево занавесок, в окно на нее смотрела морда козла, только очень большая, и рога у него были огромные. А взгляд у козла был как бы человеческий, жалостный такой.
— Свят, свят, свят, — перекрестилась Дарья Васильевна, обернувшись на мужа, и они оба снова посмотрели на окно.
К их удивлению там уже ничего не было.
— Господи, привидится же такое! — с облегчением сказала Дарья Васильевна. — Откуда, на втором этаже, козлу то взяться! — сказала она возмущенно-сердитым голосом.
— Показалось, наверное! — успокоительно сказал Григорий Павлович, все же, подойдя к окну и вглядываясь в темноту.
И они оба, сделали вид, что ничего не произошло и снова сели за стол. Хотя в душе, каждый недоумевал на увиденное.
— А что, Дарья Васильевна, были бы у нас деньги, мы бы тоже свой дом в Москве купили, и вместе с сыном и внуками жили. Здесь хорошо, и братец твой добрый человек, но, все же, не свое! — продолжил разговор Григорий Павлович.
— Да, я и сама наш дом в Бронницах вспоминаю. Уж так хорошо нам там жилось! И земля под ногами, а не булыжник. А ночью звезд то сколько, не то, что здесь. Городок маленький, зелененький. И речка, и церковь, какая у нас была! А пасха, или Рождество вот как весело да радостно… Дарья Васильевна улыбнулась, вспоминая свой дом.
— А как по улице идешь, то все тебя знают, да кланяются. То на обед пригласят, то на крестины.
— Да, — сказал Григорий Павлович. Нам бы дом, где-нибудь в Сокольниках, с двориком купить. И Москва не далеко и все в собственных домах да садах. Там места хорошие, я давеча ездил к адвокату, по поручению твоего братца, такие там улочки, зеленые, сирень в каждом доме, одуванчики на лужке. Липы, да дубы. И церковь там Николая угодника, зашел, на обратном пути молебен заказал. А потом пешочком мимо Басманной до вокзала. До самой Каланчевки дошел. Прогулялся. Посидел в трактирчике, перекусил, и потом через Мясницкую, да Китай город, вот и дом наш.
— Это сколько же верст то будет? Столько прошагать! Чего ты, на извозчике что — ли экономил? — возмутилась Дарья Васильевна.
— Да нет, приятно по городу пройтись, на прохожих посмотреть. Люблю я Москву. Да и что здесь будет, верст пять, часа два медленным шагом. Одно удовольствие! И погода была распрекрасная! Григорий Павлович схитрил немного, потому что извозчика все же брал до трактира.
— Ну, я уж на такие подвиги, Григорий Павлович, не способна. Но Сокольники, и правда, место хорошее. Только чего мечтать? У нас уже с тобой таких денег не будет. Разве с неба упадут! — засмеялась Дарья Васильевна. Теперь только на сына можно рассчитывать. Так он раньше как лет через пять этого сделать не сможет. А доживем ли мы с тобой до того дня?
— Да ладно прибедняться. Здоровье у нас, Слава Богу! Ты, Дарья Васильевна, завтра жильцу нашему кусок пирога отнеси. Пусть хоть этому порадуется. Да чего там, я с тобой завтра сам к нему зайду. Спрошу, может, чем помочь! Ой! — снова воскликнул Григорий Павлович.
— Ты чего? — посмотрела Дарья Васильевна в сторону окна, на которую уставился муж.
— Козел! — И правда, опять его рожа. Да что это такое! Может, кто шутит, да в окошко козлиную морду показывает! Вот я сейчас пойду их разгоню! — грозно сказал Григорий Иванович, и боязливо подойдя к окну, перекрестился, и выглянул из него.
Но никого вокруг не было. Только тихая ночь и луна, да с таким ярким светом, хоть книгу читай.
— Дарьюшка, пора спать ложиться. Устали, вот наяву сны и видим. Если бы мы грибков поели, то я бы на них грешил. Вон давеча мне рассказывали, такие галлюцинации у человека были. Думали, представится! Слава Богу, отошел, — Григорий Павлович пошел раздеваться и лег в кровать. А Дарья Васильевна еще недолго убирала посуду да сахар в шкаф, изредка оглядываясь на окно, но там ничего больше такого не было. А потом тоже легла.
