Разведчик Пустоты

– Его… что?

– Его способность осознавать себя и разумно реагировать на поступающие сигналы внешнего мира. Его сознание, проявление его жизненного духа.

– Ты имеешь в виду его душу. Его разум.

– Как скажете. Мы воскресили его мозг и тело, но не разум и душу. Разница очевидна.

Талос втянул сквозь зубы застоявшийся рециркулированный воздух.

– Когда‑то у меня была собака. Ксарл любил тыкать в нее палкой.

Делтриан застыл. Хотя глазные линзы техножреца оставались сфокусированными и неподвижными, его внутренние процессоры отчаянно заработали, пытаясь найти хоть толику смысла в последних словах Талоса.

– Собака, – вслух произнес он. – Четвероногое животное. Семейство Canidae, род Canis, отряд хищники.

Талос снова смотрел на саркофаг, прислушиваясь к воплям.

– Да, Делтриан, собака. Это было до того, как Нострамо сгорел, до того, как мы с Ксарлом вступили в легион. Уличные мальчишки, мы мало знали о том безумии и беззаконии, что творится в мире за пределами нашего города. Мы думали, что живем в сердце войны бандитских группировок. По прошествии времени это заблуждение порой казалось мне забавным.

Талос продолжил все таким же ровным голосом:

– Это была бродячая собака. Однажды я накормил ее, и потом она повсюду таскалась за мной. Вредная сучка, всегда готовая показать клыки. Ксарл тыкал в нее палкой, пока она спала. Его очень смешило, когда собака просыпалась, лаяла и щелкала зубами. Однажды Ксарл продолжил дразнить ее, когда шавка уже проснулась и лаяла на него. Через несколько минут она бросилась ему на горло. Ксарл вовремя поднял руку, но кисть и предплечье она ему изрядно покалечила.

– Что случилось с собакой? – спросил Узас.

К удивлению Талоса, в его голосе прозвучала нотка любопытства.

– Ксарл прикончил ее. Размозжил ей череп монтажной лопаткой на следующее утро, пока она спала.

– И в то утро она не проснулась с лаем, – заметил Узас все с той же до странности мягкой интонацией.

Делтриан, поколебавшись, ответил:

– Я не очень понимаю, какое отношение к теме имеет этот поворот разговора.

Талос кивнул на саркофаг:

– Я говорю, что он уже проснулся, Делтриан. Что ты делал с ним после пробуждения? Ты сказал мне, что его необходимо стабилизировать, но факт остается фактом: сейчас он бодрствует. Так что же ты делал?

– Проводил ритуалы воскрешения. Как я уже пояснял: синаптический шок, электрические системы жизнеобеспечения, химические стимуляторы и внутренние стабилизаторы физиологии.

– Итого, ты вводил приводящие в бешенство вещества и бил электричеством останки убитого воина, который уже наглядно показал, что его симбиоз с саркофагом выпадает из стандартной схемы.

– Но…

– Он уже проснулся и в своем безумии пытается добраться до тебя. Ты тыкал в него палками, Делтриан.

Техножрец задумался.

– Обрабатываю информацию, – сказал он. – Обрабатываю информацию.

Талос все еще вслушивался в крики.

– Обрабатывай быстрее. Вопли моего капитана отнюдь не ласкают мне слух, Делтриан.

– Ни на одном этапе объект не показал приемлемого уровня проявления высших нервных функций. Если бы это произошло, ритуал был бы немедленно прекращен.

– Но ты говорил, что пробуждение Малкариона никогда не шло по обычной схеме.

– Я… – впервые за столетия Делтриан усомнился в своих выводах. – Я… обрабатываю информацию.

– Обработай‑ка вот что, – сказал Талос, отходя от техножреца. – Иногда, Делтриан, полезно делиться секретами с теми, кому ты доверяешь. И думать как смертный – не всегда проклятие.

– Регистрирую возможность сбоя, – вокализировал Делтриан, все еще вглядываясь в столбики цифр, бегущих по сетчатке. – Ваше предположение ставит под сомнение традиционный и самый священный из ритуалов преимущественно на основании эмоций. Если ваша догадка верна, ущерб, причиненный психике объекта, может быть необратим.

– По‑твоему, меня это волнует?

Когда Талос приблизился к центральной панели управления, по золотому клинку стекла молния. Пророк всмотрелся в целую армию циферблатов, экранов сканеров, температурных датчиков, рычагов и переключателей. Все они вкачивали яд и боль в тело его капитана.

– Выключи это, – приказал он.

– Ответ отрицательный. Я не могу опираться в своих решениях на что‑то столь непрочное, как предположение смертного и метафора, основанная на прерванном сне четвероногого млекопитающего, Талос. Талос, вы меня слышите? Прошу вас, милорд, отключите свой меч.

Талос поднял меч, и Узас расхохотался.

– НЕТ!

Делтриан испустил пронзительный боевой клич, который оглушил и парализовал бы любого смертного. Однако шлем Талоса защищал его от таких театральных эффектов. Он слишком часто сам использовал этот трюк в качестве оружия, чтобы сейчас на него поддаться.

– ТАЛОС, НЕТ!

Клинок опустился, и взаимное отталкивание силового поля и тонких механизмов панели породило такой взрыв, что обломки разлетелись по всему залу.

В тишине, последовавшей за взрывом, Талос поднялся на ноги. Первая пришедшая ему в голову мысль была странной: Узас прекратил нажимать на спуск цепного топора. Сквозь рассеивающийся дым пророк увидел стоящего у стены брата и Делтриана на полу в другом углу комнаты.

Стазис‑поле все еще работало, сковывая конечности дредноута и испуская гудение, такое громкое, что у пророка заныли зубы. Но вопли затихли. Это внезапное молчание, казалось, наполнило стерильную атмосферу комнаты электрическим зарядом, сродни запаху озона после грозы.

Талос внимательно наблюдал за гигантской боевой машиной, всматриваясь, вслушиваясь, – его чувства обострились, готовые подметить малейшую перемену.

– Талос, – позвал Узас.

– Брат?

– Как звали твою собаку?

Кеза, – подумал он.

– Помолчи, Узас.

– Хм‑м, – отозвался второй Повелитель Ночи.

Дредноут не шелохнулся. Не произнес ни слова. Он стоял безмолвно, мертвый, наконец‑томертвый.

– Ты убил Малкариона, – сказал Узас, подходя ближе. – Ты всегда собирался это сделать. Все, что ты говорил… Ты хотел помочь ему умереть, как бы ни утверждал обратное.

У победы был привкус пепла. Талос проглотил неприятный вкус, прежде чем ответить.

– Если он был жив, что ж, так вышло. Если мертв, тогда мы положили конец пытке и выполнили его последнюю волю. Но, так или иначе, я должен был с этим покончить.

Делтриан кружил вокруг разрушенной приборной панели. Его дополнительные руки выдвинулись и кропотливо подбирали дымящиеся обломки.

– Нет, – бормотал он. – Неприемлемо. Просто неприемлемо. Нет, нет, нет.

Талос не смог сдержать горькой, неловкой улыбки.

– Дело сделано.

Облегчение было практически осязаемо.

– Талос, – произнес нечеловечески низкий голос, настолько громкий, что палуба затряслась.

В ту же секунду двери зала со скрежетом распахнулись. Вошедший Кирион подбрасывал и ловил на лету череп. Очевидно, это был один из черепов, украшавших его доспех. Порвавшаяся цепь звякала о набедренник воина.

Остановившись, он некоторое время впитывал взглядом открывшееся ему зрелище: Талос и Узас стояли рядом, уставившись на дредноут; Делтриан, выдвинувший все руки, смотрел туда же, куда и легионеры.

– Талос, – повторил громовой, искаженный воксом голос. – Я не могу двинуться.

Кирион при звуках этого голоса рассмеялся.

– Капитан Малкарион снова пробудился? Вы что, не могли объявить об этом по системе всеобщего оповещения?

– Кирион, – сдавленно прошептал Талос. – Кирион, подожди…

– Кирион, – провыл дредноут, – ты все еще жив? Чудеса не прекращаются.

– Приятно видеть вас вновь, капитан.

Кирион подошел к шасси дредноута, глядя на саркофаг, примотанный цепями к предназначенной для него бронированной нише. Он еще раз подбросил и поймал череп.

– Итак, – сказал он громадной боевой машине. – С чего бы начать? Вот примерный список того, что произошло, пока вы спали…

XXI