В объятиях Кали

— Посмотрим, что тут можно сделать, — сказал Римо.

Выдохнув воздух, он камнем пошел под воду. Опускаясь, он непрерывно раскручивался спиралью Синанджу, что давало возможность обозревать пространство на все 360 градусов. Вот она знаменитая спираль Синанджу! Только в таких случаях и надо ее применять. На пользу людям. А он в предыдущий раз с ее помощью убил невинную птицу.

В нескольких футах в стороне покачивалось что-то темное и безжизненное. Мальчик! Римо подхватил его и прямо-таки взвился на поверхность.

Втащив мальчика в салон, Римо усадил его в кресло.

— Ой, вы его вытащили... О-о...

Стюардесса не могла найти слов. В самолете теперь остались только те шестеро человек, что потеряли сознание при взрыве — они безжизненно перекатывались в креслах.

— С ним все будет в порядке? — спросила стюардесса.

— Забирайте спасательный пояс и прыгайте, — ответил Римо, с силой нажимая мальчику на солнечное сплетение.

Тот уже не дышал, но времени прошло еще мало. Шанс спасти его был. Захватив пальцами кожу, Римо теребил ее.

— Он умер? — спрашивала стюардесса и горестно ответила сама: — Да, умер.

Но тут из открывшегося рта мальчика полилась вода, смешанная с желчью. Мальчик стал судорожно ловить ртом воздух, а потом сделал глубокий вдох.

— Теперь все будет хорошо, — ответил девушке Римо. — Берите его с собой.

— Он, передал мальчика стюардессе, которая крепко обняв мальчика и, прихватив с собой надутую воздухом подушку, осторожно соскользнула в воду.

Отличная девушка, подумал Римо, двигаясь по проходу. Заслуживает, по меньшей мере, медали.

Вода, постоянно поднимаясь, была уже выше пояса, и он знал, что через несколько минут эта часть фюзеляжа окажется под водой.

Все шестеро пассажиров не приходили в сознание, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: с такими серьезными нарушениями жизнедеятельности Римо в одиночку не справиться.

Но он не должен дать им утонуть.

Римо вспомнил, что часто видел в хвостовой части самолетов комплекты по оказанию первой помощи, и отправился под водой в задний отсек, где действительно нашел большой металлический контейнер. Тот был плотно закрыт, не Римо оторвал крышку и ощутил под пальцами резину. При ближайшем рассмотрении эта резина оказалась надувным, спасательным, плотом.

Римо выплыл с ним на поверхность.

За это время, вода в салоне поднялась еще на фут.

Римо дернул за рычаг, и плот с шумом стал надуваться. Протащив плот сквозь металлическую рваную дыру, Римо спустил его на воду. Потом перенес по одному пассажиров и каждого бережно поместил на плот. Уложив на ярко-желтую поверхность последнего, он оглянулся и увидел, как торчащий из воды серебристый сигарообразный обломок вдруг дернулся вверх в последнем порыве и затем окончательно погрузился в воду.

Шум работающего мотора сказал ему, что приближается катер. На расстоянии пятидесяти футов, прижимая к себе изо всех сил мальчика и надувную подушку, держалась на воде стюардесса. Римо подтолкнул к ней плот.

Он хотел забрать мальчугана, но девушка не разжимала объятий, только, после того, как Римо сказал: “Это же я. Все хорошо”, — она узнала его и передала ребенка, которого Римо тоже положил на плот.

— Вы потрясающая девушка, — сказал ей Римо и, снова нырнув, поплыл — на этот раз, к берегу.

Он не хотел, чтобы его, “спасали”, брали интервью — в его планы не, входило, чтобы, его видели. Кроме того, лучше, если О.X. Бейнс будет думать, что Римо, погиб.

Он поплыл в сторону от толпившихся на берегу людей, освещавших прожекторами гладь озера, на сотни ярдов; лучи выхватывали из темноты лица уцелевших счастливчиков. На твердую почву Римо выбрался, убедившись, что останется незамеченным и не попадет в луч прожектора.

И остолбенел от удивления, не веря своим глазам.

Перед ним стояла Айвори. Напряженное, взволнованное лицо, белый костюм измят.

— О, Римо, — только и сказала она, бросившись в его объятия. — Я так и знала, что найду тебя.

Поцеловав ее, он испытал непередаваемое чувство восторга. Вот почему я остался жив, думал он. Угрызения совести из-за того, что по его, пусть невольной, вине погибли люди, отошли на задний план. Он жив, и Айвори снова с ним.

— Как ты узнала, что я здесь, — спросил он.

— Не могу объяснить. Сначала просто надеялась, что нам повезет, и мы как-нибудь да встретимся, а потом самолет взорвался, и я прибежала сюда — ноги сами привели.

— Теперь я рад, что ты опоздала на самолет, — сказал Римо, крепко обнимая ее. — Пойдем отсюда, пока здесь не собрались толпы.

— Но ты весь мокрый. Еще простудишься.

— Об этом не беспокойся.

На стоянке Римо сел в первую попавшуюся машину. Водитель оставил ключи под передним сиденьем. Отъезжая от аэропорта и медленно минуя полицейские ограждения, контролирующие проезд туристов, он, повернувшись к ней, сказал:

— Мне нужно кое-что рассказать тебе о статуе.

— О какой статуе?

Ее удивление было неподдельным.

— О той, что ты разыскивала в Новом Орлеане. Я знаю, где она находится.

— Как? А почему ты?..

— Долгая история, — отмахнулся он. — Я еще раз побываю в том месте, и когда покончу с делами, ты сможешь ее забрать.

— А с владельцем разве не надо переговорить?

Римо хотел сказать, что никто не может владеть Кали, но вовремя одумался. Айвори и так много пережила, не зная, жив он или нет. Зачем еще больше усложнять ей жизнь?

Вместо ответа, он нежно коснулся ее колена.

— Ничего не понимаю, — проговорила она, и Римо понял, что она имеет в виду.

— Я тоже, — признался он. — Ведь я почти не знаю тебя и однако...

Он не закончил фразу.

— Может, мы знали друг друга в предыдущей жизни, — улыбнувшись, предположила Айвори.

— Не говори мне, что ты родом из Ньюарка, — сказал Римо.

— Нет, конечно. Я росла в Шри-Ланке. Все мои предки жили там. Но училась я в Швейцарии и Париже. А может ты?..

Римо покачал головой.

— Не думаю, что у нас было похожее окружение. Кстати, где находится Шри-Ланка?

— Недалеко от Индии. Раньше наша земля называлась Цейлон.

— Цейлон?

Он так долго не отрывал от нее взгляда, что чуть не съехал с дороги.

— Ты там бывал?

— Нет. Просто мне стало немного страшно. Я все-таки хочу сказать тебе, Айвори, одну вещь про эту статую.

— Скажи.

— Всякий раз, когда я смотрю на нее, за ней проступает еще одно лицо. Я уверен, что оно — твое. Но та женщина всегда печальна и плачет.

— Ты хочешь таким образом польстить мне? Сравнивая со статуей, которой две тысячи лет?

— Не со статуей, — возразил Римо. — За статуей или над статуей иногда возникает другое лицо, оно парит в воздухе. Твое лицо. Я... Нет, лучше забудь все, что я говорил.

Она погладила его по руке.

— Ты здоров, Римо?

— Прекрасно себя чувствую. Просто вычеркни из памяти всё, что я говорил тебе о статуе и том лице, хорошо?

— Хорошо, — шепнула она, нежно целуя его в щеку. Но сам-то он не мог ничего забыть. Лицо, проступающее над каменным ликом Кали, было лицом Айвори. Сомнений не было.

Айвори — Плачущая женщина.

Глава двадцать четвертая

В углу кабинета О.Х. Бейнса стояло нечто запакованное, пяти футов высотой, но Холли, с трудом дотащившаяся до ашрама, даже не посмотрела в его сторону. Слезы ручьем лились по ее лицу, голос срывался.

— Он ушел от нас, — проговорила она дрожащим от волнения голосом.

— Бен Сар Дин?

— Нет. Он мертв. Тот, которого Кали велела убить, человек с портфелем. Он ушел.

О.Х. Бейнс вопросительно глядел на нее, и девушка выдавила наконец из себя:

— Все наши люди погибли.

— И Джош? — спросил Бейнс. — Мой сын погиб тоже?

— Мне очень жаль, — ответила девушка. — Никто, кроме меня, не уцелел. Все было просто ужасно. Агенту помог страшный человек — азиат, он бросился ему на выручку. То, что он сделал с нашими людьми — просто неслыханно по своей жестокости.