В объятиях Кали

Кореец строго взглянул на ученика и незаметно для Смита ткнул длинным ногтем Римо в бедро.

— Ой! — вскрикнул Римо.

— Слышите, император? Этот крик вырвался у Римо в отчаянии — так он озабочен делами деревни. Если не пойти ему навстречу, он может тяжело заболеть.

Смит возмущенно вздохнул.

— Хорошо. Будем ежегодно посылать в деревню еще пять мер золота.

Чиун весь засиял от удовольствия.

— Он в восторге, император.

Римо зевнул.

— Но нужно будет поступиться чем-то другим, — сказал Смит. — Придется, Римо, урезать ваши расходы.

— Естественно, император, — опять влез Чиун. — Ради такого важного дела Римо снизит расходы на питание.

— Придется сократить и отпуск тоже, — сказал Смит.

— Погодите, — не выдержал Римо. — Могу я после того мерзкого отеля немного пожить на Пуэрто-Рико?

— Выбирайте, — предложил Смит. — Дополнительное золото в Синанджу или отдых на Пуэрто-Рико?

— Тут даже и думать нечего. Ой!

— Этим он хочет сказать, что безусловно предпочитает десять мер золота для жителей Синанджу, — сказал, склоняясь, Чиун. — Безусловно.

Смит вопросительно взглянул на Римо, но тут же согнулся от мучительного приступа боли. Он еще был не совсем здоров.

— Рад, что мы обо всем договорились, — сказал он.

— Временно договорились, — хмыкнул Римо. — Только временно.

Когда Смит удалился, Римо и Чиун продолжили разговор.

— А что случилось с Кали? Она мертва?

— Боги не умирают. Как я сказал той женщине, может пройти еще много столетий, прежде чем Кали вновь обретет земной дом.

— Надеюсь, — отозвался Римо. — У меня никак не выветрится из одежды ее запах.

В фешенебельном пригороде Денвера маленькая Кимберли Бейнс, сидя в детской, лепила фигурки из розового пластилина. Надев по совету бабушки поверх хорошенького платьица фартучек, она трудилась аккуратно и вдумчиво.

Заглянув в детскую, миссис Бейнс пережила острый приступ радостного волнения — с тех пор как она взяла к себе Кимберли, оно почти не покидало ее. После смерти сына, невестки и внука жизнь превратилась для нее в сущий ад. Казалось — все, жить больше незачем, но вот появилась Кимберли, и ее смех вернул миссис Бейнс к жизни.

У детей есть изумительная способность к возрождению, психика их эластична. После того, как полиция разыскала Кимберли, бедняжка первое время ничего не делала, только пела что-то невразумительное. Но теперь все это прошло. Кимберли снова была нормальные ребенком и никогда не вспоминала о том ужасном месте, куда ее вместе с братом увезли родители. Дети легко забывают, думала миссис Бейнс, вот почему из их жизни не уходит радость.

Миссис Бейнс оставила Кимберли одну в детской, а сама пошла приготовить себе чашечку чая. Она попивала его, сидя перед телевизором, когда в гостиную влетела Кимберли — рот до ушей, кончик носа — в пластилине.

— Бабушка, посмотри, что у меня получилось!

— А-а, — сказала пожилая дама. — Меня приглашают присутствовать при торжественном завершении работ. Иду-иду. Самой не терпится поскорее взглянуть.

Но войдя в детскую, бабушка Бейнс испуганно заморгала. На рабочем столике Кимберли стояла вылепленная фигура зрелой женщины с пышным бюстом — высотой почти два фута. Выражение ее лица, нацарапанного на пластилине острым концом карандаша, было на редкость злобным. Но самое странное — количество рук.

Их было пять.

— А почему у нее столько рук, Кимберли? — осторожно спросила миссис Бейнс.

— Так ей легче будет отращивать другие, неужели не понятно? — удивилась Кимберли.

— Ах... вот как, — улыбнулась миссис Бейнс. — Она... очень мила, дорогая.

В пластилиновой фигурке было нечто, что вызвало у пожилой дамы приступ неопределенного отвращения. Но ее вылепила Кимберли, а ребенка нельзя стеснять в самовыражении. Может, как-нибудь позже сама миссис Бейнс незаметно придаст этому лицу улыбку и сделает его посимпатичнее, пририсовав очки.

— Она просто прекрасна, — в восхищении произнесла Кимберли. — Это моя подруга.

— А у твоей подруги есть имя? — поинтересовалась миссис Бейнс.

— Да. Ее зовут Кали.

— Чудесно, — сказала миссис Бейнс. — А не поесть ли нам теперь мороженого?

— О, да, — согласилась Кимберли и, вложив ладошку в бабушкину руку, вышла с миссис Бейнс из детской.

Солнце село, и комната погрузилась в темноту. А на детском рабочем столике над карандашами, бумажными куколками и размазанным по столу пластилином возвышалась розовая фигурка, у которой только что начала пробиваться новая рука.