Страница 52 из 83
55 поймает его море по двожды на день— приливы в Персидском заливе имеют полусуточный характер. Здесь Афанасий Никитин впервые наблюдал морской прилив.
56 И тут есми взял первый Великъ день— из дальнейшего изложения следует, что в Ормузе Афанасий Никитин отметил третью пасху за пределами Руси (Л, л. 452). Возможно, путешественник хотел сказать, что это первый праздник, который он отметил, придя к Индийскому океану: «и тут море Индѣйское», — пишет он, прибыв в Старый Ормуз.
57 В Радуницу— Радуница, девятый день после пасхи. В Троицком изводе внесено изменение: «в Фомину недѣлю». Фомина неделя — вторая после пасхи. Самая ранняя ее дата, учитывая подвижность праздника, с 29 марта по 4 апреля; самая поздняя — с 2 по 8 мая. Радуница же приходится на вторник Фоминой недели; в 1471 г. это было 23 апреля. Приближался сезон дождей, п тогда бури, наиболее сильные в этой части океана, обрушились бы на суда, поэтому надо было пересечь Аравийское море до конца навигации. Период муссонных ливней начался, когда путешественник был уже на суше. Судя по сроку отплытия из Ормуза, корабль, на котором находился Афанасий Никитин, был одним из последних, успевших пройти до сезона дождей. Возможно, этим объясняется, что корабль пристал в Чауле, а не в расположенном южнее Дабхоле, главном порте государства Бахманидов.
58 в таву с конми— тава (маратск. «даба») — парусное судно без верхней палубы (И. Минаев. Старая Индия, СПб., 1881, с. 13—15). Афанасий Никитин еще два раза упоминает это название, поясняя при этом, что это «индийские корабли»; в Троицком изводе — «Индейской земли корабли». Когда братья Поло совершили «великий спуск» к Старому Ормузу, на берегу Персидского залива, они увидели суда, готовящиеся к отплытию в Индию. Вид их настолько подействовал на купцов из Венеции, что они отказались от плавания через океан и предпочли пустыни и горы Центральной Азии. «Суда у них плохие, — рассказывает Марко Поло, — и немало их погибает, потому что сколочены они не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры индийских орехов... У судов одна мачта, один парус и одно весло... Нагрузят суда и сверху товары прикроют кожею, а на это поставят лошадей, которых везут на продажу в Индию» (Книга Марко Поло, с. 68). По словам Марко Поло, болты корабля делали из дерева, потому что железа в здешних местах нет. «Плавать в таких судах, — заключает Марко Поло, — опасно; бури в Индийском море часты, и много их гибнет». Особенности строительства этих судов в те времена связывали с поверьем среди моряков о магиитпых скалах, которые притя-
гивают железные части корабля. Как видим, Марко Поло дает иное, вполне рациональное объяснение. Сколько стоил перевоз из Ормуза, Афанасий Никитин не говорит, но об этом можно судить по корабельной плате, взятой до Ормуза при отплытии из Индии — два эолотых «от своея головы». О своем пропитании в пути пассажиры должны были заботиться сами. Если пряности, ткани и краска индиго были главными предметами ввоза из Индии, то основной статьей вывоза через Ормуз были кони. Массовый завоз лошадей в Индию осуществлялся для пополнения конницы и нужд местной знати в течение многих веков. Верховых коней для путешествия и быстрой езды в Индию ввозили из Аравии и Ирана; боевых коней, которых покрывали кольчугой, доставляли из золотоордынских степей. Купцы покупали степных лошадей по 8—10 динаров и гнали их к Ормузу. Нередко перегоняли табуны до 6 тыс. лошадей, где на каждого купца приходилось по 100—200 коней. Степных коней продавали за морем по 100 динаров, на лучших коней цена доходила до 500 динаров и выше. Известны случаи, когда привозной конь в Индии стоил до 1000 золотых монет (Петрушевский, 206). «В Ындѣйской же земли кони ся у них не родят», — замечает в другом месте Афанасий Никитин (Л, л. 445). Причины, по которым в Индии не было коневодства, в средние века объясняли по- разному: и тяжестью климата, и трудностями обеспечения подходящим кормом. Однако были тому и другие препятствия. «Ежегодно, — рассказывает Марко Поло об одном из индийских владетелей, — царь покупает тысячи две лошадей и побольше; столько же покупают братья; а к концу года нет и ста лошадей, все околевают» (Книга Марко Поло, с. 184). Марко Поло пояснял, что лиц, сведущих в уходе за конями, не допускали купцы, заинтересованные в постоянном спросе на коней.
59 до Мошката— Маскат, порт на Оманском берегу Аравийского полуострова, был известен наряду с Кальхатом как пункт отправления кораблей в Индию. В описываемое время находился под властью мелика Ормуза. Первое плавание Афанасия Никитина до Маската заняло десять дней, на обратном пути то же расстояние было пройдено за девять дней. Абд-ар-Раззак Самарканди при сильном ветре совершил тот же переход за три дня. Об условиях плавания по Аравийскому морю рассказывают и другие современники Афанасия Никитина — венецианский купец Никколо Конти и Ибн Маджад, «мавр из Гуджарата», ставший позднее лоцманом эскадры Васко да Гамы. Ряд сведений содержится и в более ранних источниках — «Перипле Эритрейского моря», «Топографии» Козьмы Инди- коплова и «Книге» Марко Поло.
60 до Діьгу— Дега, порт на иранском берегу Персидского залива, возможно, па месте более позднего Дегасейра. И. Минаев отождествлял его с портом Дезат, подчиненным мелику Ормуза; его упоминает Д. Барбоса (Минаев, 16—17). Предположение И. И. Срезневского, что Дега — это Диу (Двипа), порт на острове у побережья Гуджарата, не может быть принято, потому что до него значительно дальше, не менее 16 дней пути от Маската, тогда как Афанасий Никитин указывает 4 дня. Маршрут плавания Афанасия Никитина и время в пути между портами до сих пор вызывают разногласия, поскольку в своих записках путешественник приводит разные данные о морских путях в Индию. Согласно первому свидетельству, путь корабля, на котором находился Афанасий Никитин, лежал от Ормуза до Маската, затем следуют: Дега и Гуджарат, первая индийская область, увиденная Афанасием Никитиным, на подходах к которой был расположен порт Диу (Двипа). Второй приводимый Афанасием Никитиным вариант пути в Индию: «А от Гурмыза итти морем до Галат 10 дни, а от Галаты до Дѣгу шесть дни, а от Дѣга до Мошката 6 дни» (Л, л. 449 об.). Данные приведенных маршрутов противоречат друг другу. В одном случае путь Ормуз—Маскат—Дега, в другом: Ормуз—Калхат—Дега—Маскат; в первом случае для пути от Маската до Дега указано 4 дня, во втором — 6 дней. «Следовательно, — писал И. П. Петрушевский, — неясно, заезжал ли Афанасий Никитин в Дегу, уже миновав Маскат, или, напротив, еще не доезжая Маската. По-видимому, вдесь память изменила нашему путешественнику» (Петрушевский, с. 207). Действительно, во втором маршруте появляется ' порт Кальхат, которого нет при описании первого маршрута. Создается впечатление, что из Дега корабль, вместо того чтобы следовать далее к Индии, повернул назад, к Маскату, и только после этого продолжил свой путь до Гуд-
10 Хожение за три моря
жарата. Такое расхождение никак нельзя объяснить ошибкой памяти; слишком оно значительно. В первом случае, где речь идет о собственном плавании, изложение ведется от первого лица: «А из Гурмыза пошел есми... и шли есмя морем до Мош- ката... а ис Чювиля пошли сухом есмя» (Л, л. 444—444 об.). Во втором же перечне портов содержатся сведения для других путешественников: «От Гурмыза итти морем. ..» Продолжение текста подтверждает, что перед нами сведения о двух различных маршрутах. Первый морской маршрут оканчивается у порта Чаул, так как 8десь Афанасий Никитин высадился, чтобы продолжить путешествие по суше. Во втором маршруте после Чаула следует перечисление портов Индийского океана и до Дальнего Востока с указанием времени пути. Расхождение объясняется тем, что в первом случае Афанасий Никитин дает маршрут своего собственного плавания в Индию, а во втором — так называемый маршрутник, где названы и те места, в которых путешественник не был, но сведения о которых он собрал.