Страница 15 из 97
Я спушшу этта вам во бел шатер;
Уж вы гоните тогды во всю голову,
Вы рубите старого и малого».
Ишша сам Илья думу думаёт:
Он не знает, котору да ехати;
Он поехал силой середкою;
Поворотитсе, — дак переулками.
Он ведь день рубился до вечера,
Он и темну ночь до бела свиту,
Не пиваючи, не едаючи,
А добру коню отд
о
ху не даваючи.
Как Илейки стало худо можитьсе;
Натенул он стрелочку каленую,
Он спустил богатырям во бел шатёр.
Ишша тут бог
а
тыри ото сну скоч
и
ли,
Они скоро скачют на добрых коней,
Они гонят тут во всю голову,
Они рубят стараго и малого.
Они день рубились до вечера,
Они темну ночь до бела свету,
Не пиваючи, не едаючи,
А добрым коням отд
о
ху не даваючи;
А прибили всех до единаго.
Ишша тут два братця не натешились,
Не натешились приросхвастались.
А один говорил таково слово:
«А было-б в матушки, в сырой земли,
А было бы в ей золото кольцë, —
Поворотил бы матушку сыру землю».
А другой говорил таково слово:
«А была бы на небо листвиця,
[51]
Я прибил бы там до единого».
По грехам по их так ведь сделалось:
А который сечен был на двое,
А возстало тут два тотарина;
А которой с
е
чен был на трое,
И возстало тут три тотарина.
Гаворит как тут да Илья Муровичь:
«Уж вы гой еси, два братёлка!
По грехам по нашим так сделалось».
Они поехали силой, середкой;
Поворотятсе, — дак переулками.
Они бились день да до вечера,
Они т
е
мну ночь до бела свету,
Не пиваючи, не едаючи,
А добрым коням отд
о
ху не даваючи;
И прибили всех до единого.
Ишшо тут два братця где девалисе,
Я не знай, куда подевалисе.
(За похвасны слова скрозь землю прошли).
А один Илья оставаитьсе.
Он поехал к городу к Киёву
Ко великому князю ко Владимеру.
(Дальше не поетця, а говоритця. Дедушко так).
Становил коня к дубову столбу,
Он везал коня к золоту кольцю.
Он в гридню идет не с упадками, —
Отпираë двери он на пету;
Он ведь молитьсе Спасу Пречистому,
Он ведь Божьей Матери, Богородици;
Он Владимеру князю поклоняитьсе:
«Ты Владимёр князь стольникиевьской!
Ишша то ведь дело у нас сделано,
Ишша та роботушка сроблена.
Только не знать, где два братця девалисе
И не знать, куда потерялисе.
Как перва они да испужалисе;
А потом они не натешились,
Не натешились, приросхвастались.
А один говорил таково слово:
„А было бы в матушки в сырой земли,
А было бы в ей золото кольцë, —
Поворотил бы матушку сыру землю,
Я прибил бы там до единого".
А другой говорил таково слово:
„А было бы на небо листвеця, —
Я прибил бы там до единого".
По грехам по нашим так сделалось:
А которой сечен был на двое,
А востало тут два тотарина;
А которой сечен был на трое,
А востало тут три татарина».
Говорит как тут Владимёр князь:
«Ишша нет как их, — дак не искать же стать».
Он на радошшах тут и пир средил,
Он и пир средил, пировати стал.
Илья Мурович и Чудище
Был
о
у нас во Царе-град
и
Наехало проклятоë чюдишшо.
Да сам ведь как он семи аршын,
Галова у его да как пивной котел,
А н
о
жишша как-быть лыжишша,
Да р
у
чишша да как-быть гр
а
блишша,
Да гл
а
зишша да как-быть ч
а
шишша.
У царя Костянтина Атаульевичя
Сковали у его да ноги резвые
Тем
а
жа залезами немецьким
а
,
А свезали его да руки белые
Тема же опутьеми шолковыма,
Кнегину Опраксею в палон взели.
Во ту-то пору да во то времечько
Переп
а
хнула веска за реку Москву,
Во тот же как ведь Киев град