Дарья Васильевна. Так плохо я спал, — сказал утром Григорий Павлович. Всю ночь козел снился, да все блеял и на кровать все норовил лечь.
— Козел? Что прямо с копытами, да хвостом? Да на нашу постель?! — возмутилась Дарья Васильевна.
— Ну да! Я, вроде, сплю в нашей комнате, только, почему— то один. А он подходит, и тянет за простынь. Я встал его отогнать, а он прыг на нашу перину, тут я и проснулся, — сказал Григорий Павлович, уставив глаза в одну точку, и тем самым, войдя снова в сюжет того сна.
— Ну, навыдумывал вчера про него, вот и приснился, — сказала Дарья Васильевна, убирая постель, и взбивая подушки.
— А мне тоже странный сон был, — вдруг вспомнила она. Будто я мусор то подметаю, а вместо мусора в совок денежки сыплются! А сзади наш сосед Федор Иванович стоит, и жалобно так просит, — дайте мне поесть, дайте! — Дарья Васильевна сделала жалобное лицо. — И руки ко мне тянет, а они у него растут, и уже длинные стали, прямо до меня достают! Тут к нему, какая — то старая женщина в ночной рубахе подходит и говорит: «Пойдем милый, я там тебе сама поесть дам» И, уводит его из комнаты. А он цепляется руками, за косяк двери, цепляется… Тут я и проснулась. Глаза Дарьи Васильевны выразили недоумение и растерянность.
— Может, чего съели не так? А может, полнолуние, в него всегда какая-то чепуха снится. Или согрешили ненароком? — сказал Григорий Павлович, посмотрев на икону.
— Давай в церковь сходим, да по дороге соседу пирог занесем. Вот богоугодное дело и сделаем. Может, такой страсти больше и не увидим, — предложила Дарья Васильевна, тоже перекрестившись на образ.
И оба супруга одевшись, завернули пирог в салфетку, и вышли из дома. Спустившись по лестнице, которая скрипела от каждого их шага, они вышли на улицу. День был летний, теплый. Солнышко ласкало и листву, и цветочки. Птички весело щебетали на деревьях, утренний ветерок, был немного еще прохладен, но бодрил и так приятно скользил по лицу.
— Погода-то, какая сегодня будет! Хороший денек! — сказал Григорий Павлович, посмотрев на небо. Давай сегодня после обеда к внукам сходим. Может даже, к себе на несколько дней их возьмем, а то Марья Ивановна с ними уж устала. А нам, веселее будет. В Александровский парк с ними погулять сходим, в ряды, пусть себе новые игрушки выберут.
— Да я и сам уж соскучился, — сказал муж. Уж очень я Машеньку люблю, такая баловница.
— Разбаловал ты ее, надо строже с детьми быть, а то потом на голову сядут, — проворчала жена.
Так разговаривая, старики, и подошли к квартире Федора Ивановича. Они постучали в дверь, но никто им не ответил.
— Рано ему еще на работу. Он обычно выходит минут через двадцать, — удивился Григорий Павлович.
— Ну-ка, постучи еще, — попросила Дарья Васильевна, почувствовав что-то не ладное. А сама немного пригнулась к стенке и прислушалась.
— Тишина! — сказал тихо Григорий Павлович.
— Давай дверь приоткроем? — посмотрела на него вопросительно Дарья Васильевна.
Дверь быстро открылась, и старики вошли в комнату. Федор Иванович лежал на кровати, свесив руки.
— Пошевели его, неужели помер? — поежилась Дарья Васильевна.
Григорий Павлович потрогал жильца, но он не дышал.
— Мертвый. Но теплый еще, видно часа два назад отошел, — решил он.
Старики положили жильца на кровать, сложили ему руки и закрыли глаза. Челюсть завязали платком. Зажгли свечку и вышли из квартиры.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте