Тайна рыцарей тамплиеров

– Оставайтесь с нами! Помогите нам! – кричали отчаявшиеся люди, – иначе мы все погибнем! Убедите султана, чтобы он не обрекал нас на погибель!

Граф вышел из дома и одним движением руки успокоил взволнованных людей.

– Женщины! – воскликнул он, – расходитесь по домам, я попытаюсь отвести от вас большую беду!

Матери разошлись. Они громко рыдали, чувствуя, как страшная боль перестала терзать их сердца. Анна также пошла с дочерьми домой. Она села рядом с ними во внутреннем дворе, что давно уже не делала, и дала каждой засушенный ломтик яблока из запасов.

Тяжелая осада началась 20 сентября 1189 года, и множество стариков и юношей сложили свои головы. Но уже 2 октября был подготовлен мирный договор, который заключил с султаном граф Ибелинский, ставший к тому времени полномочным представителем всех христианских баронов. Благодаря его политической сноровке город не был ни взят штурмом, ни разграблен. Тот, кто был в состоянии откупиться, мог выехать из города со всем своим имуществом. Султан назначил выкуп в десять золотых монет за одного мужчину. За женщину он требовал пять монет и две – за ребенка.

Иоанниты и тамплиеры раздали бедным все, что еще имели. Султан и его брат Малек отказались в пользу бедных от еще трех тысяч золотых монет.

С помощью тамплиеров Анне удалось выкупить себя и детей. С немногими остававшимися у них вещами они шли к воротам, где собрались те, кто откупился. Наконец воины султана разделили беженцев на три колонны. В Иерусалиме оставались больные и старые иоанниты и раненые тамплиеры, именно им Саладин подчинил две колонны: одну иоаннитам, другую – тамплиерам. Третью колонну вел граф Ибелинский.

Султан повелел всем беженцам идти в Триполи и к каждой колонне приставил по пятьдесят египетских всадников для охраны от разбойников. Еще когда беженцы собрались перед воротами, христианские привратники были заменены сарацинскими. Тот, кто еще оставался в городе, теперь принадлежал султану. Ловушка захлопнулась, и люди, очутившиеся в ней, со стенаниями метались по улицам надежде обнаружить какую‑нибудь лазейку, где не было бы охраны. У них ничего не вышло. Всех их отправили на каторжные работы в Египет. Когда же произвели подсчет, оказалось, что их было одиннадцать тысяч.

Как только Ролан очнулся после обморока, отшельник увидел, что он здоров. С осторожностью, присущей целителю, он привел его в сознание, проблески которого у Ролана уже появились. Ролан, все вспомнил. Поэтому отшельник не был удивлен, что он в тот же день покинул пещеру с единственной мыслью: об Иерусалиме, где были Анна с детьми. Он бежал день и ночь, словно мог чем‑нибудь помочь своим родным. Когда же на следующий день он очутился перед Яффскими воротами, воины султана как раз гнали пленных в Долину Сыроделов. Горящими глазами Ролан смотрел в лицо каждому проходящему – нет ли среди них Анны? А детей?

Сарацинский всадник ударил его кнутом.

– Вперед, христианская собака! Нам предстоит еще долгий путь!

И Ролан оказался одним из тех, кого отправили на принудительные работы по укреплению стен богатого города Дамьетты, ключевого подступа ко всему Египту. В глубочайшем отчаянии он плелся вместе с массой людей.

Пленные шли молча. Их горе постепенно сменялось безграничной усталостью. Лишь иногда, когда всадники подгоняли их ударами кнута, так как они шли слишком медленно, Ролан бормотал про себя слова «крысиные хвосты», значение которых растолковал ему Арнольд много лет назад.

Печальное шествие проходило мимо крепости Газа, снова принадлежавшей Египту. Безучастно они выслушали известие о том, что султан Саладин обменял Великого магистра Жерара де Ридфора на эти бастионы. Впервые в истории Великий Магистр тамплиеров позволил себя выкупить.

В египетских городах и селениях, через которые их проводили, озлобленные местные жители выкрикивали им дурные новости, но пленные почти не воспринимали их из‑за усталости.

– Вы, христиане, потеряли всю Палестину! – египтяне пересчитывали по пальцам владения христиан на Востоке: – Вам больше не принадлежит ни графство Антиохийское, ни графство Триполитанское, ни город тамплиеров Тортоза с окружающими его тридцатью восемью деревнями тамплиеров, ни крепость иоаннитов Маргат, ибо султан взял Аккон и Яффу.

Шайка уличных мальчишек подошла и стала плевать несчастным в лицо.

– Ваш король выкупил себя по милости султана! – кричали они. – Он и главный тамплиер вынуждены были пообещать султану, что никогда не будут против него сражаться. Но ведь вы, христианские собаки, никогда не держите своего слова!

И мальчишки снова плевали им в лицо.

– Вы предатели! Ваш король и главный тамплиер собрали воинов и за спиной султана отвоевали себе тамплиерскую крепость Аккон! Теперь султан устроил осаду этого города. Да погубит их Аллах! Правильно, что вас гонят на подневольные работы!

Путь до Дамьетты был еще долог, и многие пленные умерли от жары.

Домой?

Граф Триполитанский велел закрыть городские ворота при приближении трех колонн беженцев. Ведь беженцев было намного больше, чем жителей города. Они легко могли взять власть в городе и захватить его продовольственные запасы! Может быть, султан угрожал городу Триполи, намеренно пригнав в него этих людей?

А в лагере за городскими стенами народ призывал гнев Божий на голову графа Триполитанского, его жестокосердия никто не мог понять.

Несколько дней спустя из Аккона в порт города Триполи прибыл флот тамплиеров, собиравшийся отплыть в Европу; беженцам сказали, что те из них, кто готов к отплытию, должны сообщить об этом. Но что им было делать в странах, о которых они знали только по рассказам? Они не верили, что там для них будет лучшая жизнь.

Среди немногих, оказавшихся готовыми к путешествию, была и Анна с детьми. Ей тяжело было расставаться со страной, в которой жили они с Роланом. Поэтому снова и снова она повторяла про себя слова, сказанные ей Роланом в день коронации маленьком внутреннем дворике: дети должны подрастать в Лионе, там, в вольном городе Германской империи, спокойнее и безопаснее.

Сквозь слезы смотрела Анна, как исчезает на востоке коричневатая полоска земли, сливаясь с голубой водой. Все беженцы были на грани изнеможения еще по окончании пешего марша в Триполи.

Но день ото дня несчастные все больше отдыхали, печаль их становилась слабее, и на многих лицах вскоре появилась полная надежд улыбка.

На корабле находились тамплиеры, одетые в коричневые плащи; они обязаны были прослужить для ордена год, подобно тому, как Ролан прослужил для него несколько лет.

Одним из побратимов ордена был некий господин де Прованс. Его оруженосец охранял какой‑то ящик, прикрытый черным полотенцем. То и дело он приносил лейку с водой, приподнимал полотенце и лил воду в ящик.

– Наверное, в этом ящике какой‑то особенный зверь, мама? – пытались разгадать загадку дети Анны, – и питается он одной водой?

– Как ты думаешь, Мария, он мне ничего не сделает, если я подползу к ящику и приподниму краешек полотенца? – лукаво спросила Лена.

– Я не хочу, чтобы ты туда подползала, – твердо ответила сестра. – Я спрошу у оруженосца, – она взяла сестру за руку и подвела к брюзгливому старому оруженосцу господина де Прованса, – Если ты позволишь, – начала она, – я у тебя кое о чем спрошу.

Оруженосец не смог скрыть улыбки.

– Я тебе отвечу, – сказал он столь же вежливо, – если смогу.

– Что находится в этом ящике, куда ты все время наливаешь воду?

– Ты еще не догадалась?

– Мы долго думали и о том и о сем. Это какой‑то особенный зверь? Ничего другого нам в голову не приходит. Так это зверь?

Оруженосец уже собирался сказать, что, конечно, это зверь, как вдруг девочки услышали над собой низкий голос:

– Нет, это не зверь – это роза.

Господин де Прованс присел на корточки рядом с ящиком.

– Жил когда‑то мудрый царь по имени Соломон. Дворец его стоял в Иерусалиме. Там он велел построить во славу Божью такой великолепный Храм, чтобы весь мир этому удивился. Соломону была милостиво дана долгая жизнь, и поэтому он смог отпраздновать завершение строительства Храма. На празднестве в знак благодарности он спел радостную песнь. Весь мир повторял слова той песни и назвал ее Песнь Песней царя Соломона. В ней он называет возлюбленную сердца своего розой. И вот именно потому я искал в Святой Земле этот цветок. Его я привезу в свой родной город Прованс и покажу каждому, кто придет ко мне в гости, ибо в Европе цветок Соломона не известен. Но, чтобы роза не погибла в пути, мой оруженосец должен каждый день ее поливать и защищать полотенцем от солнца. Вы хотите сейчас ее увидеть?