Страница 76 из 84
К примеру, нет существ бессмертных. Таких, как киклоп Юлай, Господь создает надежно, но и они тоже не бессмертны, по крайней мере, мне всяких случалось выводить из игры.
Я двинулся за Юлаем.
Ирландцы с ненавистью глядели мне в спину.
Не ошибусь, если скажу, что они мечтали только об одном: чтобы я поскорее пристукнул Юлая и вернулся на дорогу.
2
Спуск занял семь минут.
Юлай остановился перед затянутым стальной сетью входом. Покосившись, отпер ключом гигантский замок, навешенный на металлическую сварную дверь.
– Проходи. – И похвастался: – Настоящая высококачественная сталь. Коррозия такую не берет. И дурные руки не могут с ней справиться.
– Где ты хранишь ключи?
– Вешаю на щиток в бункере связи, – ухмыльнулся киклоп. – Но ты туда не войдешь. И этим путем, – указал он на крутую тропинку, – бежать тоже не советую. Она никуда не ведет.
– Но мы же по ней спустились.
– Но наверху пусто. По этой дороге никто не ездит, а пешком не уйти. Только голые камни и всякие опасности. Лучше жить со мной, я не надоедлив. А бежать… – Он почмокал толстыми губами. – Нет, бежать не советую. И Ровер не одобрит. Лучше поживи со мной, у меня тут недурное гнездышко. Захочешь выпить, скажи. Сам я не мастак по этой части, но гостя угощу. И еще учти, – вдруг сказал он, – я никогда не вру. Имя у меня странное, но я никогда не вру.
– Так многие говорят.
– Я Юлай. Я не многий.
Я не стал спорить.
– Выход из бухты тоже перекрыт стальной сеткой. По скалам не полезешь, слишком круто, под сетку не поднырнешь. И по сетке вверх не взберешься. Как ни крути, лучше не пытаться бежать. А вот купаться можешь в любое время, хоть ночью, мне все равно. Быстрей убедишься, как надежно утоплена стальная сетка в скальный грунт. Просто отличная работа! И еще, – добавил он, – в домике две комнаты. Большая – моя, это понятно. А тебе я отдаю маленькую, там стоит диван. Еще там много всякой аппаратуры, но лучше в тесноте, чем валяться рядом со мной в большой комнате и слушать мой храп. Что выбираешь?
– Комнатку.
– Правильно, – одобрил Юлай. – Я сам не терплю храпунов. Как ты насчет завтрака?
3
Кофе он сварил быстро и ловко.
Ну, бекон, яичница. Особой хитрости тут не требовалось.
– Нас тут только двое? – спросил я.
Он благодушно кивнул.
– Это плохо…
– Да ну, – возразил Юлай. – Это тебе только кажется. Просто ты еще не привык к некоторым неудобствам. У меня много технических словарей, есть словари по радиоделу, можешь заняться. – Вдруг до него дошло. – Ты что, опять о побеге? Брось. Если тебе и удастся повредить меня, – он так и сказал о себе, как о машине, повредить , – остается еще Ровер. А с ним совсем сложно. Со мной сложно, а с ним еще сложней. Но если даже тебе повезет и ты повредишь Ровера, все равно отсюда не выбраться. – Он громко позвал: – Ровер!
Я ничуть бы не удивился, окажись пес Юлая одноглазым, но природа не терпит искусственных вариантов.
– Вот он, мой пират, – ласково выговорил киклоп.
Я оторопел.
Гигантский пес, уродливая помесь бульдога и, возможно, овчарки, молча встал в открытых дверях. В отличие от хозяина в жестокой борьбе за существование он сохранил оба глаза, и оба они были налиты такой ледяной злобой, что я поежился. От ненависти они даже серебрились, отливали нехорошей чернью.
«Господи! Господи! Господи! Господи!»
– Скажи ему, пусть отвернется.
Юлай был доволен произведенным эффектом.
– Это Эл, – представил он меня псу. – Эл – спокойный парень, мы с ним подружимся. Но если в голове у него что-нибудь повернется, спусти с него шкуру.
Челюсти Ровера нервно дрогнули.
– Но если Эл спокоен, если не пытается войти в бункер связи, – добродушно закончил киклоп, – трогать его не надо. Места тут всем хватит. Иди!
Пес не издал ни звука. Он просто исчез.
– Неплохой парень, правда? Только стрелять не умеет, – похвастался Юлай. – Старайся не забывать о нем. С палкой или с камнем в руке шансов у тебя против Ровера нет.
– За каким чертом меня сюда притащили?
– Ты всегда такой торопливый?
– Всегда, – ответил я хмуро.
– Ох, не лучшее качество. – Юлай с любопытством обозрел меня своим смеющимся глазом. – Куда тебе торопиться? Ты же в отпуске. Не следовало тебе, Эл, путаться у нас под ногами. Это кое-кого рассердило.
– Кого, к примеру?
Юлай ухмыльнулся. Его плоское лицо озарилось улыбкой.
Час ранний, злобный пес, бледные лица, за спиной – горная дорога, бессонная ночь, а поздний гость несет чепуху. Впрочем, смешно ему стало вовсе не из сочувствия. Он тут же посуровел:
– Я тебе вот что скажу, Эл. У меня всего один глаз, но это не значит, что я ничего не вижу. И я никогда не лгу. Мы, например, никого не убиваем. Если я говорю – никого, значит, так оно и есть. А если я говорю, что отсюда нельзя бежать, это тоже так.
– Но почему? – вырвалось у меня.
– Да потому, что ты дерьмо, Эл. А у каждого дерьма свое место.
– Но почему я непременно дерьмо?
– По определению, Эл. Доказательств тут не требуется. Пари держу, что и недели не пройдет, как ты начнешь расставлять ловушки хорошим парням Роверу и Юлаю. Это же у тебя на лбу написано. У таких, как ты, сучья выучка, вы не можете не кусаться. Черт тебя знает, может, ты даже сумеешь меня пристукнуть, у тебя на это дело талант, но, если такое и произойдет, тебе отсюда не выйти. Дело не в Ровере и не в замках. Так что заруби себе на носу, что лучше жить рядом с живым Юлаем, чем медленно помирать рядом с его трупом.
Он помолчал. Потом неторопливо извлек из кармана отобранные у меня документы. Толстым пальцем отодвинул в сторону список, полученный от доктора Хэссопа:
– Давно это у тебя?
– Со вчерашнего утра.
– Почтой получил?
– Почтой.
Юлай улыбнулся. Слепой глаз и плоское лицо не портили его. В нем чувствовалось столько энергии, что уродом он быть не мог. В конце концов, даже Гомер не считал киклопов уродами. Так, особая форма жизни.
– Надеюсь, список тебя развлек?
Я пожал плечами. Юлай сбивал меня с толку.
– Успел обдумать его?
– Не хватает информации.
– Да ну? – не поверил он и улыбнулся. – Это хорошо, что ты говоришь правду. Теперь для размышлений у тебя будет много времени. – И снова улыбнулся: – Хочешь, сыграем в одну игру?
– Какую еще игру?
Мой взгляд его не смутил.
Он сунул волосатую, как у Ровера, лапу в карман и извлек оттуда еще одну бумажку, аккуратно сложенную вчетверо:
– Держи. Это я сам сочинил.
– Что это?
– А ты посмотри. – Единственный глаз киклопа так и сверкал. – Ровер!
Повинуясь зову, пес бесшумно встал на пороге. Густая серая шерсть на загривке стояла дыбом.
– Сядь, Ровер, и проконтролируй ситуацию. Если наш друг Эл захочет что-то сделать по-своему, задай ему соответствующую трепку. А ты, Эл, разверни листок и прочти вслух то, что на нем написано.
– А зачем нам пес?
– Он должен знать о тебе все, в том числе и голос. Он должен узнавать тебя и по голосу, и по походке, и по запаху.
Я взглянул на Юлая: не сумасшедший ли он?
– Читай!
Я взглянул на столбец имен.
Линди Хоуэр С. Хоуэр Хоуэр-Тарт Саути
– Это что? Театральные псевдонимы?
– Не шути, Эл. Эти люди не имеют никакого отношения к театру. Их объединяет одно – все они умерли. Кто там еще в списке?
– Некая Лотти… – Что-то сбивало меня с толку. – У этой Лотти была фамилия?
– Наверняка, – совсем уже сухо объяснил Юлай. – Правда, я не смог ее выяснить, времени не хватило. Она была манекенщицей. Да что я рассказываю? Ты должен помнить ее.
«Я даже пугаться стал с опозданием. – Слова Пана преследовали меня. – Поворот за спиной, а меня как кипятком обжигает». Я действительно вспомнил маленькую манекенщицу. Я знал ее по Бэрдокку. Правда, не слышал, чтобы она умерла… А Линди и Хоуэры… Я вспомнил их. Занятный народец, так и лезли под пули… В Бэрдокке тогда было погано. Совсем там было поганое местечко, правда, в дорогих ароматах. И там со мной был Джек Берримен.