Страница 21 из 55
— Ты ее любишь? — спросил Винс.
И тут впервые самообладание, казалось, оставило Чика.
— Что?! О да, конечно!!! У меня просто крыша едет от любви к ней! Неужели ты сам не в состоянии ничего понять! — В голосе его зазвучала откровенная ярость. — Именно поэтому я и намерен сменять ее на работу у Карпа!.. Послушай, Винс, она — холодная сука! Она живет только для себя, а на остальных ей плевать с высокой колокольни. Она и сюда-то пришла только для того, чтобы сделать тебе побольнее. Подумай об этом! — Чик с трудом перевел дыхание. — А теперь я вот что тебе скажу. У нас у обоих проблемы с Джули. Она ломает нам жизнь. Ты согласен? И мне кажется, нам следовало бы обратиться к специалисту. Честно говоря, для меня эта проблема слишком тяжела. Сам я не в состоянии решить ее.
— Какого специалиста ты имеешь в виду?
— Да какого угодно. Хотя бы консультанта по вопросам семьи и брака. Или давай отправимся к последнему оставшемуся в СШЕА психоаналитику, о котором столько трещат по телику. К этому доктору Эгону Сьюпебу… Посоветуемся с ним, пока его тоже не прикрыли. Что скажешь? Ты же понимаешь, что я прав. Отправимся к нему вдвоем.
— Отправляйся один.
— О'кей. — Чик кивнул. — Отправлюсь. Но ты согласен поступить так, как он посоветует? Хорошо?
— Вот дьявол! Тогда я тоже отправлюсь к нему. Я вовсе не намерен получать от него рекомендации через третьи руки.
Открылась дверь. Винс повернул голову. На пороге с пакетом под мышкой стояла Джули.
— Подожди чуть-чуть, — сказал ей Чик. — Пожалуйста! — Он поднялся и подошел к ней.
— Мы намерены проконсультироваться в отношении тебя у психоаналитика, — сказал Винс, обращаясь к Джули. — Так мы договорились. — Он глянул на старшего брата. — Расходы делим поровну. Я не намерен оплачивать выставленный счет в одиночку.
— Согласен, — кивнул Чик.
Он неловко — так, во всяком случае, показалось Винсу — поцеловал Джули в щеку, погладил ее по плечу. И снова повернулся к Винсу:
— Знаешь, я все-таки хочу устроиться на работу в «Карп унд Зоннен Верке», независимо от результата нашего визита, независимо от того, кому из нас она достанется. Ясно?
— Я посмотрю, что можно сделать, — неохотно сказал Винс, с трудом сдерживая негодование, потому что это было уже слишком.
Однако Чик, в конце концов, был его братом. Существует же такое понятие, как семья!..
— Я позвоню доктору Сьюпебу прямо сейчас. — Чик поднял трубку видеофона.
— А не поздно ли? — сказала Джули.
— Тогда завтра. Пораньше. — Чик неохотно вернул трубку на место. — Главное — начать. Это дело не дает мне покоя, а ведь у меня есть и другие, куда более важные проблемы. — Он бросил взгляд в сторону Джули. — Что думаешь?
— Я не согласна идти к психоаналитику или выполнять его рекомендации, — процедила Джули. — Если я захочу остаться с тобой, мне плевать…
— Мы поступим так, как скажет Сьюпеб, — оборвал ее Чик. — И если он посоветует тебе вернуться вниз, а ты этого не сделаешь, я обращусь в суд, чтобы тебя выселили из моей квартиры. И никак иначе!
Винс еще никогда не слышал, чтобы брат был так тверд. Это было удивительно. Наверное, объяснение нужно искать в банкротстве «Фрауэнциммер Ассошиэйтес». В конце концов, работа для Чика была всей его жизнью.
— Самое время выпить, — сказал Чик и отправился к бару.
— Где это вы умудрились откопать такое? — сказала Николь, кивая в сторону исполнителей, бренчавших на гитарах очередную народную песню и гнусаво бурчащих в микрофон, установленный посредине гостиной с камелиями, одни и те же слова. Она чувствовала себя несчастной.
— В жилом комплексе «Дубовые фермы» в Кливленде, штат Огайо, — деловито ответила искатель талантов Джанет Раймер.
— Отправьте их назад, — сказала Николь и дала знак Максвеллу Джемисону, который, грузный и вялый, сидел в дальнем углу просторного помещения.
Джемисон тут же встал, подобрался и решительно двинулся к исполнителям народных песен. Те глянули в его сторону, сразу все поняли, и их монотонная песнь быстро затихла.
— Мне бы хотелось пощадить ваши чувства, — сказала им Николь, — но, как мне кажется, у нас этим вечером и так достаточно народной музыки. Извините!
Она одарила их одной из своих сияющих улыбок.
Они уныло улыбнулись ей в ответ. Для них все было кончено. И они это понимали.
«Назад, в „Дубовые фермы“, — сказала себе Николь. — Где вам и надлежит находиться».
К ее креслу приблизился один из служителей Белого дома, одетый в униформу.
— Миссис Тибодо, — прошептал он, — помощник госсекретаря Гарт Макри ждет вас в гостиной пасхальных лилий. Он утверждает, что вы ждете его.
— О да, — ответила Николь. — Спасибо! Предложите ему кофе или что-нибудь покрепче и скажите, что я скоро буду.
Служитель удалился.
— Джанет, — сказала Николь, — я хочу, чтобы вы прокрутили запись видеофонного разговора с Конгросяном, которую вы сделали. Я хочу лично удостовериться, что он серьезно болен. С ипохондриками никогда ни в чем нельзя быть уверенной.
— Видите ли, у записи отсутствует видеокартинка, — сказала Джанет. — Конгросян своим полотенцем…
— Да, я понимаю! — Николь почувствовала раздражение. — Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы узнать все и по голосу. Если у него и в самом деле проблемы, он сдержан и сосредоточен на себе. Если же просто жалеет себя, то становится очень говорливым.
Она встала, гости, расположившиеся по всей гостиной, последовали ее примеру. Сейчас их было не так уж много: и час был поздний, почти полночь, да и программа оказалась весьма убогой. Вечер получился явно не из лучших.
— Я вот что обещаю, — лукаво сказала Джанет Раймер. — Если мне не удастся найти кого-нибудь получше этих «Лунных распутников», — она глянула на исполнителей, угрюмо складывающих свои инструменты, — я составлю всю программу из лучших рекламышей Теодора Нитца. — Она улыбнулась, показав безупречные стальные зубы.
Николь вздрогнула. Остроумие Джанет порой переходило всякие границы. А сама она временами оказывалась слишком язвительной и не в меру самонадеянной, полностью отождествляя себя с могущественным заведением и оставаясь уверенной в себе в любое время. Это тревожило Николь — найти в искателе талантов какую-либо слабую струнку было чрезвычайно трудно. Неудивительно, что любая сторона жизни, любой ее аспект становились Для Джанет Раймер своего рода увлекательной игрой.
Народных певцов на подиуме сменила другая группа. Николь глянула в программку. Это был «Современный струнный квартет» из Лас-Вегаса; через несколько секунд они начнут исполнять произведения Гайдна. Несмотря на собственное название… Сейчас, пожалуй, было самое подходящее время отправиться на встречу с Макри. Гайдн показался Николь, в свете тех проблем, которые ей предстояло решать, слишком уж изысканным. В его музыке было слишком много украшательства и слишком мало обстоятельности.
«Когда Геринг окажется здесь, — подумала Николь, — мы пригласим уличный духовой оркестр, пусть поиграет баварские военные марши. Нужно будет дать задание Джанет… Или лучше послушаем Вагнера? Кажется, нацисты были просто помешаны на Вагнере…»
Да, она была абсолютно уверена в этом. Она изучала книги по истории Третьего рейха; доктор Геббельс в своих дневниках не раз упоминал о том благоговении, которое испытывали высшие нацистские чины при исполнении «Кольца нибелунгов». Или это были «Мейстерзингеры»?
«А можно устроить так, чтобы духовой оркестр играл попурри на темы из „Парсифаля“, — решила Николь, развлекаясь. — В темпе марша, разумеется. Своего рода проктологическая версия, специально для Ubermenschen[15] из Третьего рейха.
В течение ближайших двадцати четырех часов специалисты по аппаратам фон Лессингера должны завершить прокладку туннеля в 1944 год. И по всей вероятности, завтра в это время Герман Геринг уже будет здесь, вырванный из своей эпохи самым коварным из переговорщиков Белого дома, тощим и маленьким пожилым майором Такером Беренсом. Практически самым настоящим Дер Альте, если не считать того, что армейский майор Беренс — человек живой, подлинный, который дышит, а не симулирует дыхание. По крайней мере, насколько ей это известно. Хотя порой ей начинало и впрямь казаться, что она находится исключительно среди искусственных творений, порожденных техническими достижениями картельной системы, в частности, «АГ Хеми» тайно сговорившимся с «Карп унд Зоннен Верке». Их тяга к эрзац-реальности была для нее, откровенно говоря, совершенно невыносима. За долгие годы сотрудничества с такими картелями в ней развился страх перед ними.
15
Сверхчеловеков (нем.).