Разведчик Пустоты

– Я часто прихожу сюда посмотреть на него. Он должен вернуться к нам. Он нам нужен, но он не хочет, чтобы в нем нуждались.

Талос медленно выдохнул, а затем обратился к Делтриану:

– Включи вокс‑динамики.

– Господин, я…

– Включи вокс‑динамики – или я убью тебя.

– Как прикажете.

Делтриан прошагал на своих тонких, как прутья, ногах к центральной панели управления. Несколько рычагов опустились с противным скрежетом.

Зал наполнился воплями. Надсадными, животными, усталыми воплями. Отчего‑то казалось, что звучит старик, – столько дряхлой и древней слабости было в голосе.

Талос на секунду закрыл глаза, хотя линзы шлема продолжали смотреть вперед безжалостно, как и всегда.

– Все, хватит, – прошептал он. – Я с этим покончу.

– Объект биологически стабилен. – Делтриан заговорил громче, чтобы перекрыть крики: – Мы также стабилизировали его психику.

– По‑твоему, это звучит как психическая стабильность? – не оборачиваясь, сказал пророк. – Ты что, не слышишь воплей?

– Я слышу их, – вмешался Узас. – Горькая, горькая музыка.

– Я обратил внимание на это вокализированное выражение боли, – сказал Делтриан. – И полагаю, это свидетельствует о…

– Нет. – Талос мотнул головой. – Нет. Не пытайся провернуть это со мной, Делтриан. Я знаю,в тебе осталось что‑то человеческое. Это не «вокализированное выражение боли». Это крики, и ты это знаешь. Люкориф был прав насчет тебя: ни один разум, способный изобрести Вопль, не может быть настолько отвлеченным, как ты пытаешься изобразить. Ты понимаешь страх и боль. Я это знаю. Ты один из нас, неважно, облачен ты в керамит или нет.

– Что ж, тогда «крики», – уступил Делтриан.

В первый раз за все время его интонация изменилась – в ней промелькнула толика недовольства.

– Мы стабилизировали его психику, – продолжил он. – Относительно.

– А если бы ты отключил стазис‑блокировку машинного тела?

Делтриану снова пришлось сделать паузу.

– Существует вероятность, что объект убил бы всех нас.

– Прекрати называть его «объектом». Это Малкарион, герой нашего легиона.

– Герой, которого вы хотите убить.

Талос резко развернулся к техножрецу. По лезвию ожившего клинка Ангелов побежали искры.

– Он уже умирал дважды. Только глупая надежда помешала мне запретить тебе возиться с его трупом, но теперь я вижу, что он не вернется к нам. Даже пробовать было неправильно, ведь это противоречило его последней воле. Отныне тебе не разрешается прикасаться к его останкам, потому что из‑за тебя он оказался заперт в вечной бессмысленной агонии. Он заслуживает лучшей участи.

Делтриан снова замешкался, выбирая один из возможных ответов – тот, который бы наилучшим образом успокоил хозяина корабля в этом неожиданном припадке праведного гнева. Пока он молчал, вопли продолжали беспрепятственно разноситься по залу.

– Объект – то есть Малкарион – все еще способен служить легиону. Правильно применяя пытки и болевой контроль, мы превратим его в сокрушительное оружие.

– Я уже отказался от этого пути. – Талос все еще не отключил силовой меч. – Я не собираюсь терпеть издевательства над его телом, а в своем безумии он с равной вероятностью направит огонь против нас.

– Но я мог бы…

–  Хватит!Трон в огне, вот почему Вандред потерял разум! Внутренние свары. Перебранки. Когти, готовые перерезать друг друга ножами под покровом тьмы. Возможно, я не стремился к этому идиотскому пьедесталу, на который меня возвели братья, но сейчас я стою на нем, Делтриан. «Эхо проклятия» – мойкорабль. Мы можем спасаться бегством, можем быть обречены, но я не умру без боя, я и не отправлюсь навстречу смерти с грузом этого чудовищного святотатства на совести. Ты понял меня?

Конечно, Делтриан не понял. Все это звучало слишком по‑человечески для его аудиодатчиков. Любые действия, основанные на чувствах и химических процессах, происходящих в организмах смертных, следовало стереть из памяти и полностью игнорировать.

– Да, – сказал он.

Талос расхохотался, но на фоне непрерывных воплей дредноута смех прозвучал резко и горько.

– Лжец из тебя паршивый. Сомневаюсь, что ты хотя бы помнишь, что это такое – уважать или доверять другому существу.

Развернувшись спиной к жрецу, Талос взобрался на саркофаг, подтянувшись на одной руке. Силовой меч затрещал и загудел, почти задев стазис‑поле.

Талос всмотрелся в выгравированный на металле образ Малкариона – его повелителя, его истинного повелителя до правления Вандреда, – блистательного в этот давний миг славы.

– Все могло бы пойти по‑другому, – произнес Талос, – если бы ты остался жив.

– Не делайте этого, – в последний раз возразил Делтриан. – Эти действия нарушают условия клятвы моего ордена Восьмому легиону.

Талос его не слушал.

– Простите меня, капитан, – сказал он вырезанному на саркофаге изображению, занося меч.

– Постой.

Удивление заставило Талоса обернуться. Он оставался на месте – примерно на половинной высоте дредноута и с мечом, готовым рассечь силовые кабели, ведущие от машин системы жизнеобеспечения к саркофагу.

– Постой, – повторил Узас.

Второй Повелитель Ночи так и не встал с палубы. Он стучал клинком цепного топора об пол: тук‑тук… тук‑тук… тук‑тук.

– Я что‑то слышу. Какую‑то систему. Систему в хаосе.

Талос оглянулся на Делтриана.

– О чем он говорит?

Последний обмен репликами погрузил техножреца в такое недоумение, что он чуть не пожал плечами. Но, следуя менее человеческой модели поведения, вместо этого, Делтриан разродился треском негативного кода.

– Требуется уточнение. Вы спрашиваете меня о значении слов вашего брата, полагая, что я могу предоставить некое пояснение?

– Я тебя понял.

Он спрыгнул с саркофага, громыхнув ботинками по палубе.

– Узас. Говори со мной.

Узас все еще негромко и ритмично постукивал топором.

– За воплями. Послушай, Талос. Прислушайся к ритму.

Талос взглянул на Делтриана.

– Адепт, ты не можешь просканировать и установить, о чем он говорит? Я слышу только крики.

– Шестнадцать моих вспомогательных программ ведут постоянную диагностику.

Узас наконец‑то поднял голову. Тусклый свет зала отразился от кровавого отпечатка пятерни на его наличнике.

– Ритм никуда не делся, Талос.

–  Какой ритм?

– Ритм… его ритм, – отозвался Узас. – Малкарион жив.

Талос снова обернулся к саркофагу.

– Почтенный жрец, ты очень обяжешь меня, если пояснишь, что именно включает в себя ритуал воскрешения, практикуемый вашим орденом.

– Это запретное знание.

Конечно. Тогда не выдавай свои секреты, просто… объясни приблизительно.

– Это запретное знание.

Пророк почти рассмеялся.

– Это как выжимать кровь из камня. Помоги мне, Делтриан. Я должен знать, что ты делаешь с моим капитаном.

– Мы применяем сочетание усиленных синаптических импульсов, электрических систем жизнеобеспечения, химических стимуляторов и внутренних стабилизаторов физиологии.

– Прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз играл в апотекария. – По тону Узаса было понятно, что он ухмыляется. – Мне сбегать и привести Живодера?

Услышав, как его заблудший брат шутит, Талос едва сдержал невольную улыбку.

– Звучит подозрительно похоже на те методы, что мы используем для пыток, Делтриан.

– Так и есть. С объект… с Малкарионом всегда было сложно работать. Для того чтобы его пробудить, требовались невероятные усилия и концентрация.

– Но сейчас он проснулся, – сказал Талос. – Он не спит.Так зачем же продолжать ритуал?

Из горлового вокалайзера Делтриана вырвался сердитый треск.

– Что, во имя ста тысяч бездн варпа, это было? – спросил Талос.

– Выражение нетерпения, – ответил жрец.

– Как‑то очень по‑смертному для тебя.

Делтриан повторно издал тот же звук, на сей раз громче.

– Со всем уважением, но вы демонстрируете невежество. Ритуал воскрешения не прерывается немедленно после того, как объект пробудился физически. Его сознание не реагирует на окружающее. Мы пробудили его останки, позволив соединение со священной боевой машиной. Но его разум все еще спит. Ритуал продолжается, чтобы вновь возжечь и восстановить его аниму.