Симулакры

Нат ничего не сказал. Он старался не встречаться с темными, пристальными глазами собеседника.

— До встречи, Флайджер, — сказал Гольц.

И, подхватив прислоненное к кузову знамя, быстро зашагал по мостовой вдогонку за своими последователями.

ГЛАВА 7

В офисе «Авраама Линкольна» Дон Тишман и Патрик Дойл изучали заявление, которое с их помощью только что написал мистер Иан Дункан. Он пожелал появиться на смотре талантов жилого комплекса, проводившемся дважды в месяц, и именно тогда, когда на нем собрался побывать искатель талантов для Белого дома.

Заявление, по мнению Тишмана, было совершенно заурядным. За исключением того факта, что Иан Дункан намеревался выступать в паре с исполнителем, который не проживал в «Аврааме Линкольне». Вот над этим Дойл и Тишманом сейчас и размышляли.

— Это его старый приятель по воинской службе, — сказал Дойл. — Дункан как-то рассказывал мне о нем; они уже выступали дуэтом много лет назад. Музыка в стиле «барокко» на двух кувшинах. Новшество.

— А в каком доме живет его приятель? — спросил Тишман.

Одобрение или неодобрение заявки целиком зависело от того, каковы в настоящий момент были взаимоотношения между «Авраамом Линкольном» и этим другим жилым комплексом.

— Ни в каком. Он торгует драндулетами у этого самого… у Чокнутого Луки… вы знаете, о ком идет речь. Этими дешевыми летательными аппаратами, на которых едва-едва можно добраться до Марса. Он живет прямо на распродаже, насколько мне известно. Распродажи все время меняют свое местонахождение — вполне кочевой образ жизни. Я уверен, что вы об этом слышали.

— Слышал, — согласился Тишман, — и именно поэтому я категорически против. Ни в коем случае нельзя разрешать подобное выступление на нашей сцене, мы не можем предоставить сцену человеку, который занимается полукриминальным ремеслом. Не вижу причин, почему Иан не может исполнить на своем кувшине соло. Меня нисколько не удивит, если эта парочка выступит очень и очень удовлетворительно. Но допускать чужаков к участию в наших концертах — против наших традиций. Наша сцена для наших людей, так было и так будет. И я не вижу смысла в дальнейшем обсуждении данного вопроса, — Он решительно поглядел на капеллана.

— Верно, — согласился Дойл. — Но ведь закон не запрещает приглашать родственников на смотр наших талантов… А почему не армейского приятеля? Почему ему отказано в возможности сыграть? Это выступление имеет очень большое значение для Иана. Я полагаю, вам известно, что в последнее время все у него идет через пень-колоду. Он не слишком умен. Ему, как мне кажется, лучше было бы заниматься физическим трудом. Но если у него есть артистические способности, взять например эту его идею с кувшинами…

Просмотрев документы, Тишман обнаружил, что представление в «Аврааме Линкольне» посетит очень высокопоставленный искатель Белого дома, мисс Джанет Раймер. Лучшие концертные номера будут, разумеется, представлены именно в этот вечер… так что Дункану и Миллеру с их экзотическими кувшинами придется выдержать очень острую конкуренцию, а ведь немало будет номеров более высокого качества. Так, во всяком случае, считал Тишман. Ведь это, в конце концов, просто кувшины. Даже не электронные…

— Ладно, — сказал он. — Я согласен.

— Вы снова проявили свою человечность, — сказал Дойл с таким сентиментальным выражением лица, что Тишман ощутил отвращение. — Я думаю, мы будем наслаждаться мелодиями Баха и Вивальди в исполнении Дункана и Миллера.

Тишман, поморщившись, кивнул.

О том, что жена… точнее бывшая жена Джули живет у Чика, уведомил брошенного мужа Джо Пард, самый старый жилец дома.

«У моего собственного брата!» — с горечью отметил Винс, с трудом поверив услышанному.

Время было уже позднее, близкое к комендантскому часу, почти одиннадцать часов. Тем не менее Винс решительно направился к лифту и мгновением позже уже поднимался на самый верхний этаж «Авраама Линкольна».

«Я убью его, — твердо решил он. — А еще лучше — я убью обоих».

Лифт равнодушно шумел: ему дела не было до переживаний пассажира.

«И жюри присяжных оправдает меня, — подумал Винс. — Ведь оно состоит из жильцов дома, а я — официальный контролер идентификатов, меня все знают и уважают. Мне люди доверяют. А какое положение в нашем доме занимает Чик?.. Кроме того, я работаю в солидном картеле „Карп унд Зоннен“, а Чик — в какой-то вшивой компании, находящейся на грани финансового краха. И всем это тоже прекрасно известно. Факторы, подобные этим, очень важны. Их принимают в расчет в первую очередь. Независимо от того, нравится ли это кому-то или нет».

Кроме того, имелся и еще один, по сути, решающий фактор, заключающийся в том, что он, Винс Страйкрок, был гехтом, а брат — нет, и уже одно это гарантировало оправдание…

Перед дверью в квартиру Винс остановился, стучаться сразу не стал, просто какое-то время постоял в коридоре.

«Как это все-таки ужасно!» — сказал он себе.

Ведь на самом деле он очень любил своего старшего брата, который помог ему когда-то встать на ноги. Неужели Чик значит для него больше, чем Джули?.. Впрочем, нет. Никто не значит для него больше, чем Джули!

Подняв руку, он постучал.

Дверь открылась. На пороге в синем халате и с журналом в руке стоял Чик. Он выглядел чуть старше и чуть утомленнее, чем обычно, и даже лысина у него, кажется, стала больше.

— Теперь я понимаю, почему ты не заходил ко мне все эти дни с утешениями, — сказал Винс. — Как ты мог меня утешить, если Джули все это время жила здесь, у тебя?

— Проходи! — Чик распахнул дверь настежь.

Они прошли в небольшую гостиную.

— Думаю, ты собрался надавать мне по шее, — сказал Чик, обернувшись. — Как будто у меня мало неприятностей… Моя чертова фирма вот-вот закроется…

— Кого это волнует? — выпалил, задыхаясь, Винс. — Ничего другого вы и не заслуживаете.

Он стал искать взглядом свою бывшую жену, но ни самой Джули, ни ее вещей не было видно. Неужели старый Джо Пард дал маху? Да нет, это исключено. Парду было известно абсолютно все, что происходит в доме. Сплетни составляли суть его жизни. Здесь он был неопровержим.

— Я кое-что слышал в вечернем выпуске новостей, — сказал Чик, усаживаясь на кушетку. — Правительство решило сделать исключение в применении акта Макферсона. В отношении психоаналитика по имени Эгон…

— Слушай, — перебил его Винс. — Где она?

— У меня предостаточно неприятностей и без твоих наскоков.

Винс Страйкрок едва не задохнулся от ярости:

— Я тебе сейчас и в самом деле по шее дам.

— Ладно, я пошутил, — сказал Чик деревянным голосом. — Прости! Сам не пойму, как это у меня вырвалось… Она ушла покупать одежду. Игрушка она дорогая, верно? Тебе бы следовало предупредить меня. Сделать объявление на домовом информационном табло… А теперь давай поговорим серьезно. Я хочу предложить тебе вот что. Я хочу, чтобы ты помог мне устроиться на работу в «Карп унд Зоннен Верке». С тех пор, как Джули объявилась здесь, мысль об этом не выходит у меня из головы. Назови это обоюдовыгодным соглашением.

— Никаких соглашений не будет!

— Тогда не будет и Джули.

— А какого рода работу ты хотел бы получить у Карпов? — спросил Винс.

— Да любую… Любую в отделе связей с общественностью, в сбыте и в рекламе. Но не в конструкторском бюро или на производстве. Примерно то, что я делал у Мори Фрауэнциммера. В общем, работу такую, чтобы не пачкать руки.

— Я устрою тебя на отгрузку, помощником экспедитора, — сказал дрожащим голосом Винс.

— Отличная работа! — рассмеялся Чик. — А я тебе верну взамен левую ногу Джули.

— Господи! — Винс не верил собственным ушам. — Ты или погряз в разврате, или попросту…

— Попросту, — сказал Чик. — Попросту у меня аховое положение в смысле работы. И мне нечего предложить, кроме твоей бывшей жены. Вот я ее и предлагаю! А что остается делать? Покорно свалить в забвение? Хрен в сумку! Я борюсь за существование. — Внешне Чик казался совершенно спокойным